Империя Вечности - читать онлайн книгу. Автор: Энтони О'Нил cтр.№ 50

— Вот где отец проводит большую часть времени, — вполголоса сообщил сын хозяина. — Царский чертог…

Два массивных письменных стола целиком были заняты атласами и картами. В углу стоял гигантский глобус; Египет на нем немного прогибался внутрь — очевидно, от бесчисленных прикосновений, а то и взглядов. И всюду, разложенные будто бы для ежедневного просмотра, лежали бумаги с начертанными символами — подобные Ринд уже видел в музее.

— Знаете, — произнес Уильям-младший, остановившись у полки с пухлыми, не тоньше двух дюймов, папками, — со времен бонапартовской кампании в Египет посылалось несметное количество экспедиций, более, нежели за пятнадцать веков до этого. Некоторые экспедиции были официальными, некоторые — наполовину официальными, но львиная доля проводилась в условиях высшей секретности. Отец всеми силами старался проследить за каждой из них, обращаясь к любым доступным источникам.

Говоря это, Уильям-младший поочередно прикасался к папкам, украшенным цветными полосками и микроскопическими надписями.

— Монаршая экспедиция барона Генриха фон Мутоли.

…Знаменитая экспедиция Жана Франсуа Шампольона и Ипполита Росселини, снаряженная совместно на деньги короля Карла X и великого герцога Леопольда II.

…Баварская экспедиция герцога Максимилиана Джозефа, отправленная по воле его отца — короля Людвига I.

…Прославленная прусская экспедиция Ричарда Лепсиуса для короля Фридриха Уильяма…

После каждого прозвучавшего имени сын хозяина косился на гостя, словно желая подловить его на невольной реакции, однако сейчас посмотрел в упор.

— Вы когда-нибудь слышали об этих людях? Хотя бы о ком-то?

— Я слышал о Лепсиусе, — подтвердил Ринд.

— Это имя упоминал сэр Гарднер?

— Не помню точно.

— Возможно, вы изучали его труды?

— Пока еще нет. А что?

Геолог скроил недовольную мину.

— Экспедиция Лепсиуса считается самой экстравагантной со времен Бонапарта. Этот человек исследовал Египет вдоль и поперек, делал все, что ему заблагорассудится, — установил рождественскую ель посреди царского чертога, даже запускал фейерверки с вершин пирамид… Но моего отца заинтересовало иное — подозрительная перемена в его манерах и поведении по возвращении в Берлин. Если прежде сей типичный пруссак отличался необузданными страстями, высокомерием и безрассудством, то после Египта всем показалось, будто бы он увидел или пережил нечто такое… некое преображение.

— Вы говорите о чертоге?

— Отец считает именно так. Достаточно сказать, что король собственноручно вручил путешественнику полсотни тысяч талеров. Отсюда всего один шаг до простой догадки: Лепсиус передал монарху тайны чертога, так же как до него поступил Денон, или нанял для этого «красного человека». Вы совершенно уверены, что сэр Гарднер его ни разу не упоминал?

— Ни разу.

— А может быть, он говорил о том, как меняется человек, побывавший в Египте?

Ринд ненадолго задумался.

— Пожалуй, говорил.

— Что именно?

— В основном намеками. Якобы эта страна не оставляет нас прежними.

— Вы не запомнили конкретных имен?

— Бонапарт.

— И все?

— Насколько я помню, да. А что?

Однако Уильям-младший покуда ушел от ответа.

— А как насчет Орландо Феликса? — Он указал на папки, снабженные разными ярлыками: «Феликс», «Эффенди», «Датанази», «Лейн», «Бертон», «Хэй». — Это имя вы слышали?

— Кажется, нет.

— Он — герой Ватерлоо и знаток иероглифических языков. Примерно тридцать лет назад отец обратился к его услугам, полагаясь на военную дисциплину, которая учит людей выполнять поручения, не рассуждая. Четыре года Феликс провел в Египте, путешествуя всюду. Сплавлялся по Нилу, шпионил за прочими экспедициями, заводил знакомства с нужными людьми из правительства — и в конце концов объявил, что все поиски были напрасны. Якобы ни следа, ни намека. Ни даже туманного слуха. Феликс, вообразите, настаивал, будто чертога вечности не существует и никогда не существовало. И в то же время, подобно Лику, странным образом отказывался делиться подробностями своих странствий, увиливал, в общем, вел себя не по-солдатски. А потом, как и Лик, сделался близким приятелем сэра Гарднера. Знаете, ведь они до сих пор встречаются в замке Алвик, резиденции герцога Нортумберлендского.

Геолог ткнул пальцем в следующую папку:

— Далее, Осман Эффенди. Урожденный Уильям Тейлор, шотландец. В Египте его взяли в плен, насильно подвергли обрезанию и обратили в ислам. Тейлора освободил паша Мохаммед Али. После чего Тейлор стал главным проводником по Каиру: помогал британским приезжим находить пристанище и продовольствие, выправлял пропуска, охранительные грамоты и прочее. Казалось бы, лучшая кандидатура для того, чтобы присматривать за молодым Уилкинсоном и другими экспедициями, сплавлявшимися по Нилу. Однако и он под конец стал избегать прямых ответов и даже обзавелся многими странностями. В тысяча восемьсот тридцатых годах дизентерия унесла его жизнь…

Уильям-младший взглянул на Ринда, затем продолжал:

— Джованни Датанази. Грек по крови, археолог, работал в Египте долее самого сэра Гарднера. Жил неподалеку от Долины царей. Довольно ревнив, нелюдим, озлоблен. Но вот он вернулся в Лондон, чтобы устроить аукцион своих произведений, — и все заметили, что в его характере появилась определенная «щепетильность», по его собственному выражению, не позволявшая хотя бы словом обмолвиться о своих открытиях, даже когда среди его записок всплыли некие весьма странные символы. — Геолог небрежно махнул рукой на разложенные бумаги. — И опять же достаточно будет сказать: после Египта Датанази полностью изменился. Когда он скончался в богадельне (это случилось несколько месяцев назад), отец без малейшего удивления узнал, что сэр Гарднер годами поддерживал ученого, посылая кое-какие деньги… Теперь Эдвард Лейн, переводчик «Тысячи и одной ночи». Мой отец и его завербовал. Лейн тоже потом утверждал, причем весьма неубедительно, будто чертог вечности — просто миф… Следующий Джеймс Бертон, с ним та же история… Роберт Хэй, не совсем шпион. Просто человек, публично подтвердивший скрытность сэра Гарднера в некоторых вопросах. Джованни Бельцони, известный…

— Как вы сказали? — вдруг перебил его Ринд, ибо этого человека он, безусловно, знал.

Цирковой силач, искатель приключений, изобретатель и настоящий великан, Бельцони сделал для популяризации египетской культуры на Западе едва ли не более самого Денона. Это его знаменитая книга «Новейшие открытия в пирамидах и храмах Египта» породила целые поколения археологов. Устроенная Бельцони выставка освещенных газовыми рожками мумий, храмовых фасадов из гипса и папирусов под стеклом превратила его в знаменитость — за советом к нему стали обращаться даже королевские и царские особы.