Матильда - читать онлайн книгу. Автор: Роальд Даль cтр.№ 15

— Душегубка, — принялась объяснять Гортензия, — это очень высокий, узкий шкаф, настолько узкий, что в нём нельзя даже присесть. И если тебя туда запирают, то стоять приходится по стойке «смирно», потому что бетонные стены утыканы осколками стекла и к ним невозможно прислониться. Просто ужас!

— А к двери нельзя прислониться? — спросила Матильда.

— Как бы не так! — сказала Гортензия. — В дверь вбиты тысячи гвоздей остриями внутрь. Говорят, что Транчбул сама забивала их.

— А ты когда-нибудь попадала туда? — спросила Левиндер.

— В первой четверти шесть раз, — сказала Гортензия. — Дважды меня сажали под замок на целый день, а в остальные разы — на два часа. Но и двух часов больше чем достаточно. Там темно, а стоять надо только прямо, и если шелохнёшься, так сразу или уколешься о гвозди в двери, или порежешься об осколки в стене.

— А за что ты туда угодила? — поинтересовалась Матильда. — Что ты такого натворила?

— В первый раз, — сказала Гортензия, — я вылила полбутылки сиропа на стул, на котором должна была сидеть Транчбул во время молитвы. Вот это была умора! Когда она села на стул, раздался такой звук, будто гиппопотам плюхнулся в лужу грязи на берегу Лимпопо. Хотя вы ещё малявки и, конечно же, не читали сказки Киплинга.

— Я читала, — сказала Матильда.

— Да ты врушка, — добродушно усмехнулась Гортензия. — Ты ведь и читать-то ещё не умеешь. Но не в этом дело. Так вот, когда Транчбул уселась в сироп, послышалось такое смачное хлюпанье… А когда она вскочила, то стул, прилипший к этим её ужасным зелёным бриджам, так и висел несколько секунд, пока сироп не растёкся. Потом она схватилась обеими руками за свой зад и руки прилипли к нему. Надо было слышать, как она ругалась!

— Но как же она узнала, что это сделала ты? — спросила Левиндер.

— Этот выскочка Олли Богвистл наябедничал, — сказала Гортензия. — Я ему за это передние зубы выбила.

— И Транчбул заперла тебя в душегубке на целый день? — с жаром спросила Матильда.

— Вот именно, — заявила Гортензия. — Я была как помешанная, когда она меня выпустила. Разговаривала сама с собой, как идиотка.

— А за что ещё тебя сажали в душегубку? — спросила Левиндер.

— Так сразу и не вспомнишь, — ответила Гортензия. Она говорила с видом бывалого вояки, участвовавшего в стольких сражениях, что быть храбрым вошло у него в привычку. — Это так давно было, — прибавила она, отправляя в рот очередную порцию чипсов. — Да! Вспомнила! Вот ещё был случай. Выбрав время, когда Транчбул вела урок в шестом классе, я попросила разрешения выйти в туалет. Но в туалет я не пошла, а пробралась в кабинет Транчбул и нашла там шкаф, где лежат её панталоны.

— Вот это да! — восхитилась Матильда. — И что же было потом?

— Ну, я заранее заказала по почте сильнодействующий порошок, от которого начинается чесотка, — рассказывала Гортензия. — Стоил он пятьдесят пенсов пакетик, а на этикетке было написано, что порошок сделан из размельчённых зубов ядовитых змей. Даже гарантия давалась, что на коже вскочат волдыри размером с грецкий орех. В общем, я насыпала этого порошка во все панталоны директрисы и положила всё на место. — Гортензия замолчала, чтобы отправить в рот новую порцию чипсов.

— Ну и что, сработало? — спросила Левиндер.

— Через несколько дней, — сказала Гортензия, — во время молебна Транчбул начала дико чесаться. «Ага, — подумала я, — вот вам и результат». Как здорово было наблюдать за ней и осознавать, что, единственная во всей школе, точно знаю, что происходит на самом деле. К тому же я не боялась, я знала, что меня не поймают. А Транчбул чесалась всё сильнее и никак не могла остановиться. Наверное, она решила, что под скамейкой муравейник. И тут прямо в середине службы она вдруг вскочила и, схватившись за свой зад, выбежала вон.

И Матильда, и Левиндер были вне себя от восторга: обеим было ясно, что перед ними настоящий мастер своего дела. Они стояли рядом с человеком, который превратил издевательство в искусство, добился совершенства и был готов, что важнее всего, рисковать жизнью ради своей цели. Они восхищённо смотрели на эту богиню, и теперь даже прыщ у неё на носу казался им не недостатком, а символом отваги.

— Но как же она догадалась, что это сделала ты? — едва дыша от восторга, спросила Левиндер.

— А она и не догадалась, что это моих рук дело, — сказала Гортензия. — Но меня всё равно упекли в душегубку на целый день.

— Почему? — спросили девочки хором.

— У мисс Транчбул, — решила просветить новеньких Гортензия, — есть скверная привычка отгадывать. Когда она не знает, кто виноват, то просто начинает гадать наобум и, что самое неприятное, часто оказывается права. В тот раз я была главным подозреваемым из-за проделки с сиропом, и, хотя я знала, что у неё нет никаких доказательств, она обвинила меня. Она как будто не слышала, когда я кричала: «Как же я могла это сделать, мисс Транчбул? Я ведь даже не знала о том, что вы храните эти штаны в школе! Я понятия не имею ни о каком порошке! Знать ничего не знаю!» Но враньё не спасло меня, несмотря на то что я устроила целый спектакль. Транчбул просто схватила меня за ухо и заперла в душегубке. Это было во второй раз, когда я угодила в неё на целый день. Похоже на настоящую пытку. Когда меня выпустили, на мне не было живого места от уколов и порезов.

— Прямо как на войне, — испуганно заметила Матильда.

— Ты чертовски права, это война и есть! — воскликнула Гортензия. — Пострадавших ужасно много. Мы — крестоносцы, доблестная армия, любыми средствами сражающаяся за свою жизнь, а Транчбул — это князь тьмы, подлый змий, огненный дракон. В её руках какое угодно оружие. Это война не на жизнь, а на смерть. Но мы стараемся поддерживать друг друга.

— Ты можешь рассчитывать на нас, — с воодушевлением сказала Левиндер, приподнимаясь на цыпочки, чтобы казаться выше ростом.

— Боюсь, что не могу, — сказала Гортензия. — Вы ещё совсем малявки. Хотя как знать… Может, и для вас найдётся какая-нибудь секретная работа.

— Расскажи нам, чего ещё от неё ждать, — попросила Матильда. — Пожалуйста!

— Не буду пугать вас раньше времени, вы здесь всего неделю, — сказала Гортензия.

— А мы и не боимся, — сказала Левиндер. — Мы хоть и маленькие, но не робкого десятка и можем постоять за себя.

— Ну, тогда слушайте, — согласилась Гортензия. — Буквально вчера Транчбул увидела, что на уроке Священного Писания ученик по имени Джулиус Ротвинкл ест печенье. Она схватила его за руку и просто вышвырнула в окно. Наш класс находится этажом выше, и мы видели, как бедный Джулиус летел над садом, как мяч для фрисби, и шлёпнулся прямо в салат. А Транчбул повернулась к остальным и заявила: «Отныне всякий, кто ест на уроке, отправится прямо в окно».