Карта монаха - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Дейч cтр.№ 107

— Его мы отложим на следующий день, — усмехнулся Майкл.

Симон ответил сердитым взглядом.

— Если представится возможность, я ею воспользуюсь, — пообещал он.

— Симон, — попытался урезонить его Майкл. — Мы здесь для того, чтобы спасти Сьюзен — и если получится, то и Женевьеву тоже.

— Я знаю. — Симон кивнул. — Только в том случае, если представится возможность.

От этих слов у Майкла по спине побежали мурашки; он знал, что Симон из тех, которые не дожидаются возможности, а создают ее. Майкл опасался, что попытка проникнуть на территорию комплекса Джулиана повлечет за собой гораздо больше сложностей и опасностей, чем можно было предполагать. Однако самую большую тревогу вызывала решимость в глазах Симона. Он намерен спасти Женевьеву во что бы то ни стало. Однако это не все. У Симона на уме что-то еще.

Майкл закрыл дверцу пилотской кабины.

— Ты не все мне сказал.

На пульте управления горели индикаторы, колебались стрелки. Симон и Майкл были одни.

— Сейчас не до сюрпризов, Симон. Ты понимаешь это не хуже меня. Что ты скрываешь?

Симон посмотрел на Майкла. Было видно, что он собирается с духом. И наконец…

— Тебе известна история моих родителей: как мой отец похитил, изнасиловал и пытал мою мать, а потом скрылся.

Симон в общих чертах повторил историю, которую рассказывал Майклу ранее.

— Но долго скрываться у него не получилось; я не раскаиваюсь, что убил его — так же, как не сожалею о трех годах тюрьмы. На коже женщины, которую любил, он вырезал и выжег ужасные, зловещие символы. Поэтому когда она вновь стала носить рясу и другие атрибуты монашеского одеяния, то я решил, что она хотела скрыть чудовищные шрамы. Чего я не знал, так это того, что на самом деле она таким способом скрывала беременность — после изнасилования она забеременела. Я в это время находился в тюрьме и так ничего и не узнал о ребенке. Если уж на то пошло, я ничего не знал до недавнего времени. Лишь четыре месяца назад мне открылась истина. Моя мать знала, что не сможет дать ребенку воспитание; душевное состояние ее было нестабильно, и она не хотела, чтобы страшная тайна когда-нибудь вышла наружу. Поэтому она обратилась к своей подруге Женевьеве Зивере, женщине, содержавшей на свои средства небольшой приют, в надежде, что та окружит ее сына заботой и вырастит его — то есть сделает то, на что у моей матери не было ни душевных, ни физических сил. Однако в обмен на ребенка моя мать взяла с Женевьевы обещание. Та должна была обращаться с мальчиком и воспитывать его так, как будто он ее собственный сын. Мать страдала при мысли, что ребенок узнает, из какой ужасной семьи он произошел: монстр-отец и навеки искалеченная, полубезумная мать.

Симон помолчал.

— На протяжении многих лет Женевьева ни разу не выдала тайны, даже не упомянула об этом обмане. Иногда, навещая Женевьеву, я встречал этого мальчика. Несколько раз она сама приезжала с ним в Ватикан. Он мне как-то не запомнился. Тихий, взгляд отрешенный. Я слишком поверхностно знал его тогда, чтобы понимать, что он психически не вполне нормален. В конце концов Женевьева нарушила обещание, данное ею моей матери; она с трудом на это пошла, прежде всего не из-за гипертрофированной верности слову, а из-за страха за меня. Она не знала, как я отреагирую, когда узнаю правду об этом ребенке и его происхождении. Ибо к тому времени перед нами был уже не ребенок, а мужчина, в буквальном смысле слова истребивший свою семью — убивший жену и тестя, чтобы отстранить их от дела и стать единоличным владельцем. Этот человек, алчно эксплуатируя идею Бога, проповедовал правильные слова, но в жизни лицемерно противоречил каждому собственному слову. — Симон умолк.

Он не отрываясь смотрел на Майкла, а тот внимал каждому его слову. Симон перешел на шепот:

— Джулиан Зивера — монстр, как две капли воды похожий на моего безумного отца… и он — мой брат.

Майкл не знал, что сказать.

— Это должно остаться между нами, — добавил Симон.

— Пообещай мне, что сначала мы спасем Сьюзен и Женевьеву.

Симон кивнул.

— Разумеется.

В наступившей тишине тянулись мгновения. Они смотрели друг на друга. И тут Симон опять заговорил:

— А потом я убью Джулиана.

Майкл сидел за столом с Бушем, Симоном и Мартином. Все молчали. Майкл никак не мог стряхнуть с себя потрясение от недавнего рассказа Симона. Стараясь не отвлекаться, он неотрывно смотрел на золотую шкатулку, водруженную в центре стола переговоров. Ценность этой шкатулки беспрерывно менялась, неизменной оставалась лишь сопряженная с ней опасность.

— Джентльмены, прошу простить меня! — спокойно и слегка небрежно произнес Келли, появляясь из своей спальни.

Он энергично тер полотенцем влажные волосы. Костюм охранника он сменил на бежевые слаксы и белоснежную рубашку, а вместе с тем сменились и его манеры. От него опять исходила властность, та самая, которую Майкл ощутил еще на пороге его дома в Бостоне. Трое друзей покинули салон. Перед тем как прикрыть за собой дверцу, Мартин на короткое мгновение оглянулся и еще раз посмотрел на Келли.

Келли сел за стол переговоров, прямо напротив Сент-Пьера. Не считая того дня в Бостоне, когда их беседу прервали, Майкл впервые со дня своего рождения оказался наедине с отцом. Изучая лицо этого человека, Майкл без труда разглядел сходство. У отца были такие же глаза; они смотрели ясно, пронизывающим взглядом, достающим до самого дна души. Они испытующе смотрели друг на друга — оценивали, размышляли, пока Келли не вскипел:

— Господи боже! Да что же, наконец, происходит?

От этого внезапного взрыва Майкл опешил.

— Мне нужны детали, все до последней.

Майкл с трудом сдержался, чтобы не выпалить в ответ какую-нибудь резкость. Оставалось надеяться, что Келли не станет изображать начальника на утренней пятиминутке. Майкл детально описал события, ввел отца в курс дела относительно «Альберо делла вита», Женевьевы, России, а также причины, по которой он обладал навыками, необходимыми для выполнения подобных задач. О некоторых вещах — например, о своей нелегальной карьере — он постыдился бы рассказать приемному отцу, Алеку Сент-Пьеру, человеку, вырастившему и воспитавшему его. Однако перед человеком, сидевшим сейчас напротив него, он не испытывал стыда и мог рассказать ему все. Хоть Стефан и был его настоящим отцом, но между ними не существовало настоящей связи. Все, что их объединяло, — это набитый фотографиями шкаф. Из-за отсутствия совместного прошлого не было и причины испытывать стыд. Однако Майклу тяжело было думать, что это всего лишь вторая их беседа.

— Это требует от меня веры, на которую я неспособен, — произнес, выслушав, Келли. — Я утративший веру католик, который с трудом вспоминает даты святых праздников. А ты хочешь, чтобы я поверил…

— Я ничего от тебя не хочу. — Майкл пробежал пальцами по углам шкатулки. — Но могу сказать тебе, во что верю сам. Этот предмет, — Майкл поднял шкатулку, — заключает в себе смерть. Из всего, что мне говорили, из всего, что я видел, я с полной убежденностью заключаю, что, если шкатулку открыть, начнут гибнуть люди. Десятками тысяч, а скорее всего, сотнями тысяч.