Во власти женщины - читать онлайн книгу. Автор: Эрленд Лу cтр.№ 14

Когда поезд останавливается в Персторпе, Марианна выглядывает из окна и говорит: эй, посмотри, какой странный дом! Я смотрю, но не вижу в нем ничего странного, и Марианна не спорит. Не пытается настоять на своем. Дом настолько обыкновенный, что с ее стороны смешно было бы спорить. Она даже не требует, чтобы я признал, что дом хотя бы немного странный (дом как дом, черт возьми).

После этого мы сидим и долго высматриваем дом, который нам обоим показался бы забавным. Наконец попадается такой дом. Мы обсуждаем его, смеемся, показываем на него пальцем, и Марианна придвигается поближе ко мне. Она обнимает меня и дует мне в ухо.

С парома мы наблюдаем, как навстречу нам приближается Дания, и я глажу Марианну по спинке. Все будет иначе, как только мы переплывем через пролив, считаю я. Марианна говорит, что мои слова указывают на то, что некоторые отрезки нашего путешествия нравятся мне больше, чем другие, а ведь мы договорились, что нашей целью будет само путешествие. Да, я помню, но мне все равно кажется, что есть что-то в том, что мы оставили за спиной Норвегию и Швецию. Дания — это сразу что-то совсем новое. Переплыв через пролив, мы что-то оставили позади, говорю я. И еще говорю, что я имею право на свое мнение. Она качает головой. Ей кажется, что я слишком тенденциозен.

Как будто я отдаю предпочтение одной части природы в ущерб другой. Она говорит, что ей это напоминает апартеид по отношению к природе. Сейчас ты должна уступить, говорю я. Но она не уступает. И до самого Копенгагена мы молчим. Там мы вынуждены заговорить, потому что нужно решить, что делать дальше.

Выйдя из здания Центрального вокзала, Марианна опускает чемоданы на землю и просит меня остановиться. Послюнив палец, она стирает у меня под ухом засохший крем для бритья. Перестань, прошу я. Меня раздражает, что прохожие смотрят, как она это делает (откуда им знать, что это случилось со мной в первый раз). Марианну это раздражает, и она с нескрываемой иронией просит прощения. Я говорю, что не желаю повторения чего-либо подобного. Она говорит, что больше никогда этого не сделает. Даже если я сам ее попрошу.

Мы потеряли друг друга. Не знаю, как это случилось, но только вдруг Марианны рядом не оказалось. Я начинаю искать. Сперва на Центральном вокзале. Потом в городе. Но Копенгаген такой большой, а Марианна такая маленькая, что, пожалуй, не видать мне их обоих (Копенгагена я не видел, когда присел на лавочку отдохнуть, а вот Марианну — не вижу вовсе).

Вскоре после полуночи я нахожу ее на вокзале. Мы так боялись друг за друга. Мы обнимаемся, плачем, и никто из нас не упрекает другого. Однако мы стараемся вести себя как взрослые, здравомыслящие люди и говорим, что должны извлечь из случившегося урок. И решаем впредь, на все оставшееся время нашего путешествия, всегда точно обо всем заранее договариваться.

Мы просыпаемся в номере гостиницы. Наши тела сплелись друг с другом, Марианна просит, чтобы я наблюдал, как она будет онанировать. Я не возражаю, к тому же это длится недолго.

В Копенгагене с нами происходит нечто прекрасное. Может быть, самое прекрасное из всего, что мы пережили вдвоем. Из-за этого, собственно, все и написано.

Когда мы просыпаемся утром, наши тела сплетены, и с самого утра мы весь день проводим как добрые друзья. Марианна целует меня и говорит, что во сне она по мне соскучилась. Выглянув в окно, она объявляет, что погода великолепная. И что она знает одно место, куда мы должны поехать на целый день. Дивное место. Она уже бывала там раньше. Меня ждет настоящий сюрприз. Мы садимся на пригородный поезд, который въезжает в большой парк со старинными дубами. Марианна говорит, что там всегда светит солнце. Это уже ты придумала, говорю я. Но она ничего не придумала.

В парке водятся живые звери, они бегают среди деревьев и почти не пугаются нашего приближения. Это лани. Какие-то мальчишки дают нам побросать бумеранг. У нас не получается, но мы смеемся, толкаем друг друга, и я стараюсь думать, что эта игра сблизит нас еще больше.

Мы долго сидим на ступенях небольшого дворца, стоящего на холме. Молчим и смотрим на пологий ландшафт. Мы вообще почти не говорим. Нам хорошо. Именно там и тогда мы чувствовали, что по-настоящему любим друг друга.

Мы просидели там дольше, чем собирались. Совсем не холодно, хотя в это время года можно ждать холодов. Мы не двинулись с места, когда начало темнеть, и не сразу встали даже тогда, когда совсем стемнело. Марианна достает дешевое вино в картонной упаковке, которое она припрятала и, как ни странно, сохранила до этой минуты.

И мы бродим среди деревьев с гибкими стволами. Глядим на облака, плывущие мимо луны. Марианна удивляется, что здесь совсем не холодно, и я с ней согласен.

Уже поздно, и поезда в город больше не ходят. Я в отчаянии спрашиваю, что же нам теперь делать. Марианна стучит в дверь кирпичного домика на краю парка. Когда дверь открывается, она просит прощения, очень церемонно и трогательно. И держится безупречно. Она просит разрешения воспользоваться телефоном, чтобы вызвать такси. В доме живет старый смотритель парка с женой. Они очень сокрушаются, что нам придется потратить несколько сотен крон, чтобы вернуться на такси в город. Переглянувшись, они окончательно решают, что жалко тратить такие деньги. И предлагают нам переночевать у себя. Мы можем расположиться в комнате их сына (он уже давно в ней не живет). Мы мямлим, что они слишком добры, да так оно, собственно, и есть, разумеется, но Марианна шепчет мне, что иногда можно идти и на такие поступки, и я с ней согласен. Мы от всего сердца благодарим стариков. Жена смотрителя спрашивает, можем ли мы ночевать в одной комнате (мы, вероятно, женаты?). Да, конечно, отвечает Марианна, я не возражаю и испытываю удовольствие от мысли, что не возразил.

Старички угостили нас рябиновой настойкой, и мы беседуем. Смотритель рассказывает о животных и деревьях. Парк для него давно стал своим. Мы потягиваем винцо. Марианна берет мою руку и гладит ее на глазах у стариков, и жена смотрителя говорит, что сама делала эту настойку. Я смотрю на нее с умилением.

Наутро мы просыпаемся в комнате, где раньше жил сын старичков, она залита солнцем. Смотритель и его жена с тех пор ничего там не меняли. Сын для них так и остался ребенком (впрочем, так ведь и должно быть). Под потолком висит самолетик, и стены увешаны рекламами автомобилей. Я подумал, что лучше, чем сейчас, мне уже никогда не будет, я лежу и изнемогаю от счастья. В полной тишине. И я верю, что мы с Марианной будем вместе вечно.

Мы не занимаемся любовью. В этом нет надобности. Все хорошо так, как есть. Мы просто лежим и улыбаемся друг другу. Солнце касается лба Марианны и ее волос, и мне хочется лежать и лежать здесь весь день в счастливом блаженстве. Но жена смотрителя осторожно постучала в дверь и позвала нас завтракать. Ей пришлось дважды повторить приглашение, и только после этого мы вышли, поели, попили чаю. Потом сердечно поблагодарили хозяев.