Мулей - читать онлайн книгу. Автор: Эрленд Лу cтр.№ 31

Совершенно точно июль

Нашла в самолете НЗ. Под задним креслом. В нем печенье, шоколад и литров десять воды. Плюс фонарик и аптечка первой помощи. Попыталась настроить радио, но слышу только треск. Я не знаю, где я, но летела я не строго на восток, как собиралась. Удерживать самолет в воздухе оказалось очень сложно. Его болтало из стороны в сторону, я психанула, и все пошло не так, как я думала. Должно быть, я летела на юг, потому что я очень долго видела берег. Потом я свернула в глубь материка и уже было решила, что это пустыня, но внизу снова возник берег. Когда бензин кончился, я тихо спланировала вниз. Упасть камнем у меня не хватило духу. Я струсила, зажмурилась, легла на задних креслах, закрыла голову руками и подтянула ноги к подбородку. Я кричала и звала на помощь. Потом раздался удар, и все померкло.

Июль совершенно точно

Выкопала яму под самолетом. В песке на глубине гораздо прохладнее, чем наверху. Лежу в яме, ничего не делаю. У меня еще есть шесть-семь литров воды. Думаю, мне надо держаться поблизости от самолета, чтобы иметь хоть какой-то шанс быть найденной. Но для этого надо, чтобы меня искали, а с чего им меня искать? Я могу быть где угодно, скорей всего на дне моря. Так они наверняка и думают. Никто не предполагает, что я жива. А я вот она. И не одна я, а еще и тот, кто живет во мне. Это все заметнее. Вчера я почувствовала что-то странное. Он пошевелился. Или она. Оно шевелится. Абсурдное ощущение. Отдельный от меня человек дрыгается внутри моего живота. Меня все время душат слезы. И чувство беспомощности. Все должно было быть не так. Раньше я имела контроль над процессом. А теперь потеряла его, и скорей всего это уже навсегда.

Следующий день

Стараюсь не шевелиться, берегу силы. Несколько раз пробовала послать радиограмму. И вроде бы услышала голос, но не уверена. Боюсь, сядет батарея. Нашла карту Северной Африки и теперь, много раз мысленно повторив маршрут полета, я вполне уверена, что я нахожусь или в Восточной Сахаре или в Мавритании. Скорей всего, не так далеко от моря. Я видела побережье не очень задолго до падения. Так мне помнится. Но идти пешком к морю — последнее дело. Хотя может это все же лучше, чем вялиться здесь. Помощь ниоткуда не придет. Ни у кого нет оснований думать, что я тут. Я жду напрасно. У меня еще есть четыре-пять литров воды. И шестнадцать печенек.

Следующий день

Решила идти. Понимаю, что вряд ли дойду до побережья, но хочу попробовать. Сумела вырвать компас из приборной доски. Он вроде работает. Если считать, что солнце действительно всходит на востоке и садится на западе, то компас показывает направление верно. Море должно быть строго на западе. Дневник беру с собой. Я больше не хочу, чтобы он пропал без вести вместе со мной. Мне хочется, чтобы дневник нашли и чтобы знавшие меня прочитали, о чем я думала. Я хотела умереть, но у меня не получилось, тогда я решила жить, но умираю. Это трагично, бессмысленно, но может стать наукой другим. Я последний раз попробую справиться с радио и после захода солнца тронусь в путь. Прежде чем батарея сдохла, я совершенно ясно услышала голос, он говорил по-испански. Я несколько раз произнесла по-английски свое имя и номер, написанный на боку самолета, и сказала, что нахожусь недалеко от моря в Западной Сахаре, это самое вероятное. Полный идиотизм, что я не могу сказать точнее. Я не помню, сколько времени я летела, и не знаю ни скорости, ни дальности полетов этих самолетиков. Я летела умирать, зачем мне было думать о таких тонкостях. Готовясь умирать, человек думает иначе, чем когда он планирует жить. Совершенно иначе. Теперь я точно знаю это. Я вообще узнала много, чего раньше не знала.

Ан Хьюн-Су: Я сожалею, что сделала так, что ни ты, ни я не познакомимся с растущим во мне существом.

