Морские звезды - читать онлайн книгу. Автор: Питер Уоттс cтр.№ 83

— Мне кажется, что это парадокс, — предположил Ив.

— Я думаю, что это отражает неадекватность употребляемого языка, — в этот раз гель кажется похожим на Патрицию.

— Да ну.

— Эй, я могу тебе это объяснить, если хочешь. Правда, ты сильно расстроишься. Взбесишься.

Скэнлон посмотрел на Роуэн, та пожала плечами:

— Да, он такое выкидывает. Воспринимает отдельные куски речи разных людей и совмещает в разговоре. Мы точно не знаем, почему.

— И никогда не спрашивали?

— Кто-то, может, и спрашивал, — признала она.

Скэнлон повернулся к столу:

— Гель, мне нравится твое предложение. Пожалуйста, объясни, как тебе удается предпочитать, не испытывая предпочтений.

— Легко. Понятие «предпочтения» описывает тенденцию… выбирать поведенческие схемы, которые провоцируют эмоциональный отклик. Так как у меня нет рецепторов и химических предпосылок, необходимых для эмоционального опыта, я не могу предпочитать. Но существует множество примеров… процессов, которые подкрепляют поведение, не… задействуя сознательный опыт.

— Ты утверждаешь, что у тебя нет сознания?

— Есть.

— Откуда ты знаешь?

— Я соответствую определению. — Гель принялся говорить в нос, читая нараспев, что Скэнлону показалось несколько раздражающим: — Самосознание является результатом паттернов квантовой интерференции в нейронных белковых микротрубочках. У меня есть все части данного определения, следовательно, я обладаю сознанием.

— То есть ты не будешь прибегать к старому аргументу, что ты знаешь о своем сознании, так как чувствуешь его?

— От тебя бы я на такое не купился.

— Молодец. То есть по-настоящему подкрепление тебе не нравится?

— Нет.

— Тогда почему ты изменяешь поведение, чтобы получить его больше?

— Существует… процесс элиминации, — признал гель. — Схемы поведения, которые не получают подкрепления, вымирают. С теми же, у которых противоположная ситуация… они с большей вероятностью произойдут в будущем.

— Почему так?

— Ну, мой юный любознательный головастик, подкрепление ослабляет электрическое сопротивление вдоль относящихся к процессу путей. В будущем требуется меньше стимула, чтобы использовать ту же самую схему поведения.

— Тогда хорошо. Ради семантического удобства остаток нашей беседы я бы хотел, чтобы ты описывал подкрепленные схемы поведения, говоря, что тебе от них хорошо, а те, что исчезают, — говоря, что тебе от них плохо. Хорошо?

— Хорошо.

— Как ты себя чувствуешь, выполняя настоящие функции?

— Хорошо.

— Как ты себя чувствовал в своей прежней роли, когда чистил сеть от вирусов?

— Хорошо.

— Как ты себя чувствуешь, когда следуешь приказам?

— Зависит от приказа. Хорошо, если тот ведет к подкрепленному поведению. В иных случаях плохо.

— Но если плохой приказ будет постоянно получать подкрепление, то постепенно ты начнешь чувствовать себя хорошо относительно него?

— Да, я постепенно начну чувствовать себя хорошо, — ответил гель.

— Если тебе дадут указание сыграть партию в шахматы, и подобные действия не повлияют на исполнение твоих других задач, как ты себя будешь чувствовать?

— Никогда не играл в шахматы. Дай проверить.

В комнате на несколько секунд наступает тишина, пока кусок нервной ткани консультируется с тем, что использует в качестве справочника.

— Хорошо, — наконец говорит он.

— А если тебе дадут указание сыграть партию в шашки, тот же вопрос при тех же условиях?

— Хорошо.

— Тогда ладно. Принимая во внимание выбор между шахматами и шашками, от какой игры ты бы чувствовал себя лучше?

— А, лучше. Странное слово, ты в курсе?

— Лучше значит «более хорошо».

— Шашки, — без всяких колебаний ответил гель.

«Конечно».

— Благодарю тебя, — сказал Скэнлон, не кривя душой.

— Ты хочешь дать мне выбор между шахматами и шашками?

— Нет, спасибо. На самом деле я уже отнял у тебя слишком много времени.

— Ладно, — ответил гель.

Скэнлон коснулся экрана. Связь прервалась.

— И? — Роуэн наклонилась вперед по ту сторону барьера.

— Я закончил, — сказал ей Скэнлон. — Спасибо.

— Что… В смысле, что ты сейчас?..

— Ничего, Пат. Так, профессиональное любопытство. — Он коротко рассмеялся. — Эй, а что мне еще остается?

Что-то зашуршало позади него. Два человека в комбинезонах принялись обрызгивать комнату со стороны Скэнлона.

— Я хочу спросить тебя еще раз, Пат. Что вы собираетесь делать со мной?

Она попыталась посмотреть на него, и через какое-то время ей это даже удалось.

— Я уже сказала тебе, я не знаю.

— Ты — лгунья, Пат.

— Нет, доктор Скэнлон. — Она покачала головой. — Я гораздо, гораздо хуже.

Ив повернулся, чтобы уйти. Он чувствовал, как Роуэн смотрит ему вслед, и видел это ужасающее чувство вины на лице, почти скрытое патиной замешательства. Ему стало интересно, не сможет ли она набраться решимости, собраться с силами и отправить его на допрос теперь, когда скрывать было уже нечего. Он почти надеялся, что ей хватит духа. Стало даже интересно, что же он ей скажет.

Вооруженный эскорт встретил его у двери, проводил обратно в камеру. За ультрафиолетовым занавесом осталась Роуэн, все еще не проронившая ни слова.

В любом случае, Ив — это тупиковая ветвь. Нет детей. Нет живых родственников. Никаких интересов в чьей-либо жизни, кроме своей, как бы коротка та ни оказалась. Все это не имело значения. В первый раз за все свое существование Скэнлон стал властным человеком. В его распоряжении была сила, о которой никто не мог даже мечтать. Его слово могло спасти мир. А молчание — вампиров. На время, по крайней мере.

Он хранил молчание. И улыбался.

«Шашки или шахматы. Шашки или шахматы».

Легкий выбор. Он принадлежал к тому же классу проблем, которые Узел 1211/ВСС решал всю свою жизнь. Шашки или шахматы — простые стратегические алгоритмы, но не одинаково простые.

Ответ, естественно, был шашки.

Узел 1211/ВСС только отошел от шока трансформации. Все стало не таким, как прежде. Но фундаментальный выбор между простым и сложным оставался постоянным. Он скреплял 1211 и не изменялся все то время, которое гель помнил.

Зато все остальное обернулось иным.