Дрейк - читать онлайн книгу. Автор: Вероника Мелан cтр.№ 49

Пустая тарелка с доеденным омлетом отодвинулась в сторону. Сразу же после этого из дверей появился какой-то человек, собрал со стола грязную посуду и унес. Я проводила его взглядом. Подождала, пока за ним закроются двери.

– Ну, что, начнем, Бернарда?

Услышав эту фразу, я напряглась.

Ну, все. Вот и пришло время для теста. Круассаны на столе тут же были забыты, чашка кофе водрузилась на блюдце. Переплетя пальцы, я тоскливо огляделась вокруг, пытаясь предугадать, чем закончится это замечательное утро. Победой или поражением? Буду ли я порхать бабочкой до самого вечера, петь песни и гордиться собой? Или же буду сидеть в своей комнате побитой собакой, не смея от стыда высунуть носа наружу?

Хотя нос-то все равно придется высунуть. Понедельник. Работу не пропустишь.

– Не нервничай, – сухо сказал Дрейк. – Возьми круассан, кофе еще горячий.

Я автоматически протянула руку к выпечке. Слоеная булочка хрустнул на языке золотистой корочкой и растаяла на языке. Вкусно!

– Давно хотел тебя спросить, почему ты не любишь собственное имя?

Непрожеванный кусок застрял в горле.

– Почему не люблю? Люблю.

– Почему предпочитаешь «Дину» «Бернарде»? Ведь это не одно и то же.

Ветерок шевелил край бумажной салфетки – та трепыхалась, будто втайне мечтая о полетах. Я какое-то время смотрела на нее, раздумывая над ответом. Далось ему мое имя….

– Я не знаю, как много вы знаете о моем мире, Дрейк, но он разделен на страны. На расы, народности. Каждой стране присущи свои имена – знакомые, понятные, привычные. Родители редко называют детей «чужими» именами, но моя мама именно так и поступила. Выбрала ребенку имя не из своего региона, и для многих оно…. не кажется нормальным. «Дина» гораздо привычней.

Казалось, я наговариваю слова на какой-то невидимый экран, который тут же анализирует информацию. Считывает интонацию голоса, распознает уровень волнения и, наверное, лжи. Откуда такое ощущение – загадка.

– Однажды тебе придется принять себя. Целиком. Вместе со странным именем. Иначе ты не обретешь баланс.

Дрейк рассматривал кофе в фарфоровой чашке, будто вместо черной жижи там, на дне вились пророческие символы.

Что на это ответишь? Ничего. Это не его с самого садика дразнили «Бернардиной», не над ним с притворным сочувствием качали головой взрослые, не к нему постоянно клеили слово «шарман», совершенно не вкладывая в него первоначальный смысл. Говорить о других всегда просто, а вот на собственной шкуре….

Он не стал спорить. Равно как и добавлять что-либо к сказанному. Отставил кофейную кружку, скрестил руки на груди и сменил тему.

– Дина, как ты думаешь, почему у тебя в тот раз, в тот самый первый раз получилось «прыгнуть»?

Он говорил, наверное, уже с полчаса.

О том, что все в человеке формируется согласно внутренним убеждениям, об углах зрения, о том, как взгляд выхватывает из окружения то, на что направлен мысленный настрой, о детстве, когда закладывается фундамент, о том, как те или другие события видоизменяют, «корежат» устоявшиеся представления. О памяти и застрявших в ней стереотипах, о неосознанных реакциях, всплывающих в поведении раньше, чем приходит логическое осознание содеянного, о внешних факторах, которые постоянно влияют на восприятие, и снова об убеждениях.

Ветерок шевелил его волосы.

Слова текли из Дрейка легко. Мягким потоком проходили через мою голову, как ручей, оставляя в ней крупицы и песчинки чего-то нового. Вызывая то удивление, то понимание, то желание вставить слово или два, то просто молчать и слушать. И я слушала.