Констанции: Я плохо обращалась с тобой, но надеюсь, ты простишь мне это.

Кшиштофу: Больно думать, как иначе все могло бы повернуться, не будь я такой дурой. Я считала, что не похожа на тех, кто балуется со смертью и собирается оборвать свою жизнь, хотя это блажь. Так вот, я и сама такая же, просто я задурила себе мозги больше, чем они. Я надеюсь, ты в Японии победишь всех. Я могла бы полюбить тебя.

Тому, маме и папе: Я уже дважды говорила, что иду к вам, но не приходила. На этот раз я приду почти наверняка. Но в этот раз я не хочу к вам. Вот такая получилась глупость. Я хочу быть здесь. Вместе с другими. Я хочу жить. И хочу, чтобы жил этот малыш. Я неизбежно догоню вас когда-нибудь. Но сейчас очень велик шанс, что это случится вот-вот. Если вы можете вмешаться, сделайте это. Укажите мне путь к морю. Я не хочу умирать. Я хочу выйти к морю. К людям. Я хочу жить.

Всем остальным: Желаю вам всего самого хорошего. Не судите меня слишком строго. Я считала, что поступаю правильно.

Ну вот, солнце садится.

Следующий день

Всю ночь шла на запад, а когда рассвело, легла спать, я закопалась в песок и проснулась от жары. Солнце стояло прямо надо мной. Нигде никакой тени. Засыпала себя песком и несколько часов дышала через крохотное отверстие в песке. Это, оказывается, вполне сносный выход, но воды у меня не больше чем на день, так что если я ночью не дойду до берега, то вряд ли продержусь долго. Солнце скоро сядет. Видела скорпиона. Он случайно попал в узкое поле моего зрения, пока я лежала закопанная в песок. Я подумала, что это наверно хороший знак, что где-то неподалеку есть что-то помимо песка, но с таким же успехом это может быть скверный знак. Я ничего о скорпионах не знаю. Возможно, они шныряют по пескам и очень этим довольны. Доела все печенье. Когда человек закопан в песок и долго так лежит, не шевелясь, у него едет крыша. Я наверно думала, что буду отлично соображать, но не осилила до конца ни одной связной мысли за весь день. Зато я много разговаривала сама с собой и с мелким в животе. И пела песни. Тогда не так одиноко. Терзаюсь, что лишаю мелкого жизни. Которая могла быть хорошей. Или плохой. Этого знать нельзя. Но не мне решать, будет ли у него или нее шанс самому набраться жизненного опыта. Если я выживу, никогда и ничего не буду решать за других. Во всяком случае, ничего важного. Жизнь этого комочка в моем животе могла бы сложиться хорошо или плохо. Как моя. Сперва хорошо, потом плохо. Или наоборот. Я бы предпочла наоборот. Или хорошо, плохо, а потом снова хорошо. Так может еще быть со мной. Но тогда мне надо идти, а море должно быть не дальше нескольких километров отсюда, максимум десяти, ну двадцати. По пустыне очень трудно идти. Какое смешное открытие. Горы песка. Неужели он нам нужен? А для чего? Особенно трудно передвигаться по пустыне человеку, который съел всего несколько крошечных сухих галет и выпил шесть глотков воды. Последняя попытка: дорогой Бог (я сдаюсь и пишу с большой «Б»), дай мне выйти к людям. Не дай мне умереть. Не дай нам умереть. Ты это можешь. Еще как можешь, черт побери! Если не сделаешь, то Ты маленький говнюк. Аминь и присно и во веки веков.

Следующий день

К рассвету я вышла к взгорью. Здесь есть тень. Отсюда сверху я вижу море. Я его вижу, но мне боязно к нему подходить. Боюсь обпиться соленой водой. К тому же, очень хочется спать. Я думала, что море — это спасение. Но я не вижу там никаких домов, ни людей, ни лодок, ничего, чтобы сделать костер. Так что это все-таки конец. Но я не могу дожидаться, пока умру от голода. Это слишком ужасно. Надо дойти до моря и лечь на воду. Поплыву и засну. Но совсем нет сил. Но надо так сделать, пока я еще могу идти.