Все явное становиться тайным - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Трушкин cтр.№ 37

— Никуда он отсюда не денется, — хмуро пояснил Щеглов. — Здесь все листовым железом обито. Обычно там краска хранится, чтобы не дай бог ничего не загорелось…

Дальше он объяснять не стал, а только махнул в сторону улицы.

Из яхт-клуба мы выходили как победители — через парадные двери. У первого же встретившегося нам по пути телефона-автомата Янатаха задержалась и позвонила Ирке. Щеглов сказал, что до его дачи отсюда ехать минут двадцать на электричке, и мы сразу же договорились встретиться с Иркой на станции пригородных поездов.

По асфальтовой дороге мы дошли до моста, по которому сверху ездили электрички. Скользя на щебне, мы поднялись наверх и, пока никаких поездов в прямой видимости не находилось, прямо по шпалам по и — и к станции.

Идти было чрезвычайно неудобно. Это мне — в кроссовках, а про Янатаху и говорить было нечего. Я прямо видела, как ей хотелось сейчас стать тоненьким комариком, чтобы не по шпалам брести, а легко порхать вдоль рельсов.

И почему эти шпалы так неудобно кладут? Пытаешься наступить на каждую — семенишь как старушка, переступать через одну — тоже не получается: шпалы лежат на разном расстоянии и шаг получается то длинным, то коротким. Кто-то мне рассказывал, что железнодорожники специально эту штуку со шпалами вытворяют, чтобы мирные граждане не шлялись по путям и не играли в Анну Каренину на проезжей части. Правдой это было или нет — не в курсе, но худшего места для передвижения, чем железнодорожное полотно, я не знаю.

До станции мы добрались минут через десять, то и дело поджидая ковылявшую позади Янатаху. Честный Мамочка помчался в кассу за билетами, а мы стояли рядом с Щегловым и то и дело посматривали на светофор.

Олег хмуро молчал, да и нам тоже обсуждать было нечего. Поскольку с Иркой мы договорились встретиться у первого вагона, мы показали знаками Мамочке, что будем двигаться вперед, и пошли ближе к светофору. На нем по-прежнему горел красный огонек, и это означало, что в ближайшие пять минут поезда не будет.

— А ты что, с Запором дружишь или как? — решилась наконец прервать наше красноречивое молчание Янатаха.

— Н-нет, — передернул пленом Щеглов. — Просто раньше мы вместе с ним на роликовых коньках катались. Кстати, кажется, вашего парня, — мотнул головой в сторону касс Олег, — я тоже когда-то на рампе видел… Один раз Леня меня здорово выручил. Я у ребят денег взял, чтобы у одного мастера весла заказать. Ну, у нас, — стал пояснять Щеглов, видя, что мы далеки от проблемы понимания весел и прочего водноспортивного инвентаря, — те, кто серьезно спортом занимается, весла не в магазине покупают. Скажем, те ребята, которые гоняют на каноэ, обязательно заказывают себе такие вещи у мастера. Мастер подбирает конкретно под них длину черенка, ширину лопасти, специальное дерево, ну и так далее… Такие вещи называются — спецзаказ. Ну и стоят, естественно, не две копейки. Ну вот, набрал я тогда денег и хотел к мастеру после школы зайти. Пачка была внушительная, я ее в сумку и положил. Ну а на второй перемене напрочь забыл, что у меня там деньги, пошел с ребятами за угол курнуть. После пятого урока вдруг будто мне в голову стукнуло, дай, думаю, проверю, на месте ли деньги. Сунулся — нет. Хоть и стыдно, всех своих переспросил — никто ничего не знает. Ну, думаю, вот сволочи, кто-то же из наших свистнул. Потом подумал, да бог его знает, мы же иногда в класс заходим, там еще младшеклассники ошиваются, да и вообще черт знает кого в школу может занести. Не пойман — не вор! Ну вот. А Леня, друг, после шестого урока подходит ко мне и эти деньги — точь-в-точь ту сумму — мне отдает.

— Твои деньги или свои? — уточнила Янатаха.

