Месть в законе - читать онлайн книгу. Автор: Борис Седов cтр.№ 21

Вновь залившись слезами, огляделась вокруг. Не было рядом никакого Рыбина. И Таганцева тоже не было. Была ветхая бедно обставленная коммунальная комната и она, счастливая жена капитана милиции Горбушкина. Правда, от такого счастья хотелось повеситься.

Вставая с кровати, Настя споткнулась о валяющуюся на полу пустую бутылку. Пнула ее ногой, пошла к платяному шкафу. Достала оттуда длинный и узкий кожаный ремень, соорудила петлю. Накинула ее себе на шею. Туго затянула. Дернула за свободный конец. Еще дернула. Рыдания вырвались у нее из груди. Упав прямо на пол, она еще долго содрогалась в истерике, во весь голос, проклиная свою жизнь и прося у Господа прощения и пощады.

Было ли это раскаянием? Во всяком случае, в ту минуту Насте казалось, что вся ее недолгая жизнь прожита напрасно, а впереди не светит ничегошеньки хорошего.

- Тебя зовут-то как, шоколадка? - Андрей подал стакан апельсинового сока чернокожей счастливице, спасенной от пуль в загородном доме, где братва Таганки расстреляла пацанов из Сибири. Сам устроился рядом - в шезлонге, раскинутом на крутом берегу реки Вуоксы.

- Мэри, - томно представилась девица.

- Ладно гнать! - не поверил Таганцев. - Это ты лохам на Староневском так называться будешь.

- А я и не гоню! - обиделась смуглолицая крошка. - И на Староневском не стояла сроду! Там одни шлюхи дешевые!

- Не понял! - Андрей от удивления чуть было не проглотил свой сок вместе с тонкой пластиковой трубочкой. - Там, значит, шлюхи. А ты - кто? - Ни к чему не обязывающая трепотня забавляла его.

- Я - путана! - гордо заявила она.

- Милое дитя Патриса Лумумбы! - расхохотался Таганцев. - Сколько бы ишак ни говорил, что он - конь, его все равно выдают уши! Эй, Серега! - окликнул он Кнута, который не захотел загорать и сидел на широком пледе, разостланном в тени раскидистого дерева. - Ты слышал? Она, оказывается, путана!

- А мне по фигу, как она называется. - Лопатину был неинтересен этот разговор. Он мирно пил пиво из трехлитрового бочонка и всеми легкими блаженно вдыхал чистейший воздух карельских лесов. - «Путана», кстати, с английского переводится как «шлюха». И не фиг тут из себя целку-невидимку корчить.

- Вообще-то, меня Машей зовут, - смутившись, произнесла девушка.

Причем смутилась совершенно искренне, что было несвойственно ее не редкой, но специфической профессии. Наверное, если бы была светлокожей, непременно бы покраснела. Вот вам расовые преимущества негроидов! Покраснела и никто этого не замечает.

- А как ты, Мэри-Маша, черненькой уродилась?

- А не знаю. Я детдомовская. Когда совсем маленькой была, ну классе в четвертом или пятом, всем врала, что у меня мама Алла Пугачева, а папа Майкл Джексон.

- Это этот, голубой, что ли?! - возмутившись, вклинился в разговор Кнут. - Ты, в натуре, овца, говори, да не заговаривайся, да? И Пугачиху сюда не плети! И педик твой шарнирный никаким папой быть не может чисто по жизни!

- Кнут, не тарахти, - осадил приятеля Таганцев. - Она ж малой была, прикинь, сама не понимала, что говорит. А вообще, - он вновь обратился к Маше, - о родителях своих знаешь чего-нибудь?

- Да откуда? Хотя, может, они и вправду музыкантами были. Я пою хорошо.

- Ага, блин! - хохотнул Лопатин. - Мурку! - и, ерничая, продекламировал. - Здравствуй, моя Мурка! Мурка дорогая! Здравствуй, моя Мурка, и прощай!

