Банда во временное пользование - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Трушкин cтр.№ 33

После взбучки Владимиру Геннадьевичу, который понадеялся на то, что группа захвата привезет компьютер-кейс в целости и сохранности, пришлось снова разворачивать бурную деятельность.

Вооружившись удостоверением популярной молодежной газеты, он ринулся с компакт-диском, на котором была записана песня с чужого компьютера, в свободный поиск по музыкальным тусовкам.

Вначале он заехал на концерт группы под названием «Усталый металл». Само помещение, где проходило действо, найти не составляло никакого труда. В ту сторону от метро тянулся непрекращающийся поток многочисленных юношей и редких девушек. Все они были обряжены в черные косухи с большим количеством металлических бляшек, огромных булавок и прочего хлама, неизвестно где раскопанного. Из самого зала доносились звуки, которые явно свидетельствовали, что металл еще далеко не устал. Застекленные фотопортреты народных артистов, что когда-то имели честь выступать в этом зале, мелко подрагивали то ли от страха перед агрессивной музыкой, то ли от негодования.

Махнув корочками в воздухе, Владимир Геннадьевич благополучно миновал милиционера, которого посетители концерта именовали на местном жаргоне «Мусоргским».

Группа «Усталый металл» во главе с лидером Каракуртом как раз заканчивала исполнение своего очередного хита. Барабанщик, со скоростью человека, подключенного к трансформаторной будке, что было мочи лупил по своим инструментам, бас-гитарист, как заведенный, дергал верхнюю басовую струну, солист завывал давно не кормленным волком, а клавишник исторгал из своего синтезатора такие звуки, услышав которые богобоязненный Иоганн Себастьян Бах, наверное, не раз бы перекрестился.

Не успел хит отзвучать, как группа тут же, словно торопясь, начала исполнение следующей песни. Нетренированный слух Владимира Геннадьевича не мог отличить ее от предыдущей. Так же лупил по барабанам ударник, так же визжал в корчах солист, с такой же скоростью стрекотал медиатором по струнам басист, разве что клавишник временами затихал, чтобы потом выдать пару диссонирующих аккордов. Судя по времени, шоу должно было подходить к концу, а потому Владимир Геннадьевич, еще раз помахав в воздухе волшебными корочками у носа очередного «Мусоргского», прошел за кулисы. Едва он нашел гримерку, где обосновался «Усталый металл», как музыка, устав агонизировать, затихла, и Каракурт проорал в микрофон:

— Спасибо, что пришли! Мы вас ненавидим! Чтоб вы сдохли, козлы!

Публика взорвалась восторженным ревом, но, видно, музыкантам эти проявления чувств уже были не в новинку. Через две минуты они ворвались в гримерку, не обращая никакого внимания на странного посетителя.

— Э-э-э… я корреспондент газеты, хочу взять у вас интервью и э-э-э… проконсультироваться…

— Из газеты? — тут же оживился Каракурт. — Из газеты — это хорошо. Деньги за интервью берете?

— Я? Нет, — залепетал Владимир Геннадьевич, который был не готов к обсуждению тайной кухни газетной работы.

— Это хорошо, — резюмировал Каракурт. — А то приходят некоторые деятели, сливаешь им на диктофон целый час всякую лабуду, а они еще потом сто баксов за публикацию требуют. Ну что? Начнем беседовать. Заголовок предлагаю такой — в стилистике нашей группы: «Больше трэша, водки и угара».

— Я как бы… с большим удовольствием, — снова растерялся Владимир Геннадьевич перед таким сумасшедшим напором и деловой хваткой. — Чуть позже. А сейчас я хотел бы с вами проконсультироваться. Мне сказали, что вы знаете в музыкальной тусовке практически всех.

— Че там практически? — махнул рукой музыкант и небрежно оперся рукой на кофр с гитарой, на котором были крупно изображены череп и кости, увенчанные надписью «СПИД не пройдет!». — Я уж этим делом, — похлопал он по кофру, — почитай, больше десяти лет занимаюсь. Всех знаю как облупленных!

— Тогда послушайте эту запись, — вынул из сумки CD-плейер и наушники бородатый Владимир Геннадьевич. — Вы можете прокомментировать для нашей газеты свои ощущения от этой музыки?

Каракурт нацепил наушники, включил плейер на воспроизведение и терпеливо прослушал первые тридцать секунд песни.

