Темная Башня - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Кинг cтр.№ 150

— Чеззет, — сказал Роланд и открыл глаза в тот самый момент, когда открылась дверь. Увидел, как Ыш перепрыгнул через порог. Услышал крик пустоты между мирами, а потом сам ступил в дверной проем и закрыл дверь за собой, как обычно, не оглянувшись.

1

Посмотрите, как же здесь светло!

Когда мы появлялись здесь раньше, в Федике было пасмурно и никто и ничто не отбрасывало тень: то был не настоящий Федик, а его тодэшный суррогат; место, которое Миа знала хорошо и помнила хорошо (как помнила галерею замка, где часто бывала до того, как волей обстоятельств, точнее, Уолтера о'Дима, обрела физическое тело), а потому смогла воссоздать. Сегодня, однако, заброшенный городок так сверкает, что на него больно смотреть (хотя, конечно, нам станет легче, как только наши глаза приспособятся к яркому свету после сумрака Тандерклепа и тоннеля под «Дикси-Пиг». Каждая тень четко очерчена; их словно вырезали из черного фетра и положили на землю. Небо ясное и безоблачно-синее. Воздух холодный. Осенний, словно разговаривающий сам с собой ветер завывает под карнизами пустующих зданий и среди бастионов замка Дискордия. На станции «Федик» застыл атомный локомотив, древние люди называли такие хот-эндж, со словами «ДУХ ТОПИКИ» по обеим сторонам пулевидной носовой части. Маленькие окошки кабины машиниста стали матовыми под воздействием песчаной пыли, которая бомбардировала стекло не одну сотню лет, но значения это не имеет: «Дух Топики» завершил последний рейс. Да и когда поезд ходил регулярно, в кабине не было машиниста-чела. За локомотивом только три вагона. При выезде со станции «Тандерклеп» вагонов было двенадцать, столько же оставалось и когда впереди показался город-призрак, но…

Ах, да, это уже история Сюзанны, и мы послушаем, как она будет ее рассказывать мужчине, которого называла своим дином, когда был ка-тет, действовавший под его руководством. А вот и сама Сюзанна, сидит, где мы однажды ее видели, перед салуном «Джин-Пуппи». У коновязи припаркован ее хромированный жеребец, которого Эдди окрестил Прогулочный трайк Сюзанны. Ей холодно, из теплых вещей у нее только свитер, но сердце подсказывает, что ждать осталось недолго. И она очень надеется, что сердце не обманывает. Очень уж много здесь призраков. Для Сюзанны вой ветра похож на испуганные крики детей, которых привозили сюда, чтобы убить мозг, а телом превратить в рунтов.

Рядом с ржавым куонсетским ангаром (Экспериментальная станция 16-го сектора Дуги, как вы помните) все те же серые лошади-киборги. Несколько свалились после нашего последнего визита в эти места; другие без устали вертят головой из стороны в сторону, словно стараясь увидеть своих всадников, которые придут и отвяжут их. Но этого никогда не случится, потому что Разрушители теперь на свободе, могут идти на все четыре стороны, и потребность в детях отпала: некому да и незачем подпитывать талантливые мозги Разрушителей.

А теперь, смотрите! Наконец-то появляется тот, кого женщина ждала этот долгий день, и прошлый, и позапрошлый, после того, как Тед Бротигэн, Динки Эрншоу и еще несколько Разрушителей (но не Шими, он ступил на пустошь на конце тропы, скажите, жаль) распрощались с ней. Дверь «Догана» открывается, и из нее выходит мужчина. Прежде всего, она замечает, что его хромота исчезла бесследно. Потом видит, что на нем новые синие джинсы и рубашка. Красивая одежда, но к столь холодной погоде он подготовился не лучше, чем она. На руках мужчина несет пушистого зверька, уши которого стоят торчком. Все это хорошо, но нет мальчика, который должен нести зверька. Нет мальчика, и сердце ее наполняется печалью. Не удивлением, однако, потому что она знала, как должно быть, знал бы и вон тот мужчина (вон тот мужчина-смерть), если бы она шагнула с тропы на пустошь.

Она соскальзывает с сидения на руки и на культи, слезает с дощатого тротуара на проезжую часть. Поднимает руку и машет ей над головой.

— Роланд! — кричит она. — Эй, стрелок! Я здесь!

Он видит ее и машет рукой в ответ. Потом наклоняется и опускает на землю зверька. Ыш несется к ней со всех лап, наклонив голову, прижав уши к голове, несется со скоростью и грациозностью горностая, бегущего по снежному насту. А в семи футах он нее (как минимум, в семи футах) прыгает, и его тень летит над утоптанной землей улицы. Она хватает его, как мяч, брошенный куотербеком [104] . Он ударяется о грудь Сюзанны с такой силой, что у нее перехватывает дыхание, и она валится на спину, поднимая облако пыли, но первый выдох срывается с губ смехом. Она все еще смеется, когда он встает короткими передними лапами ей на грудь, короткими задними лапами — на живот, уши стоят торчком, пушистый хвост мотается из стороны в сторону, и облизывает ее щеки, нос, глаза.

— Прекрати, сладенький! — кричит она. — Прекрати, сладенький, а не то ты меня убьешь!

Она слышит эти слова, сказанные в шутку, и смех застревает в горле. Ыш соскакивает с нее, садиться, поднимает морду к бездонному синему небу и издает короткий вой, который говорит ей обо всем, что нужно знать, если бы она и сама этого не знала. Потому что Ыш очень красноречив, когда молчит.

Она садится, отряхивает с рубашки пыль, и на нее падает тень. Она поднимает голову, но поначалу не может разглядеть лица Роланда. Его голова на прямой линии между ней и солнцем, отчего лицо — середина яркого золотого ореола. Черное пятно.

Но он протягивает ей руки.

Какая-то ее не часть не хочет браться за них, и вы понимаете, почему. Какая-то ее часть хочет поставить точку на этом самом месте и отправить его в Плохие Земли одного. Независимо от того, что хотел Эдди. Независимо от того, что хотел, и двух мнений тут быть не может, Джейк. Этот темный силуэт с солнцем, сверкающим вокруг головы, выдернул ее из очень комфортной жизни (да, у нее были свои призраки, по крайней мере, один демон со злобным сердцем, но у кого из нас их нет?). Его стараниями она свела знакомство сначала с любовью, потом с болью, наконец, с ужасом и утратой. Другими словами, все пошло от хорошего к плохому и худшему. Это его не знающая пощады, талантливая рука стала причиной ее скорби, этого, запыленного рыцаря-странника, который вышел из древнего мира в старых стоптанных сапогах с машиной смерти на каждом бедре. Это мелодраматические мысли, это мрачные образы, и прежняя Одетта, покровительница голодных и, уверенная в себе, хладнокровная кошечка, несомненно, посмеялась бы над ними. Но она изменилась, он ее изменил, и она полагает, если кто имеет право на мелодраматические мысли и мрачные образы, так это Сюзанна, дочь Дэна.

Какая-то его часть хочет отвернуться от него, не для того, чтобы положить конец его поискам или сломить его волю (такое по силам только смерти), но, чтобы потушить свет, что остался в его глазах, и наказать его безжалостную, беспредельную жестокость. Но ка — колесо, к которому мы все привязаны, и когда колесо вращается, мы вынуждены вращаться вместе с ним, и если поначалу наши головы обращены к небесам, то потом попадают в ад, где мозги начинают гореть изнутри. А потому, вместо того, чтобы отвернуться…