А Маша вдруг запела. Сначала тихо, как бы разогревая голосовые связки. Потом все громче и увереннее, достаточно неплохо подражая Уитни Хьюстон с ее песней из кинофильма «Телохранитель».

«I will always love you» звучала в абсолютной тишине на берегу северной реки настолько чисто и мощно, так экспрессивно и убедительно, что на двух братков - Таганцева и Лопатина - напал столбняк.

А Мэри, которая все-таки Маша, то ли всецело увлеклась пением, то ли всерьез доказывала нарочито пошловатой братве теоретическую возможность своей причастности к великим эстрадным фамилиям.

Стоя на крутом обрыве, под которым мерно несла темные воды река Вуокса, окруженная зеленью густой листвы поднимающихся к небу деревьев, девушка была прекрасна!

Она уже перестала петь, а Кнут с Таганкой будто бы продолжали слушать, боясь спугнуть воцарившуюся тишь. Первым очнулся Лопатин.

- Ты… это… как его… ну, которая Хьюстон, что ли? - Кнут, обалдев от услышанного, запинался и не мог сразу подобрать нужные слова. - За шлюху… того… извини.

- Да ладно, чего там, - ответила Маша. - В первый раз, что ли, меня так называют? Только вот шлюхой быть мне совсем не хочется.

- А чего тогда на панель поперлась? - в обычной своей прямолинейной манере спросил Лопатин. - Красивой жизни захотелось?

- Знал бы ты о моей красивой жизни. Просто делать ничего больше не умею. И после детдома не нужна никому.

- Это ты брось - «не нужна», - произнес Таганцев. - Работать по-человечески пробовала?

- По-человечески это как? Горшки за стариками выносить?

- Знаешь что, подруга, - с упреком в голосе сказал Андрей. - Кто-то и это делать должен. Почему не ты?

- А поешь классно. Кто-нибудь из профи тебя слышал? - спросил Сергей.

- Эти профи на дорогах не валяются. К ним на прослушивание еще пробиться надо.

- Знаешь что, - глаза Кнута загорелись живым огоньком. - А я тебе, пожалуй, прослушивание у одного клевого мужика организую. Он в Питере, блин, то ли композитор, то ли продюсер. Я в этой музыкальной хреновине ни черта не понимаю. А его, в натуре, каждый день по телевизору показывают. Он и с Розенбаумом знаком, и с этой, как ее, которая плачет постоянно, с Булановой… Городошников фамилия - слышала?

- Ну слышала, - недоверчиво ответила Маша. - Только ты не бреши. Этот Городошников, между прочим, народный артист и лауреат всех премий. Ты где с ним познакомился, на «стрелках» да на «разборках» своих, да?

- Да отвечаю, блин! - взвился Кнут. - Я не я буду, если не сведу тебя с этим человеком. Только ты того… работу свою брось к едрене фене. Не люблю я шалав.

- Все вы не любите, - высказалась Маша. - А как потрахаться, так хлебом не корми.

К берегу реки, громко и ровно урча мотором, подкатил дизельный джип «Ниссан Патрол».

- О! Гляди, Таганка! Кочан нарисовался! - в голосе Лопатина промелькнула тревога.

Миша Капустин по кличке Кочан был у сибирцев центровым. Во всяком случае, на встрече с питерскими он так представился. А в тот день, когда местная братва, выручая Таганцева, перебила сибиряков, на вилле его не оказалось. Таким образом, Мишане здорово повезло.

И теперь вот он объявился на месте импровизированного пикника.

Таганцев и Лопатин тут же схватились за оружие. Андрей всегда носил с собой пистолет Макарова и две запасные обоймы к нему. К тому же, не расставался с ножом - тем самым, спецназовским. Кнут же, повинуясь бандитской моде, предпочитал итальянский двадцатисемизарядный ствол «беретта». Игрушка дорогостоящая, по сравнению с «макаром» громоздкая, но имела колоссальную начальную скорость полета пули, наиболее прямую баллистическую траекторию и, значит, убойную силу.