Америка - читать онлайн книгу. Автор: Франц Кафка cтр.№ 47

— Ну вот что, — сказал Карл, — тебя это, может, и касается, а я-то при чем? В общем, так обращаются только с теми, кто позволяет себя унижать.

— Эй! — вскричал Робинсон. — Почему это ты вдруг ни при чем? Само собой, все это относится и к тебе. Сиди себе и жди здесь спокойно вместе со мной, пока не позвонят. А потом уж, пожалуйста, сколько угодно пробуй, сумеешь уйти или нет.

— Ты-то почему отсюда не уходишь? Только потому, что Деламарш твой друг, вернее, был другом? Разве это жизнь? Не лучше ли было бы в Баттерфорде, куда. вы сначала собирались? Или даже в Калифорнии, где у тебя друзья?

— Да, — сказал Робинсон, — такого никто не ожидал. — И прежде чем продолжить рассказ, он воскликнул: — За твое здоровье, милый Россман! — и отпил большой глоток из флакона. — Когда ты нас бросил, мы были в прескверном положении. Работу в первые дни получить не удавалось, впрочем, Деламарш и не хотел работать, хотя он-то бы мигом устроился, и только все время посылал на поиски меня, но мне не везет. Он просто разгуливал по округе, и был, по-моему, уже вечер, а он всего-то и добыл, что дамский кошелек. Правда, красивый, вышитый бисером — после он подарил его Брунельде, — но почти что пустой. Потом Деламарш сказал, что нам придется идти попрошайничать по квартирам, ведь при этом можно, конечно, кое-что насобирать; так вот, отправились мы просить, и я, чтоб произвести впечатление получше, пел у дверей. А Деламаршу всегда везет: перед второй же квартирой — роскошной, в первом этаже, едва мы немножко спели у дверей кухарке и слуге, смотрим, по лестнице поднимается дама, которой принадлежит эта вот квартира, то есть Брунельда, Она, наверно, слишком туго зашнуровала корсет и никак не могла одолеть ступеньки. Но как прекрасно она выглядела, Россман! Платье на ней было совершенно белое, а зонтик от солнца — красный. Конфетка, да и только! Лучше выпивки! О Боже, как она была хороша! Вот это женщина! Нет, скажи мне, откуда такие берутся? Конечно, горничная и слуга тут же выбежали на подмогу и почти внесли ее наверх. Мы вытянулись справа и слева от двери и приветствовали ее, как здесь принято. Она чуть приостановилась, так как все еще не отдышалась, и теперь уж я и не знаю, как оно вышло, от голода я был не в себе, а она вблизи оказалась еще красивее и ширины необъятной и из-за специального корсета — я могу тебе потом показать его в сундуке — вся такая ядреная; короче говоря, я ее малость потрогал сзади, но совсем легонько, знаешь, так — прикоснулся. Конечно, нищему никак нельзя касаться богатой дамы. Прикосновения как бы не было, но вместе с тем было. Кто знает, чем бы все кончилось, если б Деламарш тотчас не дал мне оплеуху, причем такую, что я обеими руками за шею схватился.

— Вот до чего дошло! — сказал Карл и, увлекшись, уселся рядом с рассказчиком на пол. — Значит, это и была Брунельда?

— Ну да, — кивнул Робинсон, — Брунельда.

— Ты разве не говорил, что она певица? — спросил Карл.

— Конечно, певица, и певица большая, — ответил Робинсон, перекатывая языком комок карамелек и пальцем заталкивая обратно конфету, выскользнувшую изо рта. — Но тогда мы об этом еще не знали, мы только видели, что она — богатая и очень шикарная дама. Она сделала вид, что ничего не произошло, а может быть, и вправду не почувствовала, я ведь только коснулся ее пальцами. Она не отрывала взгляда от Деламарша, который опять — как он умеет! — уставился ей в глаза. Она ему сказала: «Зайди-ка на минутку!» — и указала зонтиком на квартиру, куда Деламарш должен был войти первым. Они вместе вошли, и прислуга закрыла за ними дверь. Меня позабыли снаружи, тут я решил, что это вряд ли надолго, и уселся на лестнице, ожидая Деламарша, Но вместо него появился слуга и вынес мне целую миску супа. «Деламарш позаботился!» — подумал я. Слуга подождал немного, пока я ел, постоял со мной минутку и рассказал кое-что о Брунельде, и тут я сообразил, чем может стать для нас эта встреча. Ведь Брунельда была разведена, имела крупное состояние и была совершенно независима! Ее бывший муж, владелец фабрики какао, правда, все еще любил ее, но она и слышать о нем не хотела. Он приходил в квартиру очень часто, всегда одетый очень элегантно, как на свадьбу — это чистая правда, я сам видел его, — но слуга, несмотря на крупные взятки, не смел спросить Брунельду, не согласится ли та его принять, так как он уже несколько раз спрашивал и всегда вместо ответа Брунельда бросала ему в лицо то, что в этот миг держала в руке. Однажды это была большая грелка с водой, которая выбила ему передний зуб. Да, Россман, видишь, какие дела!

