Карта монаха - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Дейч cтр.№ 84

И затем у него в офисе без предупреждения появилась Женевьева Зивера. С несгораемым сейфом в руках. За час, проведенный с этой женщиной, Стефан проникся к ней глубоким уважением. Она стремилась к тому, чтобы воссоединить отца с сыном. И при всей своей внешней сдержанности и скромности отличалась поразительной проницательностью, поскольку каким-то образом поняла, что он отец Майкла. Она так прекрасно отзывалась о Майкле: о его бескорыстии, о глубокой скорби после смерти жены. И это, как ни странно, отчасти рассердило Стефана; Майкл предстал более человечески понятным, а его предвзятое мнение оказалось несостоятельным. Женевьева заставила Стефана увидеть в Майкле хорошее, пробудила в нем отцовский инстинкт, заглушённый, казалось, годы назад. Еще она сказала, что, возможно, в один прекрасный день Майкл явится за металлическим кейсом, и просила Стефана сохранить его до тех пор.

Так что когда утром третьего дня Стефан открыл дверь и увидел на пороге его, своего сына, которого знал только по фотографиям, то был потрясен до глубины души, потому что понял: судьба все-таки его настигла. Он бы и хотел раскрыть сыну объятия, но первая его реакция была далека от отцовской. Он попытался отрицать правду, игнорировать ее, отослал сына прочь, а сделав все это, немедленно преисполнился раскаяния, что не переборол свой страх и не взглянул тому в глаза.

Их краткая встреча — начало воссоединения — была жестоко прервана Зиверой. Чтобы добиться своего, он сыграл на сердечных струнах Майкла. Запертый здесь — где бы ни находилось это место — в ожидании своей участи, Стефан гадал, суждено ли ему еще встретиться с Майклом, закончить разговор, попросить прощения.

На третий день, все тщательно обдумав, Стефан отбросил предвзятое мнение, отказался от несправедливых допущений. В нем опять заговорил юрист. Стефан задавался вопросом, найдет ли Майкл то, что нужно Джулиану, и существует ли действительно шанс выбраться из этой передряги живым.

Он стал действовать так, как действовал бы в своей старой роли — окружного прокурора: принялся изучать голые факты. Проводя время в замке, он отмечал каждую деталь: количество выходов, поведение персонала, расстановку охранников. Изучал расположение телефонов, окон, машин на дорожке. Важны факты. Он вдоль и поперек осмотрел спортзал, собственную комнату, ванную. Всем этим при случае можно будет воспользоваться для импровизации. Беседы с домашним персоналом были вежливыми, но неконкретными. Всех их вышколили так, чтобы они не выдали никакой информации, могущей оказаться полезной для Стефана.

Предоставленная ему свобода передвижения была чисто внешней. Повсюду его преследовали неотвязные взгляды горничных и официантов с пластиковыми улыбками, охранников с собаками и бог знает чем в кобурах. Он был в ловушке, полностью во власти своего хозяина.

Сегодня, тренируясь в спортзале, он хорошенько постарался на бегущей дорожке, с результатом несколько миль за семь минут. Неплохо для пятидесятивосьмилетнего мужчины. Он бегал всю жизнь — для удовольствия, чтобы сохранять форму, чтобы чувствовать себя молодым и сильным. Каждый раз он выжимал из себя все возможное и, хотя больше не участвовал в соревнованиях, все же на пробежках всегда представлял себе, что по соседней дорожке бежит соперник и впереди — финишная черта. Но он не смотрел на свои спортивные занятия как на средство выживания. До самых последних трех дней своей жизни Стефан не думал, что когда-нибудь, убегая, будет спасать свою жизнь.

Он стер из сознания всякую жалость к себе, подавил ощущение безнадежности. Словно солдат в военном лагере, он чувствовал себя обязанным исполнить долг. Не зная еще, как или когда это сделает, но Стефан принял решение. Он не станет дожидаться спасения ни от Майкла, ни от кого-либо другого.

