Сильнодействующее средство - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Сигал cтр.№ 48

— Я вас умоляю! — воскликнул Джерри. — Когда дело касается тенниса, можете считать, что ваша дочь в руках профессионала. Если выдохнется, сделаем перерыв. Может, прокатимся куда-нибудь.

— Прокатитесь? — опешил Реймонд. — То есть за рулем будешь ты?

— Не волнуйтесь, мистер да Коста. Вождение — один из немногих предметов, по которому у меня в старшей школе были превосходные результаты. Я знаю, как вы любите свою дочь… и как мой отец любит свою машину.

Реймонд рассердился на себя, что раньше не поинтересовался, на чем они поедут, был бы повод сразу отказаться от этих тренировок. Но сейчас ничего другого не оставалось, как сдаться и уповать на милость божию.

— Так. Позаботься, пожалуйста, о том, чтобы вернуться не позднее двенадцати. У нас с Изабель весь день расписан.

— Ужас какой! Это так важно? — прокомментировал молодой человек и повернулся к Изабель: — Я думал, мы с тобой потом пообедаем в клубе. У меня там скидка хорошая, а гамбургеры у них — просто фантастика.

— Мне очень жаль, — перебил Реймонд. — Придется вам есть фантастические гамбургеры как-нибудь в другой раз.

Снова зазвонил домофон, возвещая о приходе к Реймонду первого ученика.

Джерри воспользовался моментом, сделал знак Изабель, и они быстренько двинулись к выходу. В дверях он напоследок еще раз успокоил не в меру заботливого отца:

— Не беспокойтесь, мистер да Коста. Доставлю домой в целости и сохранности.

Игроком Изабель оказалась довольно слабым.

Пропуская удар за ударом, она все больше смущалась. Не помогало и то, что ее тренером был Джерри. Не прошло и получаса, как она совершенно выдохлась.

— Айза, сегодня лучше закруглиться пораньше. Не забывай, ты впервые взялась за ракетку. Да и физически ты не в лучшей форме.

— Ничего не понимаю, — отдувалась она. — Я же бегаю каждое утро.

— Не бери в голову. Может, бегаешь, да не в том темпе. И пары месяцев не пройдет, как станешь из меня отбивную делать. Особенно если усвоишь мою реактивную подачу.

Без пяти двенадцать он сказал:

— Послушай, чемпионка, может, выпьем холодненького напоследок?

Изабель устало улыбнулась.

— Я уж думала, не предложишь.

… — Я понимаю, тебе нравится шокировать окружающих, изображая из себя идиота, — заметила она, когда они устроились за столиком на террасе. — Но все-таки, чем ты намерен заниматься, когда вырастешь?

— В том-то все и дело, Айза. Я уже вырос. Мой тренер, Пако Родригес, считает, что если я не буду валять дурака, то через пару месяцев меня можно будет выставлять на турнир профессионалов. Не думаю, что ты читаешь теннисные журналы, но прошлым летом в «Калифорния-теннис» был материал о моей победе на национальном юношеском турнире. Я пока еще не совсем готов играть наравне со взрослыми, но покрутиться с ними рядом, думаю, будет полезно. Там многому можно научиться.

— А как же твоя астрономия? — спросила Изабель. — Не хочешь ею снова заняться?

— А я ее и не бросал. Что я не учусь ни в каком заведении, еще не означает, что я не читаю от корки до корки все астрономические журналы или не хожу в планетарий. Иногда ночь напролет сижу за телескопом, созерцая фейерверки Вселенной.

— Со своим приятелем Дариусом? — спросила она, желая показать, что не забыла их предыдущий разговор.

По лицу Джерри пробежала тень. Взгляд уперся куда-то вдаль, и он тихо произнес:

— Нет, не совсем.

— А я думала…

— Это долго рассказывать. И я не уверен, что тебе эта история доставит удовольствие.

— А ты попробуй.

— Дариус Миллер учился на год старше меня в той же самой Манчестерской школе для одаренных детей. Он был математическим гением — уже в двенадцать лет напечатал первую статью в математическом журнале. И в том же возрасте давал фортепианный концерт в Центре искусств в Уолнат-крик. Представляешь, его даже пригласили выступить с концертом в Голливуде, там летом много чего такого устраивают. Но его родителям-ученым не нравилось, что он тратит время на музыку.

Джерри разволновался.

— «Пустая трата времени», — говорили ему. Представляешь? Это в двенадцать-то лет! Я был у него единственным другом. И вполне отдавал себе отчет, чем я завоевал расположение его строгих родителей. Мой отец был им по вкусу, да и сам я астрономией бредил. Вот они и радовались, что мы будем обсуждать красных гигантов и желтых карликов, вместо того чтобы — боже упаси! — тратить время на разговоры о девчонках или бейсболе.

Только я ведь неуправляемый. И на спорте помешан. С Дариусом, конечно, в теннис не поиграешь. Но мне удалось научить его кататься на роликах, когда он был у нас в гостях. Атлетом его не назовешь, но ему это нравилось. Он так вошел во вкус, что как-то упал и сломал руку.

Можешь себе представить реакцию его родителей. Они настолько взбесились, что запретили ему впредь со мной общаться. Даже на их территории.

Не могу сказать, что это я во всем виноват — хотя видит бог, свою долю вины я с себя не снимаю. Но незадолго до того, как ему исполнилось пятнадцать, Дариус покончил с собой. — Джерри печально улыбнулся. — Думаю, ему стала невыносима мысль о неизбежном старении.

Изабель содрогнулась. Не только из-за рассказа Джерри, но еще из-за той боли, какую видела в его глазах.

— Ты, наверное, чувствовал себя опустошенным, — прошептала она.

Он кивнул.

— И еще я разозлился. Очень. В школе почтили его память торжественной панихидой. Учителя наперебой расхваливали его таланты — какая потеря для науки и прочая подобная ерунда. Меня тоже попросили выступить. Вот глупость, да?

Я, конечно, был совершенно вне себя, но я хотя бы не врал. Я сказал, что где бы он сейчас ни находился, Дарри добился одного — свободы. Я хотел сказать — счастья, но Карл, перед которым я репетировал свой спич, решил, что это будет уже слишком. Ведь его родителям действительно тяжело.

Он замолчал. Было видно, как ему больно все это вспоминать. В какой-то миг Изабель показалось, что Джерри вот-вот разрыдается.

— Прости, Айза, — буркнул он. — Не надо было тебе этого рассказывать.

— Почему? Я тебя понимаю. Это почти про меня, — призналась она. — Но не совсем.

— Я просто хотел, чтоб ты меня немного получше узнала. Мне хочется с тобой дружить, а если ты будешь считать меня бездумным чудиком, то никакой дружбы не получится. Понимаешь… после того, что случилось с Дарри, я и бросил школу.

— А как к этому отнеслись твои мама с папой?

— Ну, от радости не прыгали. Но думаю, они рассудили, что лучше мне бросить школу, чем их. И я стал заядлым теннисистом. Это помогало ни о чем не думать. Целыми днями я гонял мяч на корте, а по ночам смотрел на звезды. Я был готов делать все, что угодно, только не потакать той системе, которая сломила Дарри. — Он помолчал, собрался с мыслями и добавил: — Он мне оставил телескоп. Стоит у отца во дворе.