— Да мои, мои, в тех же самых купюрах, — махнул рукой Щеглов. — У кого он их раскопал? Ну, видать, где-то свои ребята были, тряханул козлов каких-то, пока они из школы уйти не успели, вот деньги мне и вернул.

— А тебе не приходило в голову, — нахмурилась вдруг Янатаха, — что Запорожец сам у тебя деньги стибрил, а потом вернул, ну, чтобы войти в доверие.

По растерянному виду Щеглова я поняла, что такой вариант не приходил в голову этому честному, но простоватому парню.

— Слушай, — сказал он, — ну точно! Как же я сам сразу не допетрил? Он же вроде все время и был у меня на виду. Неужели он это сделал, гад?

— Ну, теперь уж он тебе не признается, — развела я руками. — Только вот из-за этого пришлось тебе ключи от дачи и выкладывать. Ты ведь честный!

— Ну да, — хмыкнул Щеглов. — А что ж я — козел? Человек мне помог, а я ему ключи на неделю не дам?

— А зачем он просил ключи? — насела я на Щеглова.

— Ну это, — покраснел Щеглов, — ну он сказал… Ну, в общем, у него там девчонка какая-то из института, ну он встречаться, что ли, с ней там хотел, не знаю я…

Видя, что каждое слово в этом нелегком разговоре дается Щеглову с трудом, мы перестали его пытать, тем более что к нам присоединился Мамочка, а при нем нам на такие темы разговаривать было бы неудобно.

— Женя, — протянул руку Щеглову Мамочка, и мы с удивлением для себя поняли, что до сих пор не знали — как же именно звали Мамочку.

— Олег, — пробасил Щеглов и пожал протянутую ему руку. — Ас чего вы взяли, что он прячет там какого-то мальчишку?

Сбивчиво, в три голоса, мы стали рассказывать историю нашего расследования Олегу. Чувствовалось, что понимал он далеко не все, но, поскольку все мы говорили громко и убедительно, тоже в ответ кивал головой. Вскоре разговор нам пришлось прервать, потому что подошла электричка и в первом тамбуре мы увидели Ирку.

— Никто не звонил, — покачала она головой. Ирку мы утром не взяли с собой, потому что она должна была дежурить на телефоне. Вдруг все-таки мы ошибались с Леней Запорожцем и вышли на очередной ложный след.

— Да уж, звонков теперь, надеюсь, не будет, — взяла я Ирку за плечи и повела в вагон. — Звонилыцик наш теперь в сарае сидит, а телефона туда еще не провели.

Все двадцать минут Ирка то и дело порывалась расспросить о подробностях то нас, то Щеглова, но, поскольку об Игорьке ничего такого, что бы знала она, не знали ни мы, ни Олег, то ничем успокоить Ирку мы не могли.

За окном тем временем мелькали нежно-изумрудные косогоры, расцвеченные золотыми головками одуванчиков и мать-и-мачехи; участки земли, каждый из которых был обнесен полутораметровым забором, сляпанным из всякой всячины — от самолетных крыльев до березовых прутьев; угрюмые, будто обиженные на жизнь, брошенные хозяевами собаки, трехэтажные особняки "новых русских", которые, вероятно, не выдержав местной жизни, стали уже "новыми американскими" или "новыми венесуэльскими"; какие-то диковатые пейзажи с дымящими трубами, покореженными цистернами, сваленными вдоль ржавых рельсов — ответвлений местной железной дороги; замусоренные овраги, над которыми гордо, словно аристократы, возвышались стройные сосны и чистенькие по причине заболоченной вокруг местности березовые рощи.

Поезд неспешно ехал себе вперед, притормаживая и кланяясь каждой станции, неспешно набирал ход. Видимо, тяжелая облачность давила не только на людей, но и на такие неодушевленные предметы, как электровоз. Движение вперед прерывали еще и какие-то придурки, которые то и дело срывали стоп-кран, и машинист усталым w простуженным голосом в сотый раз повторял, что сейчас по вагонам пройдут сотрудники ОМОНа, разберутся как следует и накажут кого попало.