Хохочущие куклы - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Дагович cтр.№ 61

– Нет. Я не помню, когда сама ела в последний раз. Извини.

– А молока нет?

– Молоко тоже больше не ставят.

Нора думала предложить в пищу ей свою плоть, в которой все меньше нуждалась, как хотела до того предложить погибшим птицам, но не решилась.

– Жаль.

– Я пойду поищу.

– Погоди. Потом. Еще ничего пока. Видишь – сигарета есть.

– Как вы курите все время в воде? Не гаснет?

– Уметь надо.

– Смотри, что у тебя с руками! Все в прыщиках. Нужно розовым маслом мазать, пройдет. Это оттого, что ты все время в воде.

– Да, Нора. Зато у тебя все лицо в пятнах от пудры. Зачем ты ее столько мажешь?

– Не знаю. Мне страшно без нее. Голое все беззащитное – открыто холоду, сквознякам, взглядам.

– Хорошо у тебя здесь! Спокойно, безопасно… Это девочки всё тянули… А я бы осталась. Здесь как если бы я была в лесу, в пруду. – Санька засмеялась, сверкнул сломанный передний зуб. Из-за этого зуба Санька почти не улыбалась, а в душе она была веселой. – И все зеленое-зеленое, и кроны деревьев надо мной, а за кронами – звезды. И мы ходим по кругу, держась за руки. Что это? Как ты думаешь?

– Кто его знает. Со мной тоже такое бывает. Мне казалось, я стою, запрокинув голову, вверху – птицы хлопают крыльями. Или такая комната, я сижу за столом, на столе книга и тарелка…

– Может, это из прошлой жизни? – Санька шевельнулась, плеснула вода, Норе пришлось потесниться. – Глянь! И луна зеленая! Зажмуриться, и мне тот луч из-за занавески точно луной кажется! Ну посмотри!

– А что такое «прошлая жизнь»? Ни я, ни ты не помним, когда началась эта. Наверное, жизнь всегда одна, и мы все бессмертные. Я, правда, говорила любовнику, что умру, но я преувеличивала. Я не верю, что это может случиться, хотя все говорят, что на мою жизнь будет покушение.

– В такие вещи трудно поверить, но я верю, уже проходила. Я тоже думала, что наших никогда не заметут… а потом… Сейчас я верю в то, что будет смерть, но для меня это нормальная штука. А ты не верь, не верь, Нора.

– Может, ты смертная, а я нет. Мне не хотелось бы, чтобы ты покидала меня. Теперь, когда ты одна из всех осталась, оставайся жить здесь. Я прикажу тебе сделать большой бассейн.

– Какая теплая вода, давно я в такой не бывала! Как хорошо… Можно я лягу?

– Ложись, конечно. Это у нас электричество воду нагревает.

– Как хорошо.

– Вот видишь, поместились.

– Я тебе не мешаю?

– Нет-нет.

– Бассейн большой, мы худые, почему бы не вместиться.

– Послушай, Санька, может быть, тебе нужны платья? Красивые. У меня их восемьсот. То есть семьсот девяносто девять.

– Нет, они в воде моментом расползаются и рвутся. Смотри на тот луч из-за занавески – это точно луна! Меня не обманешь, это свет луны! Как она сюда попала?

– Позвать Мани? Она приоткроет штору, посмотрим, где там может быть луна.

– Оставь. Вот когда я в техникуме училась… Погасла! – Навка кинула окурок прямо в воду, он поплыл, Нора простила эту бестактность. – У тебя нет случайно спичек?

– Нет.

– А мои опять промокли. Когда я училась, в техникуме в общем, в общаге всегда луна в окне висела. Всегда! Штор у нас не было. Какая вода хорошая, теплая, не ржавая, в жизни не видела такой.

– Луна не может быть всегда, я знаю. У нее фазы.

– Это у тебя фазы. Всегда висела…

– А я, сколько помню, всегда было одно и то же. Правда, Мани позже пришла, и мама была живой, а Гуидо казался моложе. Детства не помню.

– На что оно тебе?

– Просто. Я так отяжелела от воды.

– Да, нас беспрестанно тянет вниз.