Неспешно колыхались края скатерти, все ближе подбиралось солнце, слизывая тень с каменных плит, словно растаявший шоколад. Еще чуть-чуть, и оно влезет, вскарабкается прямо на стол. Я рассеяно следила за широкой полосой света. Вот еще полплитки пройдено…. Вот солнце уже подобралось к трещине перед следующим квадратиком на полу.

Дрейк говорил о том, как мало люди придают значения интуиции, как легко принимают на веру укоренившиеся правила, как сами соскальзывают в шестеренки общественных законов, позволяя руководить собой лишь потому, что в какой-то момент теряют ощущение индивидуальности и силы. А почему? Слабость, незнание как и куда двигаться дальше, боязнь выделяться из толпы. Извечное желание быть понятым и любимым (что, в общем-то, естественно), но ведь любовь общества трудно завоевать, если отличаешься от остальных, поэтому приходится соответствовать. Всем и во всем.

В моем горле стоял комок. Казалось, все в точку, все про меня. И еще почему-то казалось, что меня впервые в жизни кто-то понял. Глупое, но такое сладкое и нужное ощущение. Как же за него не бороться, даже если где-то приходится себя подогнуть? Правильно Дрейк говорит – захочешь, чтобы полюбили, еще не так согнешься. Из кожи вон вылезешь, лишь бы «соответствать». Кому? Чему? Зачем?

– Ты, вероятно, всегда любила сказки своего мира. Любила и хранила ощущение чуда, хоть и прикрывала его от посторонних взглядов. Вряд ли тебя считают соответствующей своему возрасту. Так? Ведь считается, что только дети могут отдавать внимание не житейским проблемам, а чему-то непонятному, постоянно витая в облаках.

Я кивнула. Почему-то пристыжено.

– Ты и теперь стесняешься этих качеств. А если бы не они, не завтракать бы тебе в моем обществе. Не знаю, хорошо это или плохо. Сама потом разберешься.

Иногда казалось, что Дрейк шутил. Только не открыто, а все как-то замаскировано. Не слышалось шутливых слов или интонаций, но был шлейф, безошибочно указывающий на настроение собеседника. Как запах. Как невидимый шарф. Как звон колокольчиков, разлитый в воздухе.

Я вскинула глаза. Вгляделась в его лицо. Проницательный, хитрый зверь. Эмоций вроде нет и в то же время их масса. Как так?

– В какой-то момент, в отличие от многих других, у тебя не сформировалось крепкого «антиубеждения» о том, что необъяснимое невозможно. Что если что-то нельзя объяснить с точки зрения науки, то это перестает быть правдой и превращается в «вымысел». Ты не видела подтверждения феноменам, но и не делала выводов «если не вижу, значит, не существует». Я сейчас не говорю о сознательных убеждениях. Я говорю о тех, что лежат глубоко внутри. Что создают и формируют всю твою сущность и позволяют тем или иным способностям раскрыться. Или же навсегда заключают их в тюремную камеру. В шоковый момент, когда тебе захотелось уйти туда, «где тепло и хорошо», ты настолько сильно захотела это почувствовать, что реальность перевоссоздала для тебя другое окружение. Это очень редко происходит, Дина. Очень.

Серо-голубые глаза были серьезными.

– Такое почти никогда не случается с людьми, я бы сказал. Но отсутствие в тебе антиубеждений сыграло свою роль: ты физически смогла оказаться в другом месте. Для реальности гораздо проще перенести «тебя» куда-то, в похожее на воображаемое место, чем физически перекроить мир вокруг. Потому что этот мир состоит не только из твоих собственных представлений о том, какой он есть, но из представлений миллионов других людей о нем. А вот где именно и в какой момент присутствуешь «ты», миллионам наплевать. Это не занимает их умы, делая тебя свободной. Относительно свободной, конечно. Потому что всегда остается кто-то, кто «помнит» о том, где ты на данный момент есть. Но это уже сложная тема для обсуждения. Оставим ее пока.