Вирус - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан Мэйберри cтр.№ 47

— Вы из комиксов. Знаете… доктора Спектрума? — Он выжидающе смотрел на меня. — Ну, доктор Спектрум, супергерой из «Чудесных комиксов»? Его тайное прозвище Джо Леджер. Здорово, правда?

— Если как следует подумать, — сказал я, — то не совсем.

— Доктор… — произнес Черч предостерегающим тоном.

— Ладно, ладно, неважно. Мы говорим о болезни, — спохватился он, и на миг я увидел за обликом шута настоящего ученого. — Понимаете, наука лишь иногда чертовски прекрасна — и до зубовного скрежета тосклива в девяносто девяти процентах остального времени. Если оставить в стороне тот факт, что эмпирические процессы требуют бесконечного повторения всех без исключения стадий, существуют еще и реалии государственных законов и законов штатов о том, что мы можем и чего не можем делать. Большинство исследований лимитированы, а некоторые просто запрещены. Биологическое оружие относится к последнему виду.

— Даже для военных?

— Да.

— Даже для сверхсекретных военных? — уточнил я, чуть улыбаясь.

Он колебался.

— Ну что ж, ладно, здесь, конечно, дело обстоит повеселее, однако даже в этом случае вы не сможете опубликовать и половины работ, а это означает, что вам никто не даст премии и бестселлеров вы не напишете.

— Никаких групп поддержки?

— Вы смеетесь! Однако есть женщины, которые считают, что в мужчине самое привлекательное — мозг. Не все из нас умирают девственниками.

— Ладно. И каким боком все вышесказанное связано с зомби?

— Я считаю, мы имеем дело с сумасшедшим гением. Суперзлодеем.

Эта мысль, кажется, делала доктора совершенно счастливым. Настолько, что мне захотелось ему врезать.

Я бросил взгляд на Черча. Он поднял бровь, словно говоря: «Вы сами хотели с ним побеседовать».

Кто сказал:

— Я серьезно. Ходячих мертвецов создал человек с глубочайшим интеллектом и обширными возможностями. Широчайшими! Не забывайте, что террористы по большей части происходят из стран, добывающих нефть. Ведь нашему доктору Зло для столь дорогих экспериментов требовались баснословные деньги.

— Я понял. Выходит, ваш суперзлодей научился воскрешать жмуриков?

— Нет, понимаете… бродяги, строго говоря, не трупы… но они и не живые.

— Мне казалось, существует только два варианта.

— Времена меняются. Видели кино «Ночь живых мертвецов»? Так вот, мне кажется, «живые мертвецы» — очень подходящее определение для того, с чем мы имеем дело. — Он взял со стола игрушку-пружину и принялся перекидывать из руки в руку. — Наше тело в ходе эволюции приобрело естественную избыточность, без которой раненый или заболевший человек не смог бы выжить. Например, нам в самом деле достаточно всего десяти процентов мощности нашей печени, одной пятой функций почки, половины легкого. Люди живут с ампутированными руками и ногами. Миллионы страниц посвящены исследованиям и описаниям случаев, когда пациенты не умирали вопреки однозначно смертельному диагнозу. Порой медики находят этому объяснение, но чаще блуждают во тьме. Вы следите за моей мыслью?

— Безусловно.

— Возьмем теперь бродяг. Если бы они были действительно мертвы, тогда мы с вами сейчас не разговаривали бы. Я по-прежнему сидел бы в Бруклине, а вы занимались тем, чем занимались, пока вас не мобилизовал мистер Черч. Почему? Потому что покойник должен покоиться с миром. Он не встает и не нападает на людей. Его мозг не функционирует.

— Джавад Мустафа уже не встанет, — заметил я. — Я его убил. Дважды.

Кто отрицательно покачал головой.

— Нет, всего один раз, и это произошло во время второго вашего столкновения с ним. На складе вы нанесли ему смертельные ранения, и он не ожил бы снова, если бы не патоген. Понимаете ли, эта негодная болезнь отключает все части тела, которые не связаны напрямую с целью существования зомби.

— А в чем цель?

— Распространить эпидемию. Эти твари запрограммированы. Они являются своеобразными векторами, причем весьма агрессивными. Участки тела, поврежденные, скажем, пулями, просто-напросто изолируются. Не смотрите на меня так, я понимаю, насколько дико звучат мои слова, но кто-то сотворил нечто, почти убивающее своих жертв и одновременно оберегающее их от умирания в том смысле, в каком мы раньше воспринимали смерть. Поразительно: патоген, с одной стороны, стремится уничтожить носителя, а с другой — сохраняет некоторые функции организма.

— Полная белиберда.

— Совершенно верно, хотя эти противоречия в определенной степени согласуются с природой… Допустим, вы подхватили инфекцию, температура повышается, поскольку иммунная система пытается изгнать чужеродный белок из вашего кровотока. Иногда жар причиняет больше вреда, чем само заболевание. Псориаз, ревматоидный артрит… вот всего пара примеров, когда иммунная система наносит вред, потому что борется не с той проблемой или же с непомерными усилиями подавляет легкое недомогание. В природе масса подобных случаев, — прибавил он, — однако сейчас мы столкнулись с иной концепцией. Смертельная болезнь, несколько паразитов, генная терапия да еще какая-то дрянь, с которой мы пока не разобрались, причем все это — в молекулярном сгустке, не похожем ни на что описанное ранее. Если бы эти парни не решились уничтожить Америку, они смогли бы сделать миллиарды на одних патентах.

— Это имеет какое-либо отношение к фатальной семейной инсомнии?

Он изумленно посмотрел на меня.

— Плюсик за то, что хотя бы знаете такое название. Ответ на ваш вопрос… либо да, либо нет. Они используют прионовые болезни в качестве стартового набора и затем дополняют их прочей ерундой. Даже теперь там прослеживаются характеристики типичной ТГЭ.

— ТГЭ?

— Прионы — это нейродегенеративные болезни, именуемые трансмиссивными губчатыми энцефалопатиями, — пояснил он. — Мы по-прежнему знаем крайне мало о трансмиссии и патогенезе этих инфекций. Известно, что прионы представляют собой особый класс белковых агентов, которые, накапливаясь, образуют амилоидные бляшки и ведут себя не так, как обычные белки. Странные маленькие твари… у них отсутствует ДНК, однако же они способны к самовоспроизводству. Обычно спорадические случаи затрагивают одного человека из миллиона, и в то же время на них приходится, скажем, восемьдесят пять процентов всех ТГЭ. Еще десять процентов — семейные болезни, которые передаются из поколения в поколение непонятным способом, поскольку унаследованные признаки являются генетическими, а, как я уже сказал, у прионов нет ДНК. Оставшиеся пять процентов — ятрогенные заболевания, результат ненамеренной передачи каузативного агента через зараженный хирургический инструмент. В числе редких прецедентов называют пересадку роговой оболочки или твердой мозговой оболочки, а также нарушения, по причине искусственного вмешательства, в развитии гормонов роста. Все еще следите за ходом моей мысли?

— Цепляюсь из последних сил. Но как эти самые прионы превращают людей в монстров, вместо того чтобы просто убивать?