Сильнодействующее средство - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Сигал cтр.№ 108

Если не считать работы, Аня все время неотступно находилась при муже. Время от времени она сажала его в машину и везла в лабораторию, чтобы, растерянного и потерявшего ориентацию, быстро провести по коридорам, где он мог хотя бы ответить на приветствия коллег.

Раньше Адам терпеть не мог стеклянной стенки своего кабинета. Теперь она себя оправдывала — позволяла сотрудникам убедиться, что босс на месте, «на работе». Аня усаживала его за его необъятный стол и следила, чтобы в руках он все время держал книгу или журнал. Сотрудников она к нему, естественно, не подпускала.

Однако, привычные со всеми проблемами бежать к шефу, сослуживцы начали роптать, сочтя, что Аня узурпирует его власть. Она брала у них из рук отчеты и обещала, что непременно передаст профессору, он вечером посмотрит, а наутро они узнают его мнение.

С какой стати, думали все, она столько на себя берет?

Аня понимала, что ее недолюбливают. Но это ее не пугало. Это была лишь малая плата, главное, что пока ее план срабатывал.

При каждой возможности она бежала на рабочее место, откуда продолжала поглядывать в сторону Адама, чтобы, не дай бог, кто-нибудь не прорвался к нему, минуя кордоны.

Время шло. Адама все чаще приходилось лишать атрибутов и радостей «взрослой» жизни. Поскольку Терри работал только несколько часов в день, то стали учащаться случаи, когда Адам в прострации шел в гараж и рвался куда-то ехать.

Прав у него давно не было — теперь пришлось отобрать и ключи. Поначалу Адам страшно злился и обижался. Потом, по мере того как сознание его все более затуманивалось, он практически перестал замечать посягательства на свою независимость.

В конце концов Ане ничего не осталось, как прибегнуть к самым сильным успокоительным. Теперь они приезжали в лабораторию в полночь, часа три-четыре Аня занималась делом, а Адам сидел у себя в кабинете, уставившись на экран электронной няньки — жена давно привезла сюда портативный телевизор.

В это время суток в лаборатории, как правило, почти никого не было. Аня выбирала момент, когда двое или трое полуночников выходили перекусить, надевала на Адама пальто и быстро вела в машину. Однако она понимала, что долго так продолжаться не может.

Состояние Адама ухудшалось. Однажды ей даже пришлось просить Терри задержаться и побыть с ним, пока она съездит по делам в лабораторию — уж слишком сильно Адам был возбужден.

Она ждала лифта, чтобы ехать домой, и тут ее окликнул Карло Пизани, венецианский любимец бостонских женщин, которого когда-то сам Адам и пригласил на работу.

— Приветствую, — ответила она. — Как продвигается работа?

— Вам ли не знать, — иронично ответил тот. — Вы же сами мне отзыв давали.

— Ну, — заволновалась Аня, — насколько я слышала, тема весьма увлекательная. Адам мне немного рассказал.

— Аня, я вас умоляю, — возмутился итальянец, — не надо меня за идиота держать. Не он вам, а вы ему «немного рассказали». — Он выдержал паузу и объявил: — Думаю, нам с вами есть о чем поговорить. — По его тону можно было понять, что он в курсе дела, но насколько — вот вопрос.

— Ну конечно, Карло, — смешалась она. — В любое удобное для вас время.

— Лучше сейчас, — настаивал итальянец.

— В такой час?

— Это уже давно пора обсудить. Я хочу знать, почему вы не поставили меня в известность.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — в панике ответила она.

— Мне вы могли бы довериться, — не унимался он. — Если бы вы это сделали, дело не зашло бы так далеко. Я уважаю вас как ученого. Мы могли бы вести совместный проект.

Она развела руками, не находя слов.

— Но поскольку вы никого в свою жизнь и близко не подпускаете, мне пришлось прибегнуть к крайним мерам. — С оттенком самодовольства итальянец продолжал: — Вчера я почти два часа прождал в туалете, в расчете, что он зайдет туда, перед тем как ехать домой. И он зашел.

Все еще силясь сохранить самообладание, Аня с невозмутимым видом спросила:

— Да? И что он вам сказал?

— А говорить и не нужно было. Его поведение говорило само за себя. — Пизани вдруг страстно воскликнул: — Когда я это увидел, я чуть не закричал. Блестящий, великолепный ученый — и настолько потерял связь с действительностью, что не мог попасть в писсуар.

— О боже… — Аня наконец перестала сдерживаться и закрыла лицо руками.

— Он очень болен, — почему-то заговорщицким тоном проговорил Пизани. — Нам с вами надо поговорить.

Аня лишь кивнула. В глазах ее стояли слезы. Она оплакивала не себя, а Адама.

— Это так срочно?

Чуть помявшись, Пизани пояснил:

— Там и другие люди очереди дожидаются.

— Не понимаю, о чем вы.

Карло не удержался и горделиво и многозначительно изрек:

— Стокгольм.

Это было подобно разряду молнии в миллион вольт. Аня онемела. Когда она наконец пришла в себя, то набросилась на итальянца:

— Вы! Вы шпион! Вас шведы подослали!

— Я бы назвал это помягче, Аня. — Он миролюбиво добавил: — Вам не кажется, что лучше продолжить этот разговор в кабинете профессора Куперсмита?

Ничего не оставалось, как согласиться.

Войдя в святая святых лаборатории, даже Пизани удивился количеству украшавших стены дипломов. Раньше он как-то мало обращал на них внимания, больше озабоченный мнением научного руководителя о своей работе.

Аня села за стол и спросила:

— Что собираетесь делать?

— Это будет зависеть от того, что вы мне сейчас скажете.

Аню терзали противоречивые чувства. Лгать будет сложно, если не сказать — невозможно, ведь Карло не просто учений, а медик. Надо рискнуть и воззвать к его жалости — если он на таковую способен.

— Вы правы, — прошептала она, — мой муж тяжело болен.

— Мы это уже знаем, — так же тихо ответил Пизани.

— И что же, — в тревоге продолжала она, — что по этому поводу думают в Стокгольме?

— Точно не знаю. Знаю, что им известно о его… деградации.

На какой-то миг Анины страхи уступили место гневу.

— А что комитету-то беспокоиться? По их идиотским правилам, даже тот, кто проходит в окончательный список, не имеет права на премию, если умирает до момента голосования. Как будто смерть может принизить чьи-то заслуги!

— Верно. Но в данном случае все может зависеть от причины смерти. Если бы, к примеру, речь шла о СПИДе, могли бы возникнуть серьезные проблемы.

— Не верю! — возмутилась Аня. — Каким образом это может повлиять на решение о присуждении Нобелевской?

— Ну, скажем так, — пояснил итальянец. — Если бы Адам вылечил сам себя, то ему бы дали премию, да еще и салют устроили. С другой стороны, если он умрет, в кое-каких кругах могут возникнуть сомнения в его моральном облике.