— Не, — вдруг снял он наушники и отдал их лжегазетчику. — Эти люди не из московской, не из питерской и не из киевской тусовок. Не знаю, откуда они взялись. Записано все вроде кудряво, мелодия есть, то, се, но это не наши люди. Попса голимая, одним словом. У нас все проще и конкретней: больше трэша…

— Да, да, я запомнил, — перебил его бородатый Владимир Геннадьевич.

— Ну вот, в таком контексте и пиши, — похвалил «журналиста» Каракурт. — А как заметку, значит, нашкрябаешь, то приноси, мы ее завизируем. А то напишут бог знает что, а потом еще ссылаются на то, что на диктофон записали. Мало ли чего усталый человек после концерта может сморозить! Ну вот, а теперь, корреспондент, может, выпьешь с нами?

Владимир Геннадьевич насилу открестился от сомнительного удовольствия глушить водку в компании длинноволосых зататуированных парней и спешно ретировался по следующему адресу.

Ночной клуб-казино «Шамбала» работал круглосуточно. Вечером здесь собиралась так называемая богема: успешные продюсеры, раскручивавшие бойз-бенды, журналисты и редакторы музыкальных программ, имевшие с раскрутки бойз-бендов свой интерес и капиталец, спонсоры всяческих мастей и спонсируемые ими певички и певуны. Утром сюда же заскакивали «бросить на кишку» бизнес-ланч вечно занятые менеджеры компаний по торговле недвижимостью или руководители турфирм, которых в центре города расплодилось больше, чем стран во всем мире. — Вход охранял странный человек, обряженный в одежду киргиза (так, как ее представлял местный чудак-модельер Арсеньев). Привратник «Шамбалы» был одет в ярко-оранжевую дубленку, похожую на спецовку строительного рабочего, ярко-желтые джинсы, расшитые бисером, обут в самые настоящие лапти, а голова его была увенчана малахаем, украшенным красной звездой. На поводке вместо злобной немецкой овчарки охранник держал обыкновенную, мелко подрагивающую от холода и страха козу. Почему-то Арсеньев настаивал на том, что к гардеробу, изготовленному за немалые деньги, должна была прилагаться именно коза. Хозяева «Шамбалы» с известным дизайнером спорить не стали, так что отдуваться за все пришлось привратнику. То ли по этой причине он был не в духе, то ли заразился дурным настроением от козы, но пропускать Владимира Геннадьевича в «чертоги» он никак не хотел. Пришлось перезвонить продюсеру Малику. Выяснилось, что Малик уже давным-давно восседает в «Шамбале». Поскольку Владимир Геннадьевич представлял интересы Организации и Алексея Георгиевича, непременного спонсора маликовских певичек, то продюсер не мог игнорировать просьбу, тем более что, по уверению Владимира Геннадьевича, она была пустяковой. Один из мальчиков, ошивавшихся вокруг Малика, мелкой рысью поскакал ко входу в «Шамбалу» и шепнул привратнику несколько слов на ухо. Лжегазетчик тут же был пропущен в «святилище».

«Святилищем» это место называлось не только потому, что ночные уборщицы, собирая здесь окурки и осколки стаканов, потихоньку крестились и приговаривали «свят, свят, свят», но и потому, что место это обозвал так продюсер Малик Бакс. Он часто любил повторять, что «свято место пусто не бывает». Сейчас на этом самом месте располагался сам господин Малик. Нет, он не был иностранцем и по паспорту значился как Петр Алексеевич Сидорчук. Но, по твердому убеждению самого Петра Алексеевича, никакой нормальный продюсер носить такое имя-отчество, а тем более фамилию Сидорчук не может. Так Петр и превратился в Малика. Кличку же свою он получил за то, что сделал первоначальный капитал, активно торгуя фунтами, иенами, долларами, марками и другой иностранной валютой, в просторечии именуемой «баксами». Теперь уже Малик давным-давно ничем не торговал, он только продюсировал. Один из его клиентов, худенький певец с голубыми волосами и отсутствующими напрочь двумя передними зубами, сидел сейчас перед всесильным продюсером и вяло пытался отмахиваться от апельсиновых корок, которые в него метал Бакс. Сценическое имя певца звучало красиво и загадочно — Хурма. И имечко, и внешний прикольный вид, включая вынутые передние зубы, придумал парню сам Бакс. Но сейчас он был своим исполнителем недоволен.