Исповедь соперницы - читать онлайн книгу. Автор: Симона Вилар cтр.№ 147

Вороной остановился вплотную ко мне и загарцевал, гремя копытами. Тогда Гай де Шампер ступил на мою спину, как на подножку для всадников, и одним прыжком оказался в седле. Конь взвился на дыбы, громогласно заржал, а в следующее мгновение, мелькнув в озаренных солнцем вратах собора, исчез.

Стражники, воины, монахи и прихожане, тесня друг друга, бросились следом. Крики «Лови!», «Назад!», вопли страха и азарта слились в сплошную какофонию.

Увы, прискорбную мессу довелось нам отслужить в Бэри-Сент-Эдмундс в это утро.

Собор опустел быстрее, чем можно было ожидать. Я попытался подняться, и кто-то поддержал меня под локоть. Я оглянулся — брат Дэннис.

— Ступай прочь!

Я вырвал руку и остановился, ощупывая громадную шишку на темени. И сейчас же заметил Эдгара и Гиту. Женщина присела на цоколь колонны, а граф опустился у ее ног. В какое-то мгновение он устремил взгляд в темноту бокового придела, и я видел, как напряглось и застыло его лицо. Проследив за его взглядом, замерла и Гита, а затем спрятала лицо у него на груди.

Эдгар же неотступно смотрел туда, где пыталась укрыться за колонной его жена.

— Я бы удивился, если бы тут обошлось без тебя, Бэртрада, — промолвил он наконец.

Графиня не сводила глаз с этих двоих, сжимая побелевшими пальцами складки пелерины у горла.

— Но это не может продолжаться целую вечность, — продолжал Эдгар голосом, который подхватывало эхо сводов: — Я развожусь с тобой, и Святой Престол будет на моей стороне!

Затем он обнял Гиту за плечи, и они не спеша покинули собор.

Леди Бэртрада осталась стоять, словно каменное изваяние, лишь глаза ее неестественно расширились.

Я также двинулся прочь. Я устал, мучительно болела голова, и к тому же мне было необходимо срочно сменить одеяние. Как ни постыдно об этом говорить, но ниже пояса моя сутана была мокра насквозь.

Страшное слово «развод» подкосило меня. Я словно погрузилась в колдовское оцепенение, жила как водоросль под водой. Это было полное поражение. Мне больше не за что было бороться, нечего отстаивать и защищать. Эдгар окончательно отверг наше супружество.

Целые дни я проводила в одиночестве, все глубже погружаясь в безысходность и отчаяние. Порой я подолгу смотрела на след от ожога на своей ладони. Давным-давно, чтобы оправдаться перед мужем и вернуть его доверие, я поднесла ладонь к пламени свечи. Это случилось, когда погиб Адам. Или нет — когда я его подтолкнула к краю лестницы. Но сейчас это уже не важно.

Именно тогда я поняла, как мне необходим Эдгар, как я его люблю. Но любил ли он меня? Я часто вспоминала наш первый поцелуй в часовне Фалеза, великолепную свадьбу в Норидже, соколиную охоту на пустошах близ Нортгемптона. В те дни я была счастлива и уверена в себе. И эту уверенность мне давало восхищение, которое я читала в глазах Эдгара. Я была любима и желанна. И у меня были силы, я знала, что смогу добиться всего, чего хочу. А хотела я только его любви, за нее я боролась, ради нее лгала и совершала преступления.

Но теперь он отрекся от меня, решившись начать процедуру развода. Я его потеряла — а значит потеряла все…

В Бэри-Сент-Эдмунс царило необычайное оживление. В аббатство прибыла королева Аделиза в сопровождении графа-трубадура Уильям Суррея. Примчался старый поклонник бесплодной Аделизы лорд д'Обиньи. Аббат Ансельм с ног сбивался, стремясь всем угодить. Мы с ним теперь почти не виделись, но впервые мне было не до задушевных бесед со святым отцом. Все казалось мне утомительным, и хотелось побыть в одиночестве. И вдобавок эти изнурительные церемонии…

Вербное воскресенье, затем уборка к Чистому четвергу, Пепельная пятница, всеобщее ликование Пасхального Воскресения… Шум, суета, веселье. Народ толпами валил посмотреть великолепную мистерию [84] , которую поставили в соборе Святого Эдмунда.