– Беспрестанно. Темновато. И волосы промокли. Зато тепло.

– А я помню свое детство. Ничего хорошего. Я всех боялась. И вообще до сих пор боюсь, и тебя по началу тоже.

– Боялась меня? – поразилась Нора. – Вы так громко говорили и смеялись. Я была такой слабой при вас.

– Это когда мы вместе. Тогда мы увереннее. Мы тоже можем, например, щекотать и лоскотать… И до смерти, может. Не бог весть что, но все-таки. А защитить нас некому, поэтому мы всегда ко всем враждебны. Тебя тоже вначале думали отравить, пока не поняли, какая ты безвредная. Они говорили, что ты дурная, но мне нравится, что ты такая спокойная.

– Спасибо. А ты тоже думала меня отравить?

– Конечно. У тебя власть, потому ты опасная. Когда мы вместе, мы все одно думаем. Это сейчас я одна осталась.

– Хорошо, что вы этого не сделали, потому что у меня есть планы на будущее.

– Правильно. Пока жизнь есть, нужно жить. Ее выдают точно по размеру отмеренного времени и по количеству того, что за это время должно произойти в душе. Когда же жизнь иссякает – и душа иссякает, и время, и… расскажу секрет: становится очень легко и хорошо. Как когда перемоешь целую гору посуды и видишь, как все блестит, или если долго стираешь белье, а потом оно висит чистое на веревках.

– …легко и хорошо. Ты так говоришь. Значит, есть предел кругам, возвращениям. Повторениям, а мне все время кажется, что повторения – это вечность. Я начинаю засыпать. Я вижу тебя, и в то же время… Толстый красный ковер, я ступаю на него. Это мой сон? Но я же здесь, в воде, с тобой. И как я могу видеть тебя, если темно?

– Твои глаза привыкли к темноте.

– Тссс…

– …

– Ты слышишь?

– Да… Это тикают часы.

– Странно.

– Ничего странного, одни в твоей спальне, другие – здесь, вот и получается такой звук, будто они перекликаются.

– Это не часы, это шаги… кто-то бродит под окном… И ты… – Нора зевнула долго, – разбудишь меня, когда часы будут бить.

– Нужно дождаться еще. До чего славно, тепло… размаривает… Эх, сейчас бы стопочку, и минералки запить. Нора, ты бы не могла добавить еще горячей, остывает.

– Сейчас.

– А мы хотели свалить… Уплыть… Через море, на другую сторону. То же самое везде. Но условия там лучше, говорят.

– Зачем?

– Там бы мы с трудовой работать устроились, там, говорят, легально… Сейчас уже значения не имеет.

– Ничто не имеет значения. Я не знаю, о чем ты…

– Где они сейчас, бедняжечки. Совсем их не чувствую. Как рванула, рванула от ментов…

– Оно просто доброе, – сказала Нора, закрывая глаза и думая о солнце в окне.

Во влажный темный воздух умывальни прошли Мани и Гуидо. Их шаги рушили тишину, и их резкий шепот. Гуидо нагнулся, обхватил и извлек из воды безвольное от сна тело Норы. В шепоте высокие ноты – ругань лилась из его рта, самые грязные слова. Мокрые волосы Норы повисли тяжело. Рявкнул на Мани, чтобы та подала простыню, – ему приходилось одной рукой удерживать Нору, другой – вытирать ее. Она почти проснулась, шевельнулись губы, ей обязательно нужно было сказать, но Гуидо закрыл рот краем простыни. Он перенес ее в спальню. Волосы растягивались по полу, он не пытался их подобрать, чтобы не упустить Нору, он и так с трудом донес ее до постели, тяжелую и скользкую. Уложил. Отер последние капли с лица. Вздохнул с облегчением. Натянул до подбородка одеяло. А за спиной всё говорили, говорили, Мани хрипло шептала: «Почему я? Почему я должна делать все самое грязное?» Гуидо не хотелось возвращаться в умывальню. Он тихо сказал: «Ну унесите это куда-нибудь. Позови техников, пусть кто-то снесет это в мусоропровод. Чтобы через час ванна была пустой».