Заметив меня, она следила за тем, как я приближаюсь. Я остановилась в центре платформы, почти ничего не слыша из-за грохотания собственного пульса. Воздух был спертый, душный, как будто прошедший через легкие легионов подземных пассажиров. Я ощутила резкий металлический привкус во рту и с трудом сглотнула.
Джослин не проронила ни звука, пока я садилась на скамейку. В вечернем освещении ее мертвенно-бледная кожа казалась фиолетовой, а белки глаз отливали желтизной.
Я заговорила первой, но она остановила меня быстрым движением руки.
– Я скажу это лишь раз, а потом сматываюсь. Я говорю. Вы слушаете.
Я промолчала.
– Я наркоманка, и мы обе знаем это. Также я шлюха и лживая тварь. – Она пробежала глазами по лицам людей, выстроившихся на платформе в ожидании поезда, поворачивая голову резкими, нервными движениями. – Вот так представление. И публика есть. А ведь я тоже начинала, как вы, была девочкой-скаутом, ездила в летние лагеря, ела запеканку из тунца. Но только вот где-то па полпути прибилась случайно к цирку уродцев и теперь не могу убежать. – Фиолетовая тень придавала ее глазам странное белое свечение. – Да уж, в последнее время ненависть меня чуть не доконала. Я ненавижу всех и вся на этой долбаной планете. Но хуже всего мне становится, когда я думаю о себе. – Она вытерла тыльной стороной ладони жидкую каплю, сверкающую под носом. – Знаете, с тобой покончено в ту минуту, когда ты не в силах смотреть в воду, проходить мимо зеркала или витрины магазинов, потому что презираешь того, чье отражение видишь там. – Джослин развернулась ко мне, в безжизненных глазах пылали гнев и вина. – Меня убьют, если узнают, что я тут с вами разговариваю, но мне плевать. Эти парни должны заплатить по счету.
– Что ты предлагаешь?
– Паука Маркотта и маленькую девочку.
– Я слушаю.
– Это был Джордж Дорси. Его уже нет, поэтому я могу рассказать. – Она отвернулась, затем снова ее взгляд сфокусировался на моем лице. – Маркотт был местью «Дикарей» «Гадюкам», которые до этого взорвали Вайланкуртов. Джордж с одним полноправным членом, Сильвайном Леконтом, убрали его. Малышка случайно попала под пули. – Она стукнула ботинком по рюкзаку. – Джордж считал, что это убийство станет его пропуском в клуб. Но «Дикари» расправились с Джорджем, потому что думали, что он собирается сдать полиции Леконта. – Она фыркнула и дернула подбородком. – Джордж на самом деле околачивался в ночь убийства рядом с домом Чероки, потому что ждал меня. Когда его забрали «росомахи», а потом еще он договорился о встрече с вами, братья решили убрать Джорджа до того, как он сможет настучать на Леконта. Крутой парень этот Леконт. С первого выстрела уложил маленькую девочку. Вот срань господня! – со злостью выплюнула она ругательство.
– Что еще?
Она пожала плечами.
– Захоронения в Сен-Базиле. Девять лет назад я была там. Многое могу порассказать, если вы пойдете на сделку.
– Ты имеешь в виду охрану свидетелей?
– Деньги и укрытие где-нибудь подальше. – Наркологический центр?
Она пожала плечами.
– Что насчет Чероки?
– Он отвез кости той девушки на север, но я изложила эту историю на бумаге. Я отдам вам ее, когда моя задница окажется в безопасности и где-нибудь подальше отсюда.
Джослин говорила так, словно сама мысль о такой возможности казалась ей странной.
– Почему вы решили рассказать все сейчас?
– Они пришили Дорси. Он просто сделал за них работу, а они взяли и прикончили его.
Она помотала головой и снова вернулась к наблюдению за окружающими.
– Я стала такой же, как они. – Ее голос источал ненависть к себе. – Я подставила этого репортера.
– Какого репортера?
– Лайла Криза. Я подумала, что за вашим вопросом что-то кроется. Тем вечером я включила новости. Именно его я видела у дома Чероки. Я сдала его «Гадюкам» за дозу кокаина.
– Бог мой!
– Я же чертова наркоманка, забыли? – Она почти кричала. – Когда начинается ломка, а мир вокруг давит всей своей мощью, даже родную мать продашь ради наркоты. Но у меня были и другие причины. – Ее руки задрожали, она с силой прижала кончики пальцев к вискам. – Я позвонила Кризу и назначила встречу на кладбище. – Снова раздался самоуничижительный смех. – Как в старые добрые времена.
– Это они попросили вас устроить встречу?
– Да. Они хотят прикончить Криза. Впрочем, таким желанием воспылали и некоторые «Дикари».
– При чем здесь мой племянник? – У меня так пересохло во рту, что этот вопрос я почти выдавила из себя.
– Криз предупредил, чтобы я не делала глупостей, потому что он приедет не один, а с мальчишкой.
Далеко в туннеле послышалось грохотание приближающегося поезда.
Джослин снова тряхнула головой. Сбоку ее лицо казалось высеченным из мрамора.
– Эти похороны станут грандиозным садистским фильмом, сверх меры напичканным сценами насилия, а вашему племяннику может достаться главная роль.
Я почувствовала колебание в воздухе – приближался поезд. Пассажиры устремились к краю платформы.
Взгляд Джослин замер. В ее затянутых дымкой глазах на секунду появилось озадаченное выражение, затем в них вспыхнуло понимание. Ее рот открылся.
– Леконт!.. – закричала она, рука потянулась к молнии на рюкзаке.
Поезд с грохотом ворвался на станцию.
Голова Джослин откинулась к стене, по которой стало расплываться темное облако. Я бросилась ничком на бетон и накрыла голову обеими руками.
Тормоза пронзительно визжали, издавали свистящий звук.
Я пыталась спрятаться за скамейкой, втиснуться под нее, пытаясь найти хоть какое-нибудь укрытие. Но скамейка была прикручена болтами к стене. Деться было некуда!
С шумом разъехались двери. Пассажиры двигались двумя встречными потоками, одни заходили в вагон, другие покидали его.
С нашей стороны крики. Лица поворачиваются. Замешательство. Ужас.
Поезд отправляется.
Характер звуков изменился. В панике отходят. Люди бегут.
Прошла целая минута без всяких выстрелов, я осторожно поднялась на ноги. На пиджаке частицы кости и мозга. Мой желудок взбунтовался, и во рту появился привкус желчи.
Голоса. Английский. Французский.
– Вызовите полицию!
– Elle est morte?
[38]
– Они уже едут.
– Mon Dieu!
Смятение. Давка на эскалаторах.
Тело Джослин конвульсивно подрагивало, из уголка рта тянулась тонкая струйка слюны. На меня навалился запах мочи и экскрементов. Кровь маленькими лужицами скапливалась на скамейке и на полу.