Я же уходила от всего этого прочь. Меня сопровождал только граф Суррей, которого Аделиза отдалила от себя, стоило только появиться д'Обиньи. Тогда граф, повсеместно известный как невыносимый зануда, счел возможным навязать мне свое общество. Среди нашей знати ему не было равных в унынии, но это уныние каким-то образом перекликалось с моим теперешним состоянием духа.

Граф Суррей брал в руки девятиструнную лютню, брал несколько тоскливых, бесконечно повторяющихся аккордов и начинал напевать:

Тоска, тоска… Куда мне деться?

Куда укрыться от нее?..

Я закрывала глаза, тембр его голоса был приятен, а слова не имели значения. Стоял погожий апрельский день, и мы сидели с графом в большом саду аббатства. Нежно сияло солнце, над головой шелестела листва, на каменных постаментах белели алебастровые вазоны с цветами. Рай земной. Но все это весеннее сияние и шелест не доставляли мне ни малейшей радости.

Не верю в счастье и удачу.

С улыбкою Фортуна лжет.

Я от отчаянья не плачу —

Былая гордость не дает.

Святая правда! Я рассеянно следила за тем, как тонкие пальцы графа Уильяма перебирают струны. У него были нервные, изящные, холеные, как у женщины, руки.

Суррей не был воином, хотя в последнее время и стал поговаривать, что сколотит отряд надежных людей, бросит все и отправится воевать с сарацинами в Святую Землю. Уж и не знаю, чем не угодила Англия этому владельцу обширных земель в Дэнло, молодому и довольно привлекательному мужчине, женатому на пригожей леди, чтобы плыть и скакать за тысячи миль в надежде изменить собственную жизнь. Увы, от себя не убежишь!

Возможно, и я выглядела в его глазах столь же процветающей леди, которая из каприза предпочитает жить в обители в Бэри-Сент-Эдмундс, а не пользуется всеми благами своего положения графини Норфолка. Нет человека без тайны, но моя собственная тайна вскоре станет всеобщим достоянием. Все узнают, что Эдгар Армстронг, человек, которого я сделала своим супругом и возвеличила, готов добиваться развода и потерять свой титул, лишь бы отделаться от меня.

Из-за ограды долетел счастливый смех королевы Аделизы. Вне всякого сомнения — она проводит время с д'Обиньи. В другое время я бы не отказала себе в удовольствии позлословить о «сердечной дружбе» этих двоих. Однако королева, соблюдая приличия, появилась на аллее сада уже без своего поклонника. Но лицо ее выдавало — глаза сияли, щеки покрывал румянец, а легкие светлые одежды Аделизы развевались по ветру, как крылья.

Королева приблизилась ко мне, сделав Суррею знак удалиться.

— Вы стали такой смиренной, Бэртрада, — проговорила она, присаживаясь рядом. — И знаете, милая, при дворе так не хватает ваших колкостей и забавных проказ. Без вас жизнь словно теряет остроту.

Я молчала, гадая, знает ли она о том, что произошло у нас с мужем. Впрочем, Эдгар в этом оказался великодушен и не возвещал повсюду о предстоящем разводе. Вероятно, Аделизе известно о том, что мой супруг живет с постоянной любовницей, но вряд ли ее этим удивишь. Жена любвеобильного Генриха Боклерка давно смирилась с тем, что король имеет любовниц. Все это окупалось ее положением, той свободой и почестями, которые она получила благодаря браку с королем. Но ведь сама она, будучи много младше короля, никогда не любила его, я же была больна от любви к Эдгару. И моя благосклонность к Суррею была всего лишь ширмой, за которой я прятала свое вдребезги разбитое сердце.