Соломон Кейн. Клинок судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Говард cтр.№ 68

Дул сильный западный ветер. Кейн набирал полные пригоршни крови и подбрасывал в воздух, чтобы гарпии на холмах верней учуяли запах. Потом разрубил тушу на части и, надсаживаясь, затащил в дом. Спрятался в гуще деревьев неподалеку — и стал ждать…

Ожидание не затянулось надолго. В утреннем воздухе захлопали крылья, и на поляну перед хижиной Гору опустилась гнусная стая. Похоже, на запах свежего мяса слетелось все крылатое племя — странные рослые твари, так похожие и так непохожие на людей. Сущие демоны, какими их привычно изображают церковники!

Они складывали крылья, заворачиваясь в них, как в плащи, они прямо стояли на задних ногах и разговаривали между собой трескучими голосами, в которых не было ничего человеческого. И Кейн, все пытавшийся решить для себя, кем их считать — ветвью человечества или чем-то совершенно отличным от рода людского, — сделал окончательный вывод, что между гарпиями и людьми не было никакого родства. Перед ним стояли существа из эпохи юности мира, когда Творение шло непроторенными путями. Быть может, их породило противоестественное соитие зверя и человека; вероятней, однако, что гарпии представляли собой раннюю и тупиковую ветвь на древе эволюции, ибо Кейн с давних пор нутром чувствовал истину в еретических учениях древних философов, утверждавших, будто Человек есть всего лишь вершина животного царства. Но если так, то Природа, создавшая в те времена немало весьма странных существ, вполне могла поэкспериментировать и с запредельными формами человекоподобных созданий. Уж верно, Человек, каким знал его Кейн, был не первым носителем разума, ходившим по этой земле. И, видит бог, не последним…

Тем временем оголодавшие гарпии медлили перед дверью: постройки внушали им недоверие. Некоторые даже взлетели на крышу и попробовали ее растрепать, однако Кейн потрудился на совесть, и бестии вернулись ни с чем. Наконец вид и запах парного кровавого мяса превозмог страх, и одна из тварей отважилась войти внутрь. Еще миг — и в обширное помещение набились уже все, чтобы жадно накинуться на еду.

Как только последняя гарпия переступила порог, Кейн дернул длинную лиану, привязанную к двери. Та с треском захлопнулась, и тяжелый брус, вытесанный специально для этой цели, громыхнул, падая в проушины.

Теперь эту дверь не высадил бы и буйвол.

Выбравшись из укрытия, Кейн внимательно оглядел небо… Он успел пересчитать гарпий, забравшихся в хижину; их было примерно сто пятьдесят. Ничьи крылья больше не оскверняли небесную синеву, и Соломон отважился предположить, что в ловушку угодила сразу вся стая. По губам Кейна проползла безжалостная улыбка… Он ударил кресалом, поджигая груду сухих листьев, сваленных у стены. Внутри дома звучали беспокойные голоса: кажется, гарпии сообразили, что угодили в западню.

Из кучи растопки потянулся кверху тонкий дымок, потом мелькнул алый язычок… Внезапно листья вспыхнули все разом, и огонь сразу перекинулся на сухие стебли бамбука.

Еще несколько мгновений — и пламя уже окутывало всю стену. Демоны, запертые внутри, учуяли дым и не на шутку встревожились. Кейн слышал их трескучие голоса и то, как они царапали стены. Он снова улыбнулся, невесело и недобро. Порыв ветра подхватил пламя, стеля его по стенам и крыше, и оно с ревом охватило всю хижину целиком. Внутри царил кромешный ужас, гарпии страшно кричали и пытались вырваться — Кейн слышал глухие удары и видел, как вздрагивали стены. Однако он трудился не зря — хижина стояла прочно. Вопли перепуганных гарпий музыкой отдавались в его ушах. Он размахивал руками и отвечал гибнущим пленникам раскатами ужасающего смеха. Жуткий хор достиг последнего предела, заглушая даже гудение пожара… а потом голоса пошли на убыль, сменившись полузадушенными всхлипами — это пламя прорвалось внутрь, и хижина наполнилась густыми клубами дыма. В воздухе начал разноситься невыносимый запах горящей плоти…

