Стеклянные книги пожирателей снов - читать онлайн книгу. Автор: Гордон Далквист cтр.№ 138

Франсис Ксонк привлек ее внимание лишь на короткое мгновение. Она знала о нем в общих чертах (распутный, мотоватый брат могущественного Генри Ксонка) и по его чрезмерно нарочитому, строгому выражению увидела все, что ей было нужно, — самодовольная манерность, наигранная веселость и желание скрыть явно серьезную и болезненную рану на руке. Интересно, как это случилось, подумала она и пожалела, что не присутствовала при этом.

Двое мужчин шагнули вперед поприветствовать графиню. Первым поклонился Ксонк, взял ее руку в свою и поднес к губам. И мисс Темпл, и без того немало униженная, была совершенно ошеломлена недвусмысленной гримасой, появившейся на лице Франсиса Ксонка, когда рука графини оказалась у него под носом — та самая рука, что недавно была у нее между ног. С улыбкой он заглянул в глаза графине, одарившей его не менее порочной улыбкой, и не поцеловал ее пальцы, а неторопливо провел по ним языком. Он отпустил ее руку, щелкнув каблуками, и с заговорщицкой ухмылкой посмотрел на мисс Темпл. Она не протянула ему руки, а он не попытался взять ее, повернул голову к графу и улыбнулся ему еще более широкой улыбкой. И мисс Темпл отвернулась от него, невольно обратив взгляд на Роджера Баскомба, который, в свою очередь, прикладывался к ручке графини. Опять она увидела, что ее запах не остался незамеченным, хотя Роджер повел себя иначе — никакой тебе порочной улыбки, а скорее секундное замешательство. Он, избегая смеющихся глаз графини, слегка коснулся ее пальцев губами и сразу же отпустил ее руку.

— Вы, кажется, знакомы, — сказала графиня.

— Безусловно, — сказал Роджер Баскомб и коротко кивнул: — Мисс Темпл.

— Мистер Баскомб.

— Вы, кажется, потеряли сапожки, — сказал он не без некоторого сочувствия в голосе.

— Хорошо, что только сапожки, а не душу, мистер Баскомб, — ответила она, и голос ее в собственных ее ушах прозвучал по-детски. — Или я должна сказать «лорд Тарр»?

Роджер встретился с ней взглядом и тут же отвел глаза, словно хотел что-то сказать, но не мог в этой компании. Потом он повернулся к графине и графу.

— Прошу вас — нам пора садиться. Поезд отправляется.

* * *

Мисс Темпл усадили в купе в вагоне, который, похоже, был зарезервирован этой компанией полностью. Она ожидала — или страшилась, — что граф или графиня воспользуются этой поездкой, дабы возобновить прежние оскорбления, но, когда граф открыл дверь купе и затолкал ее внутрь, она повернулась и увидела, что он захлопнул дверь, а потом невозмутимо исчез из вида. Она попыталась открыть дверь — та оказалась не запертой, и она, высунув голову, увидела Франсиса Ксонка, который в нескольких метрах от нее разговаривал с макленбургским офицером. Они повернулись на звук открываемой двери с таким нескрываемым раздражением, что мисс Темпл тут же вернулась в свое купе, не без боязни, что они последуют за ней. Но они не последовали, и она, простояв несколько минут, села и попыталась придумать, что ей делать дальше. Ее везли в Харшморт одну и безоружную, к тому же прискорбно разутую. Какая была первая остановка на пути к Орандж-канал — Крэмптон-Плейс? Горсмонт? Паккингтон? Может быть, ей удастся потихоньку открыть окно купе и выбраться из поезда, пока тот будет на станции? Удастся ли ей спрыгнуть с такой высоты — тут было не меньше трех метров — на щебенку у путей и не повредить ноги? Если она, спрыгнув, не пустится наутек, ее тут же схватят — сомнений в этом у нее не было. Мисс Темпл вздохнула и закрыла глаза. Есть ли у нее выбор?

