Черневог - читать онлайн книгу. Автор: Кэролайн Дж. Черри cтр.№ 3

И до сих пор все, что они построили было крепким и удобным, выдерживало и зимний холод и летнюю жару. Снаружи дом был выветрен и покрыт лишайниками, приросшими к серым потрескавшимся бревнам, напоминая внешне обычную грубую деревенскую избу…

Зато внутри…

Внутри были гладкие и чистые деревянные полы, индийские ковры и до блеска обработанная мебель. Было много золотых кубков и оловянной посуды, были шелковые занавеси, бронзовые светильники и чудесный самовар, а кроме того содержащийся в полном порядке подвал, где хранились и яблоки, и орехи, и сушеные грибы, а также связки лечебных трав, горшки с медом и мешки с зерном и крупой, привезенные с низовий реки, не говоря уже о домовом, который вполне удобно размещался там, среди полок, расположенных в заново отрытом дальнем углу, где стояли сотни маленьких горшочков, хорошо укрытых от пыли и аккуратно размеченных, заполненных пряностями, лекарственными травами и даже землей, которые не только колдун, но пожалуй и самый обычный хозяин посчитал бы весьма полезными.

В подвале не было ни единой мыши. Все они были добычей домового.

И действительно, Саша чувствовал себя таким счастливым в этом уютном доме, что порой это пугало его. Казалось, что ни золото, ни шелк, ни драгоценные камни на самом деле не имели для него никакого значения: он видел лишь чашку, из которой можно пить, только занавеску, которая защищала от сквозняков. Для него же самым важным были радушные отношения с Петром и Ивешкой, его интересовало насколько счастливы были его друг и его жена и их готовность примириться с его существованием рядом с ними, учитывая то, что он уже не был, как в самом начале, пятнадцатилетним мальчиком.

Этой весной ему стало особенно казаться, что он путается под ногами у молодой женатой пары, хотя и Петр и Ивешка с готовностью выделили ему отдельную комнату: Петр фактически в два раза расширил дом ради него, так что Саша мог иметь и свою спальню, и свой собственный шкаф для одежды в том самом месте, где раньше заканчивался весь дом, а теперь заканчивалась еще только кухня. У Петра с Ивешкой была большая новая комната в задней части дома, по другую сторону разгороженной печки. Там же располагались многочисленные ивешкины шкафы. Это ведь, в конце концов, был ее дом: из всего того, что ее отец передал ему, Саша никогда не воспринимал своим дом, в котором выросла Ивешка, и на этот счет у него не возникало даже сомнений. Однако он жил здесь, всегда садился завтракать с ними за один стол, всегда проводил вместе с ними вечерние часы, когда всякая работа была закончена.

В такие поздние часы, когда не слишком наивный малый с наибольшей остротой осознавал, что муж и жена нуждаются в уединении, они очень часто, как бы случайно, оставляли его одного у печки, что так или иначе указывало Саше на то, что он мешает им, даже если он и был приятен Петру, и даже если у колдуна не было иного выбора, как коротать одиночество в этом лесу. Этот дом вне всяких сомнений принадлежал Ивешке и Петру. И это напоминание лишь ввергало Сашу Мисарова всякий раз в новые и новые размышления о том, что вся его собственная радость на самом деле до того хрупка и ненадежна, что любое необдуманное желание может разбить ее вдребезги.

Было так тяжело, например, не пожелать им взаимного счастья. Но колдун обычно осуществляет свои желания, в том или ином виде: именно в этом и была загвоздка. Он никогда бы не отважился распространять подобное желание на Ивешку, которая прежде всего сама была колдуньей и могла тут же почувствовать, что именно происходит и приказать ему заниматься лишь собственными делами. Но он не отважился бы проделать тоже самое и с Петром, который не почувствовал бы этого, но безраздельно верил, что его лучший друг не будет вмешиваться в его жизнь.

Было очень трудно, чересчур трудно, отказаться от желания быть любимым, и все же хотеть этого, несмотря на чьи-то неудобства. Но главный вопрос заключался в том, может ли отказ от желания быть сам по себе желанием? Он продолжал крутиться и крутиться в сашиной голове, будя его по ночам и заставляя просиживать долгие часы, делая записи в книгу, в которой теперь каждый месяц появлялось несколько новых страниц. С этой же целью он перечитывал тронутые дождем сильно подпорченные записи Ууламетса, которые ясно предупреждали его о том, что колдун, испытывающий привязанность к кому-либо, всегда находился в опасности, а колдун, который хочет получить чью-либо привязанность и любовь, в лучшем случае вор.

Разумеется, это предостережение относилось и к Ивешке и к нему в равной мере, и как бы они ни старались, он был уверен, что они оба были виновны и в своих собственных поступках и в выборе своих собственных оправданий.

Но Петр лишь рассмеялся и сказал, когда Саша поделился с ним этими самыми сокровенными, самыми ужасными своими опасениями:

— Меня это не беспокоит.

После чего Петр вылил еще один ковш воды себе на голову: в тот момент они сидели в новой, только что отстроенной бане, парясь в жаре раскаленных камней.

— А я беспокоюсь, — сказал Саша и огляделся вокруг себя сквозь пар и тусклый свет: в бане нужно быть осторожным всякий раз, когда речь идет о чем-то важном, потому что здесь может оказаться банник. — Петр, если ты вдруг подумаешь, что я желаю что-то…

— Я, например, желаю, — перебил его Петр, — чтобы мне на спину вылили еще один ковш воды.

Это его желание Саша тут же исполнил.

— И все же, — вновь начал он.

— Ты слишком беспокоишься, — сказал Петр, продолжая тщательно скрести свой подбородок. — Когда ты глядишь на чистое небо, то начинаешь беспокоиться о том, что вот-вот пойдет дождь. Когда ты желаешь хорошей погоды, то беспокоишься, что может быть засуха по всем царским владениям, а тогда царь явится сюда и сожжет твой дом…

— Такое может случиться.

— Может, может. Не случиться, если не пожелаешь.

— Если я не пожелаю…

— Царь может внезапно помереть. Очень подходящее объяснение. Почему тебя это должно беспокоить? Ведь этот чертов царь собирается сжечь дотла твой дом!

— Во-первых, я никогда не желал дождя!

— Тьфу! Ведь желал же ты мне попутного ветра на реке, желал мне и безопасности в лесу. Боже мой, подумать только, что какой-нибудь бедный медведь мог околеть с голоду из-за тебя! Разве ты не беспокоился об этом?!

Саша хмуро взглянул на Петра, а тот только подмигнул ему.

— Потише со своими шутками, — сказал Саша. — Как же мы сможем завести банника, если ты не принимаешь все это всерьез?

— На это я могу сказать лишь то, что если банник действительно существует, то он должен бы иметь чувство юмора.

— Лучше считай, что он не имеет! — ответил Саша и тут же пожелал про себя, что если какой-нибудь банник и слушает сейчас их разговор, то он должен быть очень терпеливым. — Банник, прости его. На самом деле он не имел в виду ничего дурного.

— Возможно, — заметил Петр, — он все еще подглядывает за нами с крыши, раздумывая о том, не найдется ли для него более подходящей работы в самом Киеве.