Другая Болейн [= Еще одна из рода Болейн ] - читать онлайн книгу. Автор: Филиппа Грегори cтр.№ 87

Положение спас королевский шут. Он вприпрыжку подбежал к королю, спрятался у него за спиной, выглянул из-за плеча, посмотрел на Анну:

— Госпожа Анна, госпожа Анна, похоже, целились-то в яблочко, а попали-то в яич…

Генрих со смехом обернулся, игриво замахнулся на шута, тот легко увернулся. Все облегченно расхохотались, а Анна — корона на темных, блестящих волосах — стыдливо залилась столь идущим ей румянцем, погрозила шуту пальчиком, а потом спрятала смущенное лицо на плече у короля.

Я спала в той же комнате, что и Анна, — одной из лучших во дворце в Ричмонде. Не опочивальня королевы, конечно, но почти ей не уступает. По негласному соглашению Анне досталась анфилада комнат, которую ей разрешалось украсить не хуже, чем спальню королевы, и почти так же богато, как спальню короля. Пока еще не сами покои королевы, хоть Екатерины во дворце и нет. При дворе изобретались новые правила, старыми в такой необычной ситуации не обойдешься.

Анна раскинулась на богато убранной постели, не обращая внимания на смятое платье.

— Довольна летом? — лениво спросила она. — Как дети?

— Здоровы, — коротко ответила я. Просто не желаю говорить с ней о сыне. Нет у нее права быть заботливой тетушкой, теперь, когда она решила стать его матерью.

— Ты сидела во время стрельбы из лука с дядюшкой. О чем вы разговаривали?

— Ни о чем особенном, — постаралась я припомнить, — просто упомянули, что вы с королем, похоже, счастливы.

— Я ему сказала, что хочу избавиться от Уолси, он теперь на стороне королевы.

— Анна, он потерял должность лорд-канцлера, довольно уже для мести.

— Он переписывается с королевой, его следует казнить.

— Он ведь был тебе другом.

— Мы просто каждый играли свою роль. — Сестра покачала головой. — Чтобы короля задобрить. Уолси мне посылал форель из собственного пруда, я ему маленькие подарочки. Но я никогда не забуду, как он со мной говорил тогда — о Генрихе Перси, а он всегда будет помнить, что я Болейн, такая же выскочка, как и он сам. Он ревнует ко мне, я ревную к нему. С той самой минуты, как я вернулась из Франции, мы стали врагами. Он меня еще не знает, не понимает всей моей власти. Вот взглянет в лицо смерти — поймет. Я получила его дом. Теперь мне нужна его жизнь.

— Он старик. Потерял все богатство и титулы, все, чем так гордился. Доживает теперь свой век в епархии в Йорке. Хочешь ему отомстить — оставь его там гнить навеки. Довольно и такой мести.

— Не мне, — покачала головой Анна. — Король его все равно любит.

— Королю нельзя любить никого, кроме тебя? Даже служителя церкви, который о нем столько лет заботился, как отец?

— Нет, пусть любит только меня. Меня одну.

— Теперь ты его хочешь, да? — удивилась я.

Она расхохоталась мне в лицо:

— Ничего подобного. Но пусть ни с нем не видится и ни с кем не разговаривает, кроме меня и тех, кому я доверяю. А кому я могу доверять?

Я покачала головой — не знаю.

— Тебе — наверно, могу. Георгу — всегда. Отцу — чаще всего. Матушке — иногда. Дяде Говарду — когда это ему самому выгодно. Тетушке — нет, она на стороне Екатерины. Может быть, герцогу Суффолку, но его жене, Марии Тюдор, — никогда, она меня ненавидит, считает выскочкой, забравшейся слишком высоко. Кому еще? Никому. Это все. Может, кое-кому из придворных кавалеров, они ко мне неравнодушны. Кузену сэру Франциску Брайану, [26] Франциску Уэстону, он с Георгом дружит. Сэру Томасу Уайетту я по-прежнему нравлюсь, и… — Она подняла пальчик в молчании, мы обе знали, о ком думаем — о Генрихе Перси в далеком Нортумберленде, решившем никогда не появляться при дворе, несчастном до гроба, живущем в глуши с ненавистной женой, на которой его заставили жениться.

— Получается десять, — тихо продолжала сестра. — Только десять человек во всем мире желают мне добра. А все остальные ждут не дождутся, пока я свалюсь с той высоты, куда забралась.

— Но кардинал, наверно, ничего против тебя теперь не имеет. Он все равно всю власть потерял.

— Тогда самое время его уничтожить. Прямо сейчас, когда он всю власть потерял, беспомощный старик.

Интригу затеяли герцог Суффолк и дядюшка Говард, но все нити вели к Анне. Дядюшка добыл доказательства переписки кардинала с Папой, и король, который уже сместил старого друга с важной должности, снова повернулся против него — приказал арестовать кардинала.

Анна сама выбрала посланца для этой важной миссии. Пусть знает, кого он когда-то обозвал дурочкой и выскочкой. Генрих Перси Нортумберленд отправился в Йорк к Уолси предъявить ему обвинение в измене и сопровождать его в долгом пути в Лондон, где кардиналу предстояло остановиться не в богатом доме в Хэмптоне, теперь принадлежащем королю, не в роскошном лондонском именье, уже переименованном в Уайтхолл и доставшемся Анне, нет, ему, предателю, предстояло заключение в Тауэре, пусть там дожидается суда, а потом, как другие, выйдет оттуда только для того, чтобы проделать короткий путь к эшафоту.

Наверно, Генриху Перси доставило немало удовлетворения конвоировать к Анне разлучившего их злодея, теперь еле живого от отчаянья и бессилья. Не его вина, что кардиналу удалось избежать придуманного Анной наказания — старик умер в дороге, и сестре пришлось удовольствоваться в своей мести только одним — именно несостоявшийся возлюбленный, которого ее лишил кардинал, наконец смог объявить ему о грядущем возмездии.

Королева снова вернулась ко двору на Рождество, а Анна закатила свой собственный рождественский пир в бывшем дворце покойного кардинала. Все, конечно, знали, что каждый день король, отобедав с королевой, как положено, выскальзывает тайком из дворца и на королевской барке причаливает к ступеням Уайтхолла, где его ждет еще одна трапеза — на этот раз с Анной. Иногда он брал с собой придворных кавалеров и дам, включая и меня, и мы, тепло закутавшись — стояла холодная погода, проводили веселую ночку у реки. Барка отправлялась обратно, над головой сияли крупные звезды, огромная белая луна освещала путь.

Я снова придворная дама королевы и в ужасе вижу — как же она изменилась. Даже когда она поднимает голову и улыбается Генриху, в глазах ни тени радости. Он лишил ее счастья, и, похоже, навсегда. Она не потеряла присущего ей королевского достоинства, уверенная в себе испанская принцесса и английская королева, но женское сияние, окружающее ту, которую обожает муж, покинуло ее навеки.

Мы сидим вместе у огня в ее парадной опочивальне, престольная пелена раскинулась от одной стороны камина до другой. Я вышиваю голубым шелком небеса, все еще далекие от завершения, а она — редкий случай — оставила голубой и занялась другим цветом. Как же она, наверно, устала, если не кончила вышивку. Обычно Екатерина всякое дело доводит до конца, чего бы ей это ни стоило.