Она даже не знала, который теперь час. Ей ох как нелегко пришлось и с этой книгой, и в экипаже досталось, а теперь ужасно хотелось пить, но еще больше — закрыть глаза и почувствовать себя в безопасности. Она подняла ноги на сиденье, закрыла их платьем, сложилась калачиком, чувствуя себя зверьком, которого везут куда-то в клетке. Несмотря на все ее старания, мысли мисс Темпл снова вернулись к Роджеру, и она еще раз подивилась тому, как далеко позади осталась прошлая жизнь. Прежде, пытаясь найти объяснение его отказа, она думала, что он решил избавиться от нее, от семьи, от моральных принципов ради своих амбиций. Но теперь они были в одном поезде, всего в нескольких метрах друг от друга. Ничто не мешало ему зайти в ее купе, но он не делал этого. Судя по всему, он тоже прошел Процесс, который оказал на него свое воздействие. Неужели в нем не осталось ни капельки сочувствия или любви к ней, ну хотя бы настолько, чтобы попытаться успокоить ее, облегчить свое собственное сердце в преддверии той судьбы, что ожидает его бывшую невесту? Было ясно, что ничего подобного делать он не собирается, и, несмотря на всю свою прежнюю решимость, на ее тайную победу над книгой, над тюремщиками, все это ни на йоту не изменило ее положения, и мисс Темпл снова почувствовала себя одинокой среди этого скорбного бесплодного ландшафта.

* * *

Дверь в ее купе открыл макленбургский офицер, который протянул ей металлическую фляжку. Хотя в горле у нее пересохло, она не торопилась принять этот дар. Он раздраженно нахмурился:

— Вода. Берите.

Она взяла, вытащила пробку и отпила из горлышка. Потом перевела дыхание и выпила еще. Поезд замедлял ход. Она вытерла рот и вернула фляжку макленбуржцу. Тот не двинулся с места. Поезд остановился. Они ждали в молчании. Он снова предложил ей фляжку. Мисс Темпл отрицательно покачала головой. Он закрыл горлышко пробкой. Поезд тронулся. Сердце у нее упало, когда она увидела, как надпись «Крэмптон-Плейс» проплыла мимо окна и исчезла из вида. Когда поезд набрал прежнюю скорость, военный коротко ей кивнул и вышел из купе. Мисс Темпл снова подтянула под себя ноги и положила голову на подлокотник, решив, что ей лучше поспать, чем снова предаваться скорбям.

Ее разбудило новое появление офицера, когда поезд остановился в Паккингтоне, потом снова — в Горсмонте, Де-Конке и Рааксфале. Каждый раз он приносил металлическую фляжку с водой и каждый раз хранил молчание, пока поезд снова не набирал полную скорость, после чего опять оставлял ее одну. После Де-Конка спать мисс Темпл уже не хотелось — отчасти потому, что она была выведена из себя такими безжалостными вторжениями, а отчасти потому, что сон просто прошел. Вместо него возникло чувство, которое она не могла толком назвать, — грызущее, беспокоящее, из-за него она все время ерзала на своем месте. Ее вдруг как ударило: она не знала, кто она теперь. После того, как она уже попривыкла к неожиданностям своей новой жизни — к стрельбе из пистолетов, бегству по крыше, выуживанию улик из жаровен — и чувствовала себя так, словно эти действия вытекали из свойств ее характера, череда неудач наталкивала ее на мысль о том, что, может быть, она — всего лишь наивная молодая женщина, которой не хватает здравого смысла, чтобы понять собственную судьбу. Она вспомнила доктора Свенсона на крыше — он ведь просто был вне себя от страха, но все же, пока она с Чанем свешивалась через карниз, дабы увидеть, что происходит внизу, доктор заставил себя пройти по кровле отеля «Бонифаций» и даже перешагнул через зазор (пусть небольшой, но у страха-то глаза велики) между двумя домами. Она знала, чего это стоило ему, и видела на его лице именно ту решимость, которой, как показали последние события, не хватало ей.