Если бы разум Кейна был способен вместить еще какую-либо мысль помимо дикарского мстительного восторга, он, возможно, ужаснулся бы напоследок, сообразив, что такую тошнотворную и никакими словами не описуемую вонь производит лишь горящая человеческая плоть…

Потом в туче дыма возникла движущаяся фигура. Она вскарабкалась наверх сквозь дыру просевшей крыши и, расправив изуродованные ожогами крылья, стала мучительно медленно набирать высоту… Кейн самым хладнокровным образом прицелился и спустил курок. Обожженная, ослепшая от дыма тварь опрокинулась в воздухе и рухнула обратно в огонь — и как раз в это время стали рушиться стены.

Соломон еще успел разглядеть голову Гору, поглощаемую пожаром. Прежде чем все окончательно затянул дым, пуританину показалось, будто мертвая голова расплылась в широченной улыбке, а к реву огня примешался торжествующий человеческий смех…

Чего только не померещится воспаленному рассудку в дыму и огне!

Кейн стоял над кострищем, держа в одной руке шаманский посох, а в другой — дымящийся пистолет. Здесь, в этих обгоревших развалинах, навеки исчезли с лика земли последние представители человекоподобной нечисти, которую другой белокожий герой когда-то давно изгнал из пределов Европы. В эти мгновения Кейн, сам не осознавая того, был олицетворением исторического триумфа. Рушатся древние империи, уходят их темнокожие создатели, даже демоны былых веков испускают последний вздох… И над всем возвышается он — варвар арийских кровей, белокожий, холодноглазый властелин будущего, величайший воин подлунного мира, и какая разница, облачен ли он в волчьи шкуры и рогатый шлем или в сапоги и камзол! Какая разница, боевой топор у него в руках или рапира, зовется ли он дорийцем, саксом или англичанином, носит ли имя Ясон, Хенгист или Соломон Кейн!

Пуританин стоял и смотрел, как уходит в утреннее небо клубящийся дымный столб. Плато дрожало от рева львов, вышедших на охоту. И, точно солнце, разгоняющее туман, к Соломону постепенно возвращался здравый рассудок.

— Свет утра Господня постепенно восходит даже над самыми темными и далекими краями, — задумчиво проговорил Кейн. — Зло еще очень сильно в пределах земли, но всякому злу рано или поздно приходит конец. За полночью всегда наступает рассвет, и даже в затерянной стране вроде этой постепенно истаивают недобрые тени… Неисповедимы пути Твои, Господь моего народа, и кто я такой, чтобы сомневаться в Твоей премудрости? Мне случалось вступать на тропу зла, но Ты отвел меня от нее, чтобы сделать меня Своим орудием против сил зла. Ибо над людскими душами простерты хищные крылья чудовищ, и несть числа злобным тварям, готовым пожрать душу, сердце и самую плоть Человека. Далек тот день, когда окончательно рассеются тени и Князь Тьмы будет навеки скован в аду. И пока не наступил этот день, человечеству остается лишь непоколебимо противостоять чудищам во внешнем мире и в своем собственном сердце, и, с Божьей помощью, мы победим!

Подняв голову, пуританин обвел взглядом молчаливые холмы, и зов непройденных далей снова зазвучал у него в душе. Соломон Кейн поправил пояс, крепче сжал в ладони посох шамана — и зашагал на восток…

…Соломон Кейн угрюмо рассматривал женщину-туземку, лежавшую мертвой у его ног. Выглядела она почти девочкой, но истощенное тело и глаза, в которых навсегда застыло страдание, без слов рассказывали о мучениях, которые выпало перенести этой несчастной, прежде чем милосердная смерть принесла ей облегчение. Наметанный взгляд Кейна сейчас же отметил язвы, оставленные кандалами на тонких руках и ногах, глубокие рубцы от кнута, крест-накрест рассекавшие спину, а на шее — следы невольничьего ярма. Кейн смотрел, и глаза его постепенно наполнялись недобрым, идущим из глубины блеском. Так мерцают ледники, когда ветер несет над ними облака.