Мир дней. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Филип Хосе Фармер cтр.№ 3

Озма, конечно, при этом сильно рассердится. Значит, необходимо придумать веское оправдание. Да и вообще, многое еще может случиться до дня Страшного суда.

Озма быстро заснула, а он еще некоторое время лежал с закрытыми глазами, перед которыми стояло лицо Ариэль. Совет иммеров отклонил его запрос о возможности посвящения Озмы. Он этого и ожидал, надеясь, правда, что аналогичная просьба в отношении Ариэль будет удовлетворена. Дочь иммеров, она неизменно проявляла интеллигентность, легко адаптировалась и имела все основания на право приобщения к иммерам. Существовало, правда, одно… в некоторых вопросах она демонстрировала определенную психическую неустойчивость. По этой причине Совет мог и отклонить ее просьбу. Джеф никогда не ставил под сомнение тот факт, что Совет должен проявлять большую осторожность. Но сейчас Джефа мучила душевная боль.

Иногда он искренне желал, чтобы Джильберт Чинг Иммерман не изобретал своего эликсира, или химической смеси, или, как уж это назвать по-научному, того, что замедляет старение человека. Он жалел также и о том, что Иммерман — раз уж он много обвеков тому назад открыл свой эликсир и теперь с этим поделать ничего нельзя — не сделал его достоянием общественности. Но Иммерман после долгих и мучительных раздумий все-таки посчитал, что его изобретение не способно принести добро человечеству в целом.

В результате получилось так, что общество стоунеров устранило многие поколения, которые могли появиться на свет, если бы сами стоунеры не были бы изобретены. Для достижения физиологически полноценного двадцатилетнего возраста человеку необходимо было провести на земле сто сорок облет. Таким образом, каждые сто сорок лет терялось шесть поколений. Кто мог точно сказать, сколько гениев и святых, не говоря уж об обычных людях, не появились на свет после перехода на новую систему? Кто знает наверняка, сколько возможностей упустило человечество на пути прогресса науки, искусства и политического устройства?

Иммерман считал, что существующая ситуация весьма плоха. Однако, если скорость старения и рождения повысить в семь раз, потери стали бы еще большими. В этом случае общество в целом, именуемое Органическим Содружеством Земли, сделалось бы еще более статичным, и изменения в нем стали бы протекать еще более вяло.

Было или нет решение Иммермана правильным с этической точки зрения, он принял его. В результате сегодня существовало секретное, скрытое сообщество — семья иммеров.

Однако Иммерман оказался не столь самолюбивым, чтобы держать секрет при себе и поделиться им только с потомками и посвященными в семью. Тогда иммеры непременно превратились бы в потенциальных революционеров и противников правительства. Неизбежно началась бы медленная, едва уловимая по внешним признакам революция, в процессе которой они внедрились бы в верхние и средние эшелоны Содружества. Добившись власти, иммеры, конечно, не стали бы менять структуру правительства. У них не было желания отменять стоунеры. Единственное, от чего они страстно хотели избавиться, так это постоянное, пристальное наблюдение правительства за своими гражданами. Это не только сильно докучало людям, но и унижало их человеческое достоинство. Кроме того, подобное положение ни в коей мере не вызывалось необходимостью, хотя правительство и утверждало, что это так.

«Только находясь под надзором вы можете стать свободными», — так звучал один из выдвинутых им лозунгов. Именно он чаще других встречался на уличных транспарантах.

Джеф Кэрд впервые услышал об обществе иммеров от своих родителей, когда ему исполнилось восемнадцать лет. Он предстал перед Советом, который, проверив его устойчивость, признал состояние юноши более чем удовлетворительным. Джефа спросили тогда, не хочет ли он стать иммером. Он, конечно же, изъявил такое желание. Кто же откажется от возможности прожить более долгую жизнь? И какой интеллигентный молодой человек не хочет работать для того, чтобы добиться большей свободы и занять приличную, связанную с получением властных полномочий должность?

Только спустя несколько сублет Джеф понял, какое беспокойство испытывали его родители, раскрывая перед ним тайну иммеров. А что если в силу каких-либо внутренних противоречий, о которых они могли просто не подозревать, сын вдруг отказался бы присоединиться к тайному братству? Даже несмотря на то, что вероятность предательства со стороны Джефа была ничтожной. Совет иммеров не позволил бы ему оставаться в живых. Тогда его ждала бы незавидная судьба: глубокой ночью его похитили бы сонного и подвергли процедуре окаменения, после чего упрятали бы так, что никто и никогда не смог бы найти никаких следов. Несомненно, для родителей подобный поворот стал бы жестоким ударом.

Когда в один прекрасный момент Кэрд осознал истинное положение вещей, он спросил у родителей, как они повели бы себя в случае его отказа приобщиться к иммерам. Восстали бы они против тайного общества?

— Отказался бы? — переспросил отец. — Но так еще никто не поступал.

Кэрд ничего не ответил, только засомневался про себя: может быть, на самом деле люди, отвергнувшие столь заманчивое предложение, существовали, просто об этом не знал никто, кроме их ближайших родственников.

Когда Кэрду исполнилось девятнадцать лет, к нему обратился его дядя, который являлся органиком и которого сам Кэрд подозревал в принадлежности к Совету иммеров Манхэттена. Он спросил тогда, не хочет ли племянник стать тем, кого называли нарушителем дня. Но не обычным нарушителем дня — рядовым преступником, которых и без того было немало, а тем, который попадет под опеку и охрану общества иммеров. Это означало, что каждый день у него будут новые документы, ему разрешат иметь много разных профессий и он сможет в тех случаях, когда пользоваться записанными сообщениями небезопасно, передавать сведения от Совета одного дня Совету другого, последующего дня, в устной форме.

В восторге от столь привлекательного и неожиданного предложения, полный энтузиазма, юный Кэрд заявил, что он определенно хочет стать нарушителем дня, дэйбрейкером [от англ. day — день, breaker — нарушитель].

2

С этими мыслями Кэрд, наконец, заснул. Последнее время ему постоянно снился один и тот же сон, каждый раз, словно многосерийный фильм, продолжавшийся с того места, где он прервался ранее. Однако в эту ночь фрагмент, который он наблюдал, оказался весьма необычным. Джеф сидел в каком-то помещении, бывшем — в этом, непонятно почему, он был уверен — частью давно заброшенной канализационной системы, разрушенной и засыпанной первым великим землетрясением, поразившим Манхэттен. Комната находилась почти посередине большого горизонтального сливного туннеля, заблокированного с обоих концов, — попасть в нее можно было только по ступенькам лестницы, проложенной в вертикальной шахте. Комната освещалась открытой, старинной, напоминающей пузырь лампой — такими уже несколько тысяч сублет не пользовались — и она казалась Джефу очень архаичной.

Несмотря на то, что лампа светила довольно резко, она все же не могла рассеять поднимавшийся со всех сторон темный туман, который то немного отступал, то надвигался новой волной.