Игра реальностей. Дрейк - читать онлайн книгу. Автор: Вероника Мелан cтр.№ 67

Экран убрал магазин и переключил фокус на даму с собачкой, что прошествовала мимо меня, сидящей на бордюре.

- Еще один яркий пример обиды на человека, который выглядит лучше, чем ты, где обида - отражение злости на то, что ты не выглядишь так же хорошо, как и она. Ты никогда не злишься на кого-то, Бернарда. Ты всегда делаешь это на себя.

Молоко на морде, молоко на ушах, одна лапа в миске, тяжелые белые капли стекают с тонких усов.... Противный вкус на языке, в горле, в носу....

- Да как же так! - Не выдержала я. - А если злишься, что прямо перед тобой кто-то купил последнее яблоко? Это на себя?

- Да. На то, что он "везунчик", а ты "неудачник". На то, что по какой-то причине судьба не наградила тебя счастливыми совпадениями.

- А если кто-то притворяется "знатоком" и нагло разглагольствует о предмете, в котором нисколько не разбирается, и это раздражает?

- Раздражает то, что при недостатке знаний, человек не отказывает себе в общении и не перестает о себе хорошо думать, в то время как ты себе позволить такого не можешь. Непринятие отличного от твоего подхода.

Я не сдавалась.

- А если твой мужчина прилюдно чавкает в гостях - это тоже злость на себя?

- Конечно. - Легко парировал Дрейк. - Злость на то, что в свое время ты НЕ сделала правильный выбор, который бы позволил не стесняться собственного спутника. И на то, что у тебя не хватает смелости в силу каких-то причин, изменить свое решение. Ведь других невозможно изменить "под себя", но можно выбрать тех людей, чьи убеждения максимально схожи с твоими собственными.

Крыть было нечем.

Котенок сидел в миске с молоком четырьмя ногами и жалобно обтекал со всех сторон. Пить, впрочем, он так пока и не научился.

- Я неудовлетворен, Бернарда. Ты не приложила никаких усилий по анализу и контролю. Задание для тебя останется тем же и сегодня. Постарайся сделать так, чтобы завтра у нас появился шанс перейти к новому материалу.

Он указал пальцем на серебристые трансмиттеры; я с облегчением отлепила их с кожи и отложила в сторону. Экран погас.

На душе было скверно и грустно. Казалось, меня вывернули наизнанку и не увидели там ничего хорошего или достойного внимания.

Дрейк убрал кругляшки в специальную коробочку, отложил ее на покрытый бархатом выступ в стене и звякнул ключами от кинозала.

- Ты идешь?

Я, глядя в сторону, покачала головой.

- Я могу домой и отсюда. Мне без разницы.

"Уходи. - Думалось мне. - Просто иди, чтобы до завтра нам не встречаться"

Позор за себя покрыл внутренности клестером. Почему экран не отобразил хоть что-нибудь хорошее, что-нибудь, за что бы я получила доброе слово? Почему одни тумаки? Неужели, совсем не отыскалось внутри качеств, которые бы стоило похвалить? Наверное, нет.

Я вздохнула.

Только мамы видят в своих чадах красивое и замечательное; все остальные видят то, что есть на самом деле.

Горько и обидно. Конечно же, "на себя" и "за себя".

Когда рядом зашуршала серебристая ткань, я встрепенулась, так как полагала, что Дрейк давно ушел. Но оказалось, он все это время стоял в дверях, наблюдая. А теперь подошел совсем близко и - о, ужас! - сел передо мной на корточки.

От неожиданности я отпрянула и уперлась в спинку стула. Еще одна лекция? Еще один тычок под зад, чтобы котенок захлебнулся в молоке и накрылся миской, как медным тазом?

Но серо-голубые глаза внимательно смотрели в мои, а слова не спешили нарушать повисшую в кинозале тишину. Еще никогда я не видела это императорское лицо так близко: нос с едва заметной "королевской" горбинкой, хорошо очерченные губы - не толстые, но и не карандашная линия - красивый мужской рот, русые брови, а под ним этот "всевидящий" взгляд, от которого невозможно утаить секреты.

И впервые, взгляд не давил. Это настораживало, заставляло теряться, гадать, переживать, волноваться. Что? Что не так? Какой "ценный" совет всплывет на поверхность следующим?

Но текли секунды, глаза смотрели в глаза, а советов все не было; вместо этого возникло вдруг забытое ощущение из сна - передо мной друг, единственный и самый важный в жизни, тот человек, который многому научит и никогда не предаст, не оставит на произвол судьбы, защитит и обережет. Именно к нему можно прийти глубокой ночью, в любую погоду, именно он - основная опора и якорь, которого хочется держаться. Держаться с любовью и гордостью. Слова - ничто. Этот взгляд - есть все. Все, что по-настоящему важно, что нужно знать и помнить, несмотря на поверхностную суету.

Эмоции хлынули потоком - доверие, тепло, ищущие касания пальцы, успокоение, гавань....

- Как во сне.... - От избытка чувств, голос сделался хриплым, не своим.

А Дрейк улыбнулся. Спокойной, "знающей" улыбкой. И тепло в его глазах закружило голову и перехватило дыхание. Не может быть.... чтобы он мог так смотреть....

Когда за его спиной в серебристой униформе закрылась дверь, я так и сидела на стуле - третьем из пяти, в первом ряду - в полнейшем эйфории по совершенно необъяснимой причине.

За две недели многое изменилось.

Если раньше лекции казались тяжелыми для восприятия, а противный экран, казалось, извлекал из недр моей памяти только самое худшее, то с течением времени нареканий становилось все меньше, Дрейк указывал лишь на ключевые моменты, а многое с удовлетворительным кивком просматривал молча и почти сразу переходил к новым материалам.

Была в этом, помимо вправления мозгов Учителем, и львиная доля моих собственных заслуг - теперь на каждый случай вспыхнувшего раздражения, скользнувшей неприятной мысли или всплывшего непойми откуда страха, приходилось столько кропотливого анализа, что мозг тут же объявлял забастовку и переключался с негатива на хорошее, мол - "отстань, уже тошнит от хирургии, проще подобных моментов вообще не допускать, чтобы потом не "пилили"". И, следует заметить, что жизнь действительно стала легче, свободней и стократ приятней. Если бы мне довелось заняться столь тщательной проверкой эмоций "на вшивость" лет эдак в пять, то, возможно, к нынешнему моменту, к двадцати шести годам, моя скромная персона обрела уже терпимость и усидчивость самого Будды. Хотя, как знать, как знать....

И все же результаты прилагаемых усилий очень радовали - теперь грубиянам доставались лишь царственные кивки и снисходительные улыбки, выскочкам и пройдохам - понимание, а критически оценивающим мою пышную фигуру взглядам - полнейшее равнодушие. Подобные "осмотры" почти не задевали меня не только потому, что для сохранения внутренней "глади пруда", прилагалось большое количество сил, а на холодильнике висела фраза, когда-то изреченная Коко Шанель - "Мне все равно, что вы обо мне думаете. Потому что я вообще о вас не думаю", но и потому, что рядом с этой фразой теперь висело меню, расписанное на неделю вперед и составленное для меня личным тренером-диетологом Кристиной.