Нищий, вор - читать онлайн книгу. Автор: Ирвин Шоу cтр.№ 34

Ее смех в конце беседы был данью уважения, и он принял эту дань с благодарностью. Теперь в глазах Моники он стал достойным противником, с которым следовало и обращаться соответственно. До сих пор он не старался переделать мир и был доволен тем, что занял в нем теплый военный уголок. Теперь его оттуда вытащили, и ему придется на это реагировать. Хочет он или нет, а во что-то его уже втянули. И он сразу же понял, что вся жизнь его коренным образом изменилась.

Черт бы ее побрал!

Когда он снова вошел в кухню, кофе был уже готов. Моника сбросила туфли и ходила по кухне в одних чулках, растрепанная — ни дать ни взять домашняя хозяйка, только что вставшая с супружеского ложа, чтобы приготовить завтрак мужу. Странно говорить в кухне о терроре, рассуждать о кровопролитии возле горящей плиты, выбирать жертву под стук кастрюль и сковородок! Он сел за исцарапанный деревянный стол, добытый на какой-то бельгийской ферме, и Моника налила ему кофе. Кофе она варит отлично, как всякая немецкая Hausfrau [24] . Он с удовольствием сделал первый глоток. Она налила кофе себе, ласково улыбнулась. Женщина, объяснившая ему, что его выбрали ей в любовники только потому, что он распоряжается гаражом, где можно брать грузовики для выполнения опасных заданий, исчезла. На некоторое время. На десять минут этого прохладного утра, думал он, глотая обжигающий кофе.

— Ну, с чего мы начнем? — спросил он и посмотрел на часы. — Давай побыстрее. Мне пора на работу.

— Начнем с начала, — ответила она. — С того, что творится в мире. А в мире все вверх дном. Кругом фашисты…

— И в Америке?.. — спросил он. — Брось, Моника.

— В Америке они пока действуют тайно, — раздраженно ответила Моника. — Не вылезают на поверхность. А кто снабжает их оружием, деньгами, помогает скрываться? Богачи из Вашингтона, Нью-Йорка, Техаса. Впрочем, если ты бережешь невинность, то нам не о чем разговаривать.

— Ты как будто цитируешь книгу.

— Ну и что? — удивилась она. — Чем это плохо? Вообще читать книги очень полезно, и тебе тоже не помешало бы кое-что почитать. А если ты так печешься о своей любимой родине, то могу тебя обрадовать: в Америке мы сейчас не действуем — наша группа, во всяком случае. За других я не отвечаю. Бомбы рвутся везде, и в Америке тоже, а будет их еще больше, обещаю тебе. Америка — это основание пирамиды, и потому именно она главная наша мишень. Ты глазам своим не поверишь, когда увидишь, как легко она рухнет, ведь построена-то она на песке — на лжи, безнравственности, ворованном богатстве, порабощении, а под этим ничего нет, пустота!

— Опять цитата? — усмехнулся он. — Может, проще взять книгу в библиотеке и дать ее мне почитать?

— И наша задача, — продолжала Моника, не обращая внимания на его насмешку, — показать это всему миру.

— И как же вы собираетесь действовать! Силами спятивших с ума гангстеров?

— Я запрещаю тебе употреблять это слово, — прошипела она.

— Называй их как хочешь. Бандиты. Наемные убийцы.

— Мы будем атаковать все чаще и чаще. Власти начнут тревожиться, почувствуют неуверенность и в конце концов испугаются. А страх заставит их делать одну ошибку за другой, и последствия с каждым разом будут все более роковыми. Примутся закручивать гайки, потом пойдут на губительные уступки, и люди, поняв, что их правители близки к поражению, поднимутся на новые схватки, пробьют новые бреши в стене.

— Может, сменишь пластинку, а? — сказал он.

— Сначала убьют президента правления банка, — вещала она в экстазе, — потом похитят посла, страну парализует забастовка, наступит девальвация. Откуда последует очередной удар, никто знать не будет, но будут знать, что он непременно последует. И тогда начнется такое закручивание гаек, что все взлетит на воздух. Тут не нужны армии… Требуется лишь горстка людей, безоговорочно верящих в идею…

— Вроде тебя? — спросил он.

— Да, а что? — вызывающе ответила она.

— А что потом, после вашей победы? — спросил он. — Восторжествует Россия? Этого вы добиваетесь?

— Дойдет очередь и до России, — ответила она. — Неужели ты считаешь меня такой дурой?

— Тогда чего же ты добиваешься?

— Чтобы земной шар перестали отравлять, чтобы мы не были обречены на вымирание, чтобы не существовало ни солдат, ни шпионов, чтобы не поднимались в воздух бомбардировщики с атомными бомбами на борту, чтобы не было продажных политиканов и убийств ради денег… Люди страдают, и я хочу, чтобы они узнали, кто заставляет их страдать и какой это приносит доход.

— Понятно, — сказал он. — Все это прекрасно, а теперь поговорим о деле. Предположим, я достану вам грузовик, предположим, вы добудете гранаты, бомбы, автоматы. Что вы конкретно собираетесь с ними делать?

— Конкретно, — ответила она, — мы намерены высадить все стекла в одном здешнем банке, подложить бомбу в испанское посольство и разделаться с одним немецким судьей — самой большой свиньей в Европе. Больше я тебе ничего не могу сказать. Ради твоей же собственной безопасности.

— Я вижу, ты готова на многое ради моей безопасности, — иронически поклонился он. — Выражаю тебе благодарность от имени моей матери, полковника и от себя лично.

— Хватит болтать, — осадила его она. — И брось этот тон.

— А у тебя такой тон, будто ты вот-вот меня прикончишь, милая моя террористочка, — ответил он, поддразнивая ее, чтобы обрести смелость.

— Я еще никого не убила, — сказала она. — И не собираюсь. У меня другие обязанности. А чтобы тебя не мучила совесть, могу тебе сообщить, что здесь, в Бельгии, мы решили обходиться без жертв. Наши действия носят чисто символический характер. Мы просто хотим лишить их спокойствия, напугать.

— Это в Бельгии, — отозвался он. — А в других местах?

— Не твое дело, — ответила она. — Тебе незачем об этом знать. Позже ты, если разделишь наши взгляды и захочешь принять более активное участие в наших действиях, пройдешь курс обучения и будешь присутствовать при обсуждениях. А сейчас от тебя требуется сходить в банк, получить деньги по чеку твоего дяди и в один прекрасный вечер дать нам на несколько часов грузовик. Черт возьми, — вдруг разозлилась она, — что тут для тебя нового? Ты же сам берешь взятки! Думаешь, я не знаю, откуда у тебя столько денег при твоем-то сержантском жалованье? И бензином ты торгуешь…

— Боже мой, Моника, — удивился он, — неужели ты не видишь разницы между мелким жульничеством и тем, о чем ты меня просишь?

— Вижу, — ответила она. — Первое — занятие вульгарное и дешевое, а второе — благородное. Ты живешь в каком-то трансе. Ты сам себе не по душе, и, судя по тому, что ты рассказывал мне про свою семью — про мать, отца, дядю, — про тех, с кем ты работаешь, ты презираешь и всех окружающих. Не отрицай, пожалуйста. — Она подняла руку, не давая ему заговорить. — На тебе словно шоры надеты. Никто еще ни разу не потребовал от тебя, чтобы ты посмотрел самому себе в лицо, распрямился, увидел, что происходит. Так вот, сейчас я этого требую.