Замок тайн - читать онлайн книгу. Автор: Симона Вилар cтр.№ 57

– Тсс!

Это «тсс» оглушило ее и не дало подать голос. Затем было уже поздно: что-то налетело на нее, опрокинуло. В следующий миг подушка была вырвана у нее из-под головы, ее набросили на лицо Элизабет и надавили.

В первый миг она даже не сопротивлялась, но ее тело стало действовать раньше, чем опомнился разум, – оно билось, вырывалось, изгибалось. Она все же была очень сильной женщиной, и тому, кто сидел на ней, придавливая подушкой, приходилось туго. Паника увеличила ее силы, и она так рвалась, что кровать едва ли не развалилась под ними, ходила ходуном.

Оставшиеся свободными ее руки вцепились в убийцу, толкали, откидывали, пока не начали ослабевать. Может, именно в этот момент, хватаясь за того, кто сверху, она в полумраке сознания заподозрила, кто это. Эта догадка словно удесятерила ее силы, вызвала возмущение и негодование, заставила сопротивляться до последнего. В какой-то миг она почти скинула с себя убийцу. По крайней мере, подушки больше не было на лице, и она с диким хрипом втянула спасительный воздух.

И тут же, после резкого металлического звука, Элизабет ощутила обжигающий холод на горле и со страшным удивлением поняла, что оно перерезано; хрип перешел в тихое похлюпывание рвущейся наружу крови. Сквозь весь свой ужас она осознала, что еще жива и даже понимает, что прилипшее к ее губам и высунутому языку – это пух из распоротой вместе с горлом подушки, которая и не позволила убийце прикончить ее сразу.

А потом она поняла, что он делает с ней, – сквозь мякоть сального покрова на животе добирается туда, где покоился съеденный ужин. На мгновение ее пронзила боль от желудка и выше, а затем она ощутила, как металл натыкается на ребра. От ужаса и боли она все же захрипела каким-то нечеловеческим хрипом. А руки, хватаясь за живот, увязли в собственной липкой плоти.

Больше она не могла даже вздохнуть, проваливаясь во мрак, и последней ее мыслью было: «Я тону».

Джулиан Грэнтэм любил начинать день беседой с Богом. Поэтому, несмотря на то что его голова после вчерашнего макового отвара была тяжелой, он все же, едва одевшись, поспешил преклонить колени и вознес обычную утреннюю молитву, не забыв помолиться и за короля, моля Бога охранить от всех бед и опасностей его неспокойное величество.

Что Карла уже нет в соседней комнате, он и не сомневался. Карл всегда вставал очень рано, и даже успокоительное зелье, что принесла им служанка на сон грядущий, не смогло заставить его остаться в опочивальне дольше обычного часа. Порой Джулиану казалось, что Карл наделен какой-то сверхчеловеческой энергией, не свойственной обычным смертным; он был уверен, что Карл уже покинул замок ради своей привычной утренней прогулки. К тому же Джулиан припомнил обрывки вчерашнего разговора короля с Евой, когда они уже шли в свои покои: любовники договаривались, что Карл утром, как обычно, пойдет прогуляться пешком, а Ева попозже присоединится к нему верхом, чтобы не вызвать ни у кого подозрений.

При мысли о Еве Джулиану стало не по себе. Эта женщина, безусловно, расставила силки для его величества, в которые молодой король кинулся сломя голову. Если потрясение от вчерашних событий и заставило их отменить ночное свидание, то навряд ли это продлится долго, что бы ни крылось за всеми этими таинственными смертями в Сент-Прайори.

Джулиан старался не думать о вчерашней находке, но мысли сами собой лезли в голову. И ему становилось стыдно оттого, что он позволил себе вчера так впасть в панику. Но этот обглоданный труп… А ведь он, Джулиан, почуял неладное еще там, среди развалин. Теперь он не мог понять, как это у него вышло. Какое-то потаенное, почти животное чувство подсказало ему опасность. Это казалось странным, словно кто-то другой, кто таился в нем где-то за пределами объяснимого, мутил его разум, приказывал, повелевал. Он не смог совладать с собой, струсил, а Карл, этот циничный, насмешливый Карл, все видел. Но разве и король не поддался панике, когда они, двое бывалых, не раз видевших смерть мужчин, были напуганы, словно школьники, и вели себя вовсе неподобающе? Или это воздух Сент-Прайори помутил их разум? В этом замке что-то не так. Нездоровое, таинственное место, которое им следовало бы покинуть как можно раньше. Но там, где он был вчера утром, среди других людей, с их заботами о спасении его величества, он об этом не думал. Как не думал и о той опасности, которую теперь стала представлять для них Ева Робсарт.

И не только она одна.

Сейчас он вспомнил, как леди Элизабет стремилась о чем-то рассказать своему брату. Джулиан понял, что она не так проста, как прикидывается, и не на шутку испугался.

Да, странный вчера выдался вечер. Страхи, подозрения, беспокойство. Громада Сент-Прайори словно давила на них своими загадками. Ужасное место. И им ведь еще придется жить здесь, пока не явится посланец от лорда Уилмота.

Однако сейчас, утром, все казалось не таким уж и мрачным. Солнце светило в окна, утро вставало ясное, солнечное, великолепное. Нет ничего лучше солнечного света, чтобы смыть все страхи, которые приходят во мраке. Только… Он знал, что загадки Сент-Прайори не оставят их в покое.

Джулиан вышел из комнаты с мрачным лицом. В проходе между старых стен еще таился полумрак. Но слуги уже проснулись, со стороны кухни доносились звон посуды и обрывки речи, а когда он миновал холл, то даже уловил запах жареного бекона. Джулиан решил пройти в замковую часовню, чтобы хоть там немного успокоиться.

Подойдя к высокой сводчатой двери, Джулиан заметил, что она отворена, и, приблизившись, увидел Рэйчел. У него дрогнуло сердце. Девушка стояла на коленях, молитвенно сложив руки.

– Боже мой, мисс Рэйчел! Неужели вы католичка?

Она испугалась и быстро встала, явно смущенная.

Опять обычная, строгая Рэйчел в чепце, завязанном под подбородком, и с темной шалью на плечах.

– Доброе утро, сэр… – Она нервно теребила края шали, прятала глаза.

– Вы католичка, мисс? – опять спросил Джулиан, и в груди его потеплело. Он заулыбался.

Она наконец взяла себя в руки и поглядела на него. Он нашел ее не менее привлекательной, чем раньше. Крупные, хорошо очерченные губы таили нежность, а взгляд был волевым и умным. Хотя и настороженным.

– Вы не должны упрекать меня, сэр. К тому же вы ошибаетесь.

– Разве? Но ведь вы стояли на коленях. А по нынешним верованиям…

– Знаю, знаю. Надеюсь, вы не скажете об этом моим близким?

Его взгляд, похоже, успокоил ее. Она расслабилась и поглядела на стены часовни.

– Моя мать ведь была испанкой. Когда мне бывает трудно, я прихожу сюда, склоняюсь у ее могилы. Мне так жаль, что я не знала ее, но, когда я стою здесь, мне хочется поговорить с ней. Эта старая часовня… Меня тянет порой сюда, хотя здесь так холодно… Этот холод словно отрезвляет меня. Сейчас мне, как никогда, нужна ясная голова.

Джулиан опять был очарован ее простотой и откровенностью. Ему стало легко, исчезла тяжесть в душе. Подойдя, он взял ее руки в свои и постарался успокоить девушку, сказав, что она может располагать им и рассчитывать на него.