Случай Растиньяка - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Миронова cтр.№ 13

– «Без денег и свободы нет», – продекламировал Санька. – Это Пушкин так говорил, мы в школе учили. Что ж, по-твоему, Пушкин врал?

– Пушкин не врал, – улыбнулась Катя. – Но это говорил не Пушкин. Это у Пушкина говорил демон.

– Какай демон? Книгопродавец.

– Вот именно. В образе Книгопродавца у Пушкина скрывается демон Мефистофель. Мы с тобой как-нибудь почитаем «Фауста», когда постарше станешь.

– Но поэт же с ним соглашается! – упорствовал Санька.

– Поэту кажется, что он нашел формулу, как вступить в сделку с дьяволом, не отдавая ему свою душу, – старательно объяснила Катя. – Сам Книгопродавец подсказывает ему эту формулу: «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать».

– Но это же правда! Ты тоже работаешь за деньги.

– Да, – признала Катя, – я тоже работаю за деньги, как и все. Но в стихах у Пушкина все не так просто. Вот ты не задумывался, почему в последней строчке он вдруг переходит на прозу? «Вы совершенно правы. Вот вам моя рукопись. Условимся». Без рифмы, без размера…

– Ну и почему? – нетерпеливо спросил сын.

– Не знаю, – призналась Катя. – На этом стихотворение заканчивается. Вернее, обрывается. Мы можем только гадать. Моя версия такая: в эту самую минуту, сам того не замечая, он перестал быть поэтом. Он все-таки продал душу, а не рукопись.

– Но он же потом еще много чего написал! – воскликнул Санька.

– Не надо думать, что герой стихотворения – это и есть сам Пушкин. В чем-то ты прав: отношения с деньгами у него были сложные. Он был игрок… но играл не ради денег: он испытывал судьбу. Давай вернемся к графу Монте-Кристо, что-то мы о нем подзабыли. Вот как ты думаешь: если бы у него была возможность вернуть свою молодость, своего отца, свою невесту Мерседес, думаешь, он не отдал бы за это все сокровища Монте-Кристо?

– Не знаю, – пожал плечами Санька.

Он уже вовсю ерзал на стуле и колупал ногтем щербинку в крышке стола. Ему было скучно.

– А я точно знаю: он отдал бы все деньги на свете, лишь бы вернуть себе счастье. Увы, деньги такой силой не обладают…

– Ладно, мам, – согласился Санька лишь бы поскорее закончить надоевший разговор. – Наверно, отдал бы. Лично я бы не отдал. По-моему, деньги лучше.

– Чем же они лучше? – разочарованно протянула Катя.

– На деньги все можно купить, – убежденно заявил ее сын.

Если бы она знала, что сам дьявол в эту минуту подслушивает их разговор!

* * *

Ситуация стала меняться так постепенно и незаметно, что сама Катя потом не могла ответить на вопрос, который бесконечно себе задавала: когда же это началось? Ей казалось, что обстановка в доме нормализовалась, хотя она по-прежнему спала на кухне, только произвела небольшой ремонт, вырезала часть подоконника и купила диванчик поудобнее. История с Мэлором забылась, как страшный сон. Алик занимался бизнесом, правда, с переменным успехом, отец с сыном были по-прежнему неразлучными друзьями.

Когда же он в первый раз попросил у нее денег? Когда-то же это случилось в первый раз? Катя не помнила. Она насторожилась, только когда исключение стало правилом. Иногда Алик давал ей деньги на хозяйство, иногда нет. Если она спрашивала, отвечал, что с делами туго, нет заказов, нет спроса, придется потерпеть. Она терпела. Понимала, что бизнес – дело рисковое, как он говорил.

Неожиданно продалась ее картина, которую Этери выставила в одной из галерей. При других обстоятельствах Катя отложила бы эти деньги для Саньки, но в тот момент они пришлись как нельзя кстати, чтобы заткнуть очередную дыру в семейном бюджете.

Алик стал пропадать где-то до поздней ночи, говорил, что на работе. Катя верила. Вернее, ей было все равно. Она только одного не понимала: если он пропадает на работе, значит, работа есть? Тогда почему денег нет? Алик туманно объяснял, что приходится раскручиваться по новой. Но пусть она не волнуется: деньги будут. И действительно через какое-то время приносил деньги. Так продолжалось месяц, два… Потом деньги опять исчезали. И Алик вместе с ними.

Кате не так важны были деньги, как то, что сын что-то знал: она видела по глазам. Но спрашивать у почти уже взрослого сына: «Ты не знаешь, где папа?» – ей не хотелось. Потом – она так и не вспомнила, когда именно, – началось это. Алик приносил деньги с работы, давал ей на хозяйство, все чин-чином. А дня через два появлялся виноватый, смущенный и просил деньги обратно. Какое-то ЧП. Он ей вернет. Катя отдавала деньги, не споря. Иногда он возвращал, иногда нет. Приносить деньги в дом стал все реже и реже. Катя не роптала: она сама прилично зарабатывала, на еду и квартплату ей хватало.

Но потом Алик стал одалживать деньги у нее. Не свои, ее деньги.

– Алик, нам на жизнь не хватит, – говорила Катя. – Санька растет, словно его из лейки поливают. Ему нужны новые ботинки, новая куртка…

– Да мне только перекрутиться, – уверял ее Алик, брал деньги, пропадал на всю ночь, иногда возвращался с деньгами. Чаще без.

Катя спрашивала его напрямую, что происходит. Он уверял, что все в порядке. Ей не хотелось приставать с клещами. Главное, не хотелось, чтобы он подумал, будто она ревнует. Вот уж чего не было, того не было.

Так прошел еще год.

Все выяснилось, когда однажды Алик явился домой возбужденный, довольный, с крупной суммой в кармане. Это было как раз под день ее рожденья.

– Вот это на хозяйство, – объявил он, шлепнув на сервант толстую пачку купюр, – и у меня есть предложение. Давай не будем звать гостей. Давай сходим куда-нибудь. Ну, в театр, что ли, или на концерт. Куда захочешь.

Кате не хотелось идти с ним в театр или на концерт. Она по опыту знала, что в темном зале Алик заснет посреди действия и будет всхрапывать. А ей придется толкать его локтем в бок, трясти за плечо и умирать от стыда перед остальными зрителями.

– Ну, может, в ресторан? – предложил Алик, видя, что она не отвечает.

Катю обуревали сомнения. Идти в ресторан – непозволительная для них роскошь по нынешним временам. На ту сумму, что они просадят в ресторане, можно было бы купить что-нибудь нужное в дом или полезное сыну. Но раз уж Алик проявил добрую волю, любезность, заботу о ней, она не стала спорить.

– Хорошо, – согласилась Катя. – Давай в ресторан.

Тринадцатого февраля она, как выражался Алик, «начепурилась», сам он тоже надел парадный костюм, и они пошли в ресторан. Никакого удовольствия Катя не получила. Алик привез ее в ресторан, обставленный в псевдорусском стиле, под вывеской, сулившей «настоящую русскую кухню». Открыв в меню раздел «Закуски», Катя увидела выведенное славянской вязью название: «Салат с авокадо». «Где это в русской кухне есть рецепт с авокадо?» – терялась в догадках Катя. Остальные блюда были выдержаны в том же духе. «Русскими», да и то относительно, оказались только костюмы официантов – красные косоворотки, обшитые золотым галуном, – и слишком громкая музыка.