— Откуда ты знаешь ее мужа? — спросил Карл.

— Он изредка приходит и сюда, — ответил Робинсон.

— Сюда? — от удивления Карл легонько шлепнул рукой по полу.

— Тут действительно есть чему удивляться, — продолжал Робинсон, — я сам удивился, когда слуга рассказал мне об этом. Подумай только, когда Брунельды не бывало дома, муж просил слугу провести его в ее комнаты и всегда брал там на память какую-нибудь мелочь, оставляя для Брунельды взамен что-нибудь дорогое и красивое и строго-настрого наказывая слуге не говорить, от кого это. Но однажды, когда он — так говорил слуга, и я ему верю, — принес что-то совсем уж бесценное из фарфора, Брунельда каким-то способом догадалась, откуда эта вещица, тут же швырнула ее на пол, растоптала ногами, наплевала на осколки и сотворила еще кое-что похуже, так что слуга от омерзения едва сумел вынести осколки.

— Чем же муж так ей насолил? — спросил Карл.

— Собственно, я не знаю, — ответил Робинсон. — Но думаю, ничего особенного; во всяком случае, он сам никак не поймет. Я ведь говорил с ним об этом, и не раз. Он каждый день поджидает меня вон там, на углу; если я прихожу, то рассказываю ему новости; если не могу прийти, он ждет полчаса, а после уходит. Для меня это был неплохой приработок, так как новости он оплачивает весьма щедро, но с тех пор, как об этом проведал Деламарш, мне приходится все ему отдавать, и из-за этого я хожу туда реже.

— Но чего же хочет муж? — спросил Карл. — Что ему надо? Он ведь слышит, что она знать его не желает.

— Да, — вздохнул Робинсон, закурил сигарету и, широко взмахнув рукой, выпустил вверх дым. Затем он словно бы передумал и добавил: — Я-то здесь при чем? Я знаю только, что он отдал бы кучу денег, чтобы лежать тут, на балконе, как мы.

Карл встал, облокотился на перила и посмотрел вниз. Луна уже взошла, но ее свет еще не проник в глубину улицы. А улица, такая пустынная днем, наполнилась людьми — особенно много их было в подворотнях; движения всех были медлительны и неуклюжи, рубашки мужчин, светлые платья женщин чуть белели в темноте, все были без головных уборов. Многочисленные балконы теперь были сплошь заняты; там при электрическом свете сидели семьями — смотря по величине балконов — вокруг маленьких столиков или в креслах, поставленных рядом, или просто высовывали головы из комнаты наружу. Мужчины сидели, широко расставив ноги и высунув ступни сквозь решетку балкона, и читали газеты, листы которых почти касались пола, или играли в карты — похоже, молчком, сильно шлепая картами об стол; на коленях у женщин лежало шитье, они лишь изредка поглядывали на домашних или на улицу. На одном из соседних балконов, как заведенная, зевала белокурая хрупкая женщина, закатывая при этом глаза и прикрывая рот бельем, которое она чинила; даже на самых крохотных балкончиках дети умудрялись гоняться друг за другом, надоедая родителям. Во многих комнатах были включены граммофоны, выплескивавшие на улицу песни или оркестровую музыку; на этот шум никто не обращал особенного внимания, только временами по знаку главы семьи кто-нибудь спешил в комнату, чтобы сменить пластинку. У иных окон виднелись совершенно неподвижные влюбленные парочки; в окне напротив Карла как раз стояла такая пара — одной рукой юноша обнимал девушку, а другой щупал ее грудь.