Наследство рода Болейн - читать онлайн книгу. Автор: Филиппа Грегори cтр.№ 4

Имя звучит в ушах набатным колоколом: королева Анна, еще одна королева Анна. Уж верно и советники короля, обсуждая новый брак, не раз вздрагивали от этих слов, не раз их мороз по коже пробирал. Не забыли же они, сколько несчастий на нас всех навлекла первая Анна. Бесчестье королю, пагуба всему семейству, а мне — потеря всего на свете. Как забыть мои страдания! Но нет, похоже, мертвая королева давно уже исчезла из памяти. Вот уже появилась новая королева Анна, другая Анна, а моя королева Анна, сестрица, обожаемая подруга, мучительница, стала туманным воспоминанием, да и то лишь моим. Порой мне кажется, что на всю страну я единственная, кто ее еще помнит. Порой мне кажется, что на всем белом свете я одна, кого еще волнует прошлое, я последняя, на ком лежит проклятие памяти.

Она мне нередко снится. Во сне всегда такая же молодая, смеющаяся, беспечная, озабоченная только чередой бесконечных удовольствий. Чепец сдвинут на затылок, из-под него выбиваются черные пряди, рукава длинные, по последней моде, слова произносит подчеркнуто на французский манер. Подвеска в форме буквы «Б» на шее гордо провозглашает: королева Англии — истинная Болейн. Мне снится, что мы в залитом солнцем саду, Георг весел и счастлив, мы сидим рядом, держась за руки, а Анна улыбается нам обоим. Мне снится, что мы скоро станем богаче всех на свете, у нас будут поместья, замки и земли. Дома наши построят из камня разрушенных аббатств, расплавят кресты нам на украшения. Будем есть рыбу из монастырских прудов, наши гончие понесутся по монастырским землям. Аббаты и приоры отдадут нам свои жилища. Вся страна станет служить нашей славе, богатству и увеселениям. И в этот самый момент я просыпаюсь и лежу в темноте, трясясь от страха. Сон — сплошное величие, а наяву — леденящий ужас.

Хватит предаваться мечтам! Я снова заживу при дворе как ближайшая подруга королевы, ее постоянная наперсница. Все буду видеть, все знать! Снова окажусь в центре жизни, придворная дама новой королевы Анны. Стану ей верно прислуживать — не хуже, чем трем другим английским королевам, женам Генриха. Если он осмелился жениться снова, не побоялся призраков былого, чего страшиться мне?

А еще буду служить моему родичу, дядюшке покойного мужа, герцогу Норфолку, Томасу Говарду, величайшему человеку в Англии, если, конечно, не считать короля. Вояке, знаменитому внезапными жестокими атаками и быстрыми походными маршами. Придворному, не подвластному никаким веяниям, всегда стоящему на страже интересов короля, собственного семейства и себя самого. Человеку таких благородных кровей, что у него не меньше прав на престол, чем у любого из Тюдоров. Он мой родич и покровитель, мой господин. Он уже спас меня однажды от неминуемой смерти, научил, что делать и что говорить. Подхватил меня, когда я споткнулась, провел сквозь тени Тауэра, вывел к свету. С тех пор я ему предана до гроба. Он знает — я целиком принадлежу ему. И у него нашлась для меня работенка, теперь я смогу заплатить свой должок.

Клеве, ноябрь 1539 года

Получилось! Я выиграла! Буду английской королевой. Амелия прижимает платок к глазам, она простужена, но делает вид, что плачет о моем отъезде. Маленькая лгунья! Она совершенно не расстроится, когда я уеду. Ей же лучше — останется единственной герцогиней в Клеве, это гораздо приятнее, чем быть при мне младшей сестренкой. А когда я выйду замуж — ах, что за брак! — ее шансы на удачный союз значительно повысятся. Мать тоже не выглядит особенно счастливой, но ее тревога совершенно искренна. Хотелось бы думать — она не хочет расставаться со мной, но дело не в этом. Ее беспокоит, сколько денег из казны моего брата придется заплатить за путешествие и за свадебные наряды. Она его казначей, его домоправительница, и, хотя Англия не требует приданого, эта свадьба обойдется дороже, чем хотелось бы моей матери.

— Даже если герольдам не надо платить, их надо кормить, — раздраженно ворчит она.

Как будто герольды — дорогая, редкая игрушка, на которой я настаиваю из тщеславия. Сибилла, одолжившая нам герольдов, откровенно написала мне — ее репутация в Саксонии будет подпорчена, если я отправлюсь к одному из величайших монархов Европы только что не в телеге и всего с парочкой стражников.

Брат все больше помалкивает. Это его величайший триумф, громадный шаг для герцогства вперед, в мир. Он в союзе с остальными протестантскими герцогами и принцами Германии, все они надеются — этот брак побудит Англию присоединиться к ним. Если протестантские державы объединятся, то смогут атаковать Францию или земли Габсбургов, принести туда реформу. Они смогут и до Рима дойти, ограничить влияние Папы его собственным городом. Во славу Господу послужит, если я стану хорошей женой мужу, который ни разу еще не был доволен.

— Выполняй свой долг перед Богом так же, как перед супругом, — напыщенно заявляет брат.

Что именно он имеет в виду? Я жду продолжения.

— Его религия идет от жен. Женился на испанской принцессе, и сам Папа назвал его защитником веры. Леди Анна Болейн привела его от суеверия к свету реформы. С королевой Джейн он вернулся к католичеству, и, не умри она, он бы помирился с Папой. Теперь, хоть он и не друг Пале, Франция остается почти католической. В любой момент он снова может стать настоящим католиком. Но если ты поведешь его куда должно, он объявит себя протестантским королем и объединится с нами.

— Постараюсь, — неуверенно говорю я. — Но мне только двадцать четыре, а ему сорок восемь, и он стал королем еще в юности. Он может меня не послушаться.

— Знаю, ты исполнишь свой долг.

Брат сам себя уговаривает, но чем ближе мой отъезд, тем больше у него появляется сомнений.

— А ты за нее не боишься? — тихонько спрашивает мать.

Брат сидит за вечерним бокалом вина и смотрит в огонь, будто пытается прочесть там будущее без меня.

— Будет хорошо себя вести, ничего с ней не случится. Но бог его знает, он привык ни в чем себе не отказывать.

— Ты о его женах? — шепотом спрашивает мать.

Вильгельм пожимает плечами.

— Она никогда не даст ему повода для сомнений.

— Надо ее предупредить. Он властен над ее жизнью и смертью. Он может сделать с ней что угодно.

Я прячусь в глубине комнаты, последнее замечание брата вызывает у меня улыбку. Он сам себя разоблачил, наконец я поняла, что тревожило его все эти последние месяцы. Ему будет меня не хватать. Он будет скучать по мне, как хозяин скучает по ленивой собаке, которую утопил в припадке гнева. Он привык придираться ко мне, выискивать ошибки, мучить меня по мелочам десять раз на дню, и теперь, когда другой человек получает надо мной власть, ему досадно. Если он хотя бы любил меня — ревность можно понять. Но его чувство ко мне — не любовь. Больше похоже на застарелую ненависть, настолько ставшую привычкой, что мысль вырвать меня, как больной зуб, не приносит облегчения.

— Может, в Англии от нее будет толк, — цедит брат. — Здесь она совершенно бесполезна. Пусть приведет его к истинной вере. Пусть король объявит себя лютеранином. Если, конечно, она не испортит дело.