И, восстановив таким образом привычное для себя состояние ума, он внезапно подумал: все это время, размышляя о том, спасут его или нет, он не думал о Майкле и об опасностях, которым тот подвергается. А ведь сын рискует гораздо больше, чем сам Стефан в своем VIP-номере с видом на море. Арест, ранение, смерть — Майкл рискует всем ради отца, которого он не знал, отца, который его бросил.

У Стефана возникла парадоксальная мысль, что, может быть, это не Майкл должен спасти его, а наоборот. Возможно, это он должен спасти Майкла, стать наконец отцом, каким никогда не был. Теперь у него появился шанс вернуть потерянного сына, и нельзя этот шанс упустить.

Тут же созрело решение: бежать.

Поль Буш, одинокий и преследуемый, бежал по московским улицам. Ярость на Фетисова и волна чувств, рожденных предательством последнего, боролись в нем со страхом никогда больше не увидеть жену Дженни и двоих детей. Она говорила ему не ввязываться в это. Она его не предупреждала, ничего не требовала, она просто сказала: «Не делай этого». И была права.

Не раз она повторяла ему, что однажды он слишком высунется и в результате лишится головы. Он надеялся доказать, что она заблуждается. Поль терпеть не мог, когда она оказывалась права. Что случалось постоянно. И поэтому он еще больше любил ее. Ему нравилось просыпаться утром рядом с ней. Нравилась ее внешняя суровость — фасад, за которым скрывались необычайная доброта и нежность. За все годы его службы в полиции Дженни ни разу не отозвалась отрицательно о его преданности работе и не усомнилась в необходимости этой преданности, и также не упоминала о своем постоянном страхе из-за того, что он, имея дело с преступниками, ежедневно подвергается опасности. Но после его ухода в отставку она сочла, что опасности должны остаться позади, он же внутренне никак не мог с этим смириться. Ему нравился азарт погони, адреналин, его подстегивала устремленность к справедливости.

Ему казалось, что здесь, в России, именно этим он и будет заниматься: бороться за справедливость. Джулиан Зивера, человек, многими почитаемый как образец духовности и человечности, шантажировал Сент-Пьера, грозя убить его отца, человека, которого Майкл до этого даже не знал. Что ж, Майкл его лучший друг, так что Поль не меньше самого Майкла исполнился решимости помочь его отцу и вызволить того из плена. Подобные ситуации были коньком Буша: он отточил навыки преследования за годы детективной работы. Бушу нравилась охота. Но теперь бежал и скрывался он — в незнакомом городе, не зная ни слова на чужом языке. Он привык быть охотником, и роль зайца ему претила. Возмущению его не было предела.

Буш выскочил из армейского внедорожника, оставив в нем задыхающегося Николая, которого до этого едва не придушил. Какой-то частью своего сознания он почти ожидал выстрела в спину, но его не последовало. Сконцентрировавшись, Буш постарался определить, откуда исходит вой сирен. Оказалось, источник звуков расположен довольно близко, всего в двух кварталах от того места, где их автомобиль застрял в пробке. Он пригляделся и рассмотрел группу машин вокруг той самой «скорой», которая до этого покинула Кремль.

Многочисленные солдаты оттесняли зевак, тем временем как другие, посреди проезжей части, целились в Майкла. Его окружало по крайней мере пятьдесят солдат, все держались на расстоянии добрых двадцати футов от него. И все чего-то ждали. Никто не двигался. А потом военные расступились перед одним человеком, который приблизился к Майклу. У Буша не возникло ни малейших сомнений по поводу того, кто этот человек. Он видел его совсем близко. Хотя формально они не встречались, но узнали бы друг друга мгновенно. Они стояли лицом к лицу, разделенные десятью футами. Человек был мускулист; его волосы, черные с седыми прядями, не колыхались под свежим утренним ветерком. С закатанными рукавами, вооруженный двумя чудовищными пистолетами, он надвигался на Майкла. Ничто не выдавало его так, как татуировки на руках. Это был человек, которого Буш видел переодетым в доктора. Тот самый, в маске, который стрелял по пуленепробиваемому стеклу в операционной. Было понятно, что сейчас он уложит Майкла.