Антихриста - читать онлайн книгу. Автор: Амели Нотомб cтр.№ 2

— Так и быть, приду, — ответила она так, как будто соглашалась, только чтобы сделать мне приятное.

Но все равно я обрадовалась и с нетерпением стала ждать понедельника.

Я в семье единственный ребенок, с друзьями мне не везло, так что гостей у меня никогда не бывало, и уж тем более никогда никто не спал в моей комнате. Одна мысль о таком чуде наполняла меня восторгом.

Настал понедельник. Христа держалась так же, как обычно. Но я с замиранием сердца заметила, что она пришла с рюкзачком — захватила свои вещи.

Занятия в тот день кончились в четыре часа. А потом я целую вечность прождала у дверей аудитории, пока Христа попрощается со своими многочисленными приятелями. Наконец она не спеша подошла ко мне, но заговорила — с вынужденной любезностью, словно оказывая мне великую милость, — только тогда, когда другие студенты уже не могли нас видеть.

Сердце неистово колотилось у меня в груди, когда я открывала дверь в квартиру. Христа вошла, осмотрелась и присвистнула:

— Ничего!

Я почувствовала дурацкую гордость.

— А где твои родители? — спросила она.

— На работе.

— Они у тебя кто?

— Учителя в коллеже. Папа преподает греческий и латынь, мама — биологию.

— А-а, ясно!

Я хотела спросить, что именно ей ясно, но не решилась.

Дома у нас не слишком роскошно, но красиво и приятно.

— Покажи мне свою комнату!

Ужасно волнуясь, я провела ее в свою берлогу. Ничего интересного в ней не было.

— Так себе комнатка, — Христа презрительно скривилась.

— Тут очень уютно, вот посмотришь, — как бы оправдываясь, сказала я.

Она улеглась на мою кровать, предоставив мне раскладушку. Конечно, я и так собиралась уступить кровать ей, но предпочла бы, чтобы предложение исходило от меня. Однако я постаралась отбросить эти мелочные мысли.

— Ты всегда здесь спала?

— Да. Я тут живу с рождения.

— А братья и сестры у тебя есть?

— Нет. А у тебя?

— У меня два брата и две сестры. Я самая младшая. Покажи мне свой гардероб.

— Что-что?

— Открой шкаф!

Сбитая с толку, я повиновалась. Христа соскочила с кровати и подошла к платяному шкафу.

Осмотрев все, что там висело, она сказала:

— У тебя тут только одна приличная вещица.

Она вытащила мой единственный красивый наряд — облегающее китайское платье — и быстро стянула с себя майку, джинсы и туфли. Я смотрела на нее, онемев от изумления.

— Платьице в обтяжку, — сказала Христа, присмотревшись. — Сниму, пожалуй, и трусики.

Миг — и она очутилась передо мной в чем мать родила. Надела платье и посмотрелась в большое зеркало. Ей очень шло. Налюбовавшись на себя, она сказала:

— Интересно, как оно сидит на тебе.

Этого-то я и боялась. Она сняла платье и бросила его мне:

— Надень!

Я пришибленно молчала, но не шевелилась.

— Надень, говорю!

И снова я не выжала из себя ни звука.

Христа весело прищурилась, будто до нее дошло наконец, в чем дело.

— Тебе неудобно, что я голая?

Я отрицательно мотнула головой.

— Тогда почему ты сама не раздеваешься? Давай!

Я снова помотала головой.

— Давай-давай! Так надо!

Кому надо?

— Что за дурь?! Раздевайся!

— Нет.

Это «нет» стоило мне большого труда.

— Я-то разделась!

— Я не обязана делать, как ты.

— «Не обязана делать, как ты!» — передразнила она противным голосом.

Я что, так разговариваю?

— Ну, Бланш! Мы же обе девчонки!

Тишина.

— Смотри, я голая — и ничего! Мне плевать!

— Это твои проблемы.

— Проблемы у тебя, а не у меня! Ты зануда!

Она засмеялась и изо всех сил пихнула меня. Я полетела на раскладушку и сжалась в комок. Христа стащила с меня кроссовки, проворно расстегнула на мне джинсы, потянула их вниз, прихватив и трусы. К счастью, на мне была длинная, почти до колен, майка.

Я заорала.

Она остановилась и удивленно уставилась на меня:

— Ты что, ненормальная?

Меня трясло.

— Не трогай меня!

— Ладно. Тогда раздевайся сама.

— Не могу.

— Тогда я тебе помогу! — пригрозила она.

— Зачем ты меня мучаешь?

— Дуреха! Никто тебя не мучает! Подумаешь, перед девчонкой?

— Зачем тебе надо, чтобы я разделась?

Ответ был самый неожиданный:

— Чтобы мы были в равном положении!

Как будто я могла с ней равняться! Я не нашлась что возразить, и она торжествующе изрекла:

— Видишь, значит, ты должна!

Я поняла, что мне не отвертеться, и сдалась. Взялась за низ майки, но поднять ее у меня никак не получалось.

— Нет, не могу.

— Ну я подожду, — сказала Христа, насмешливо глядя на меня.

Мне было шестнадцать лет. У меня не было ничего: ни материального, ни духовного богатства. Ни любви, ни дружбы, ни опыта. Не было интересных идей, а была ли душа, я сильно сомневалась. Единственное, что мне принадлежало, это мое тело.

В шесть лет раздеться ничего не стоит. В двадцать шесть — это давно привычное дело.

В шестнадцать же — страшное насилие.

«Зачем тебе это надо, Христа? Знаешь, что это для меня значит? А если б знала, то стала бы заставлять? Или потому и заставляешь, что знаешь?

И почему я тебя слушаюсь?»

За шестнадцать лет в моем теле накопился груз одиночества, ненависти к себе, невыговоренных страхов, неудовлетворенных желаний, напрасных страданий, подавленной злости и неистраченной энергии.

Бывает красота силы, красота грации и красота гармонии. В некоторых телах удачно сочетаются все три ее вида. В моем же не было ни на грош ни одного. Оно было ущербно от природы, напрочь лишено и силы, и грации, и гармонии. Похоже на голодный вопль.

Зато к этому вечно спрятанному от солнечного света телу подходило мое имя: Бланш [2] , бледная немочь, бледная и холодная, как холодное оружие — плохо отточенный и обращенный внутрь клинок.