Хохочущие куклы - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Дагович cтр.№ 47

«„Эмерджентность“ – написано на полу мелом, печатными белыми буквами, слово хочет утешить: мол, игрушки все же больше, чем нити и шелк, больше, чем косточки и кожа, выше своего механизма, но Нора проходит, и шлейф стирает слово, остаются белые точки, ведь ей все равно, она идет дальше, чтобы оставаться бессмертной, надо оставаться здесь, внутри игрушки, не выходить, здесь влажно, с электричеством – тепло. Но кто играет? Я? Но я – сама игрушка. Он? Оставаться здесь. Здесь не слышно завода, здесь не стучит сердце. Здесь нет времени. Здесь есть я. Нора».

– Почему не вымыли стекла? Что за потеки? Сколько можно ждать! Всё вымыть! – кричит Нора, и эхо: «Вымыть, вымыть, вымыть!» – отзывается голосом Гуидо, голосом Мани и многими незнакомыми голосами, до тех пор пока не появляются девушки с ведрышками, со спреями в синих бутылках, с замшевыми тряпочками для стекла. Но ей мало.

– Хочу цветов! Гуидо! Хочу сейчас же! Чтобы этот зал был украшен розами, моя спальня тюльпанами! Найди! И карты.

Голос тает, не долетев до стен, и непонятно, каким образом эхо возникает в соседних залах и проносится по всем помещениям.

Проходили мимо нее: безмятежное белое лицо с закрытыми глазами, с крошками белил на ресницах и бровях не тревожило слуг. Прикрепляли к стенам розы скотчем. Шептались за работой:

«…такое происшествие! Нервный шок. Да уже пару месяцев тому, ты что, не слыхала? Ты сама представь ситуацию: они приходят и смотрят как будто на статую. Ну надо постоять и посмотреть! Наряженную, красивую статую. Зачем-зачем, я не знаю, как им объяснили, но как-то, значит, объяснили, стоят, отрабатывают свои десять долларов, и тут статуя и говорит что-то. Вот эта новенькая и заорала как ненормальная – нервный шок. А ты себя на ее месте представь».

«А говорили о крысах… Будто испугала крыса».

«Но это неправильно, потому что при электрическом свете крысы не появляются. К тому же их травили, разве не знаешь?»

«Но это же до того было?»

Не сошлось, пасьянс закончен. Стены в розах, окна в пене. Возможно, стоит заговорить с кем-нибудь из окружающих людей? Нужно придумать, о чем. Например: сегодня хорошая погода. Или: сегодня плохая погода. Скорее, плохая, потому что с потолков стекают капли – значит, дождь. Это правильно – по радио обещали дождь. Промолчала.

Работницам стало скучно, и они перенесли приемник из спальни, поставили себе. Вытерев насухо стекла и зеркала, музыку не выключили – устроили веселые танцы в украшенном розами зале, сначала возле, потом вокруг искусственной Элеоноры Фелисии, созданной в величественной позе: прямые шея и спина, левая рука равнодушно покоится на юбке темно-зеленой парчи, под которой угадывается придающая форму металлическая конструкция, по пальцам стекает вода, правая рука периодически поднимается, чтобы переместить карту, – такой механизм.

Работницам было удивительно весело, и приходили в голову мысли о медленно приближающемся празднике Нового года. Водили хороводы вокруг Норы. Она не замечала. Вечером, когда все разошлись и Мани готовила принцессу ко сну, Гуидо зачитывал корреспонденцию. Распечатывал конверты, письма от дальних родственников. Было и короткое сообщение от кузена Алекса: «Рад, что наши разногласия улажены, дальнейшие действия обдумаем совместно. Предлагаю организацию праздника в честь объединения компаний». Вспомнила о небольших разногласиях во время танца, когда Алекс навещал ее в последний раз.

Для Гуидо не было ничего превыше и забавнее долга. Долг был его личной игрушкой, непонятной Мани и прочим. Какая игра может быть интереснее, чем задача при любых условиях действовать в одном и том же направлении – не оглядываясь на личные интересы и прочие факторы (хотя как раз выигрышная, ловкая игра заключается в том, чтобы совместить долг с собственными интересами). Долг, разумеется, перед Элеонорой Фелисией: он мог сколько угодно подшучивать над принцессой, но не забывал ни на секунду, что все здесь – ее должники. Сегодня долг его был неприятен: он должен был провести беседу с Элеонорой Фелисией – само по себе это уже было достаточно сложным заданием, несмотря на все одному ему известные фокусы, позволяющие завладеть вниманием принцессы и даже удерживать его (некоторое время). Однако тема беседы дополнительно усложняла задачу. И все же за последние дни Гуидо пришел к выводу, что провести беседу является его долгом.

Настало время рассказать о заговоре. Возможно, Гуидо ошибался, возможно, и без Норы могли бы все они существовать, как и при ней, – такой подход к делу щекотал нервы, обострял противоречивое чувство – чувство долга.

Итак, Гуидо четко и ясно, без лишних эмоций, в отличие от случайного гостя-делегата, но с некоторыми сильными словами, возвращающими Нору к делу, когда она отвлекалась, рассказывал о готовящемся заговоре: ее безмятежной жизни здесь подходит конец, все хотят разрушить, ее саму уничтожить. При этом минимальная осторожность, легчайшая бдительность с ее стороны могут предотвратить самое худшее, потому что здесь, внутри, она почти неуязвима – то есть все зависит от нее самой. Но кто скрывается за заговором?

Нора без промедления ответила, что знает, – этот дрянной мальчишка, преследующий ее. Однако Гуидо не обратил внимания на реплику: он говорил, что сначала под подозрением был ее двоюродный брат Алекс, но позже выяснилось, что игра Алекса как раз предполагает присутствие Элеоноры Фелисии. Даже самого Гуидо подозревали, и он подозревал некоторое время если не себя, то Мани, однако виновником оказался другой человек. Ее возлюбленный Николай.

Нора посмотрела на часы. Поднялась и прошла в угол зала. Заглянула через окно в соседний зал. Гуидо сердился на себя – не приготовил заранее успокаивающего средства, а ведь можно было предположить, что за впечатление на принцессу произведет подобная новость, зная, какое значение в ее безмятежных пустых днях имеет эта любовная интрига.

Тем временем Нора повернулась, неторопливо пошла в противоположный угол и опять повернулась. После непродолжительных колебаний Гуидо решил, что отлучаться опасно. Где пропадает эта дура Мани, когда она нужна, на самом деле!

Нора медленно шла в обратную сторону. Таким образом она металась – медленно переходя из одного угла в другой. Гуидо не решался сказать что-нибудь подбадривающее. Присев на ее табурет, он так же неспешно водил за ней глазами. Периодически вздрагивала стрелка часов, пока не раздался бой. Нора шла в другую сторону. Время шло за ней. Шуршало платье. Гуидо, поняв, что тревожиться нечего – помечется и успокоится, все же считал, что его долг на настоящий момент – не оставлять Элеонору Фелисию до конца ее замедленной истерики, заскучал и, почти не замечая, тасовал карты Норы. Он разбирался в значениях карт, и даже был удачливым игроком, но не знал ее одиноких игр. Перебирал картинки. Подумывал, не дать ли ей на ночь хорошего снотворного.

Несколько часов спустя, устав от шагов Норы и засидевшись на жестком табурете, Гуидо наконец осторожно спросил:

– Госпожа Элеонора Фелисия, не кажется ли вам, что не стоит так сокрушаться по этому поводу.

– Сокрушаться? Но о чем? – обернулась.