Рок-н-ролл со смертью - читать онлайн книгу. Автор: Борис Седов cтр.№ 13

– No. This is a woman, sir.

Не проходило и дня, чтобы она не вспоминала Андрея. Он всякий раз представлялся ей новым, он умел хорошо делать это, когда был жив. В ее грезах он то брал ее за руку, и тогда лицо ее начинало пылать, то смеялся, что с ним бывало очень редко. Когда на Ордынск спускалась тьма и очертания предметов в комнате становились расплывчатыми, она ложилась на диван и устремляла взгляд в потолок. Постепенно веки ее смыкались, и она, находясь в полусне-полуяви, встречалась с ним и разговаривала…

В тот страшный день, когда на трассе в небо взметнулся столб жирного оранжевого цвета и копоть застила горизонт, она едва не сошла с ума. Она долго сидела на лавочке и не могла подняться, потому что была точно уверена, что означает этот взрыв. Ее мужчина погиб. Она поняла это в ту самую минуту, когда подумала: «все будет хорошо. Он сейчас вернется, и жизнь развернется перед ними во всем своем великолепии». И едва это пришло ей в голову, как появился дымный гриб над лесом…

Сутки она провела словно под наркотиком. Зачем ей понадобилось выбрасывать в реку кейс, она не смогла бы объяснить. Она встала с лавочки спустя несколько часов после отъезда Андрея, обещавшего скоро вернуться. Чемоданчик – это было единственное, что связывало их невидимой нитью. Она направилась к реке, увидела перед собой сверкающую гладь и швырнула в нее предмет, который так нужен был Андрею. Все реки куда-то ведут. Быть может, они воссоединятся там – этот блестящий кейс и самый главный человек в ее жизни.

Она делала это подсознательно, ориентируясь лишь на свое женское чутье. Жизнь Андрея уплыла. Пусть плывет и этот предмет. А ее мужчина сильный. Он обязательно его отыщет…

Когда она пришла домой, ей показалось, что она сходит с ума. Маша снова и снова просматривала на телефоне запись, оставленную ей Андреем, и глаза ее были сухи и воспалены. Словно живой, он обращался к ней, обещая поселиться там, где растет сосна, уходящая в небо.

На следующее утро Маша встала с постели и быстро засобиралась в город. Она пришла на вокзал и уехала в Новосибирск с первым же попутным автобусом, а там разыскала Метлицкого. Рома был рад встрече, но лицо его, как он ни старался, было похоже на каменную маску и отказывалось повиноваться хозяину.

– Это… правда?

Он хотел спрятать взгляд, но не решился.

– Его машина… количество тел совпадает с количеством участников ДТП… Он погиб, Маша. Пламя сожрало его.

Она завыла, как воет волчица, у которой охотники разорили нору со щенками.

Метлицкий, совершил глупость. Он думал совсем о другом, когда произносил эти слова. Он хотел вложить в них признание и расположение, уважение и скорбь, почтение и смирение, но получилось то, что получилось:

– Наверное, это достойная смерть. Он умер так, как должен был умереть такой человек…

Лицо Маши исказилось, кулаки сжались, и Метлицкий, чтобы не прикоснуться к ней и не получить разряд тока, отшатнулся.

– Что ты сказал?.. Достойная смерть? Он должен был умереть?.. Да что ты знаешь о нем, сволочь!..

Отхлестав начальника отдела РУБОП по щекам, она покинула проклятое здание. Она шла по улице, не замечая, куда идет.

Он догнал ее на перекрестке.

– Маша, прости, я сказал, наверное, не то, что думал. Я могу для тебя кое-что сделать, но это единственное, что я могу… Ты заберешь его тело? Я сделаю так, что тебе отдадут…

Она бросилась на грудь Метлицкому и просто, по-бабски заплакала. Они стояли на перекрестке долго: женщина небесной красоты, в горе своем неутешимая, и высокий мужчина с оперативной кобурой под мышкой, привыкший работать «на земле». И более нелепую картину представить было сложно.

– Как мне отдадут его?.. Кто я ему?

– Консульство США в Москве уже информировано, однако родственников и близких у него там, как оказалось, нет, и я сделаю все возможное для того, чтобы тело было захоронено в России. Ну, а уж здесь я как-нибудь договорюсь…

Она уехала готовиться к похоронам, а Метлицкий, вернувшись в кабинет, вынул из сейфа бутылку водки, смочил платок и прижал к разбитой губе. Когда жжение прекратилось, он снял трубку и вызвал одного из оперативников.

– Через два часа на моем столе должно лежать заключение эксперта. Я хочу, чтобы тело, ориентировочно являющееся Мартыновым, было изучено до малейших подробностей. Слепки зубов, расположение коронок, группа крови, переломы, прижизненные поражения внутренних органов. Если у американца был гастрит, то первым об этом должен узнать я.

– Тела настолько обуглены, что…

– Два часа! Не больше.

Через два дня городской «уаз» цвета хаки с черной полосой вдоль борта въехал в Ордынск и остановился у крыльца кирпичного дома по проспекту Революции. Через десять минут в него села женщина в черном платье и черной косынке. А еще через два часа Маша стояла одна у свежей могилы с простым деревянным крестом, на котором было написано: «Мартенсон Эндрю Паоло. 20.04.1962 – 19.07.2006». Это было все, что осталось ей на память о человеке, жить с которым она собиралась всю оставшуюся жизнь. А еще у нее был номер его телефона.

Последующая неделя показалась ей лишенной всякого смысла. Утро зачем-то сменялось днем, день постепенно серел и превращался в вечер, вечер растворялся во мраке, и наступала ночь. Этот маразм превращал и без того убогое существование в каторгу.

«Мне нужно уехать», – подумала Маша. Продать дом, мебель и уехать куда-нибудь в Москву или Питер, где суматоха жизни вышибет из ее сознания тоску. По окончании шестого дня жизни без Мартынова она подала в газету объявление. А на следующее утро приехал симпатичнейший жизнерадостный риэлтер и сообщил, что покупатель уже есть и на завтра запланирована встреча. Молодому писателю наскучила городская суматоха, и он собирается уехать в деревню. Не в такую, где по улицам ходят коровы, а в нечто среднее между городом и деревней, чем по сути и является Ордынск.

Ну и слава богу, подумала Маша. Она не увидит больше ни этой лавочки, у которой они познакомились, ни квартиры, где они были вместе, ни сосны, по которой можно забраться на небо…

Завтра началось так, как и обещал симпатяга риэлтер. По его просьбе она приготовила паспорт, сберкнижку, чтобы оплата за продажу квартиры была перечислена на ее счет – она не знала, где остановится, и таскать с собой деньги не хотела и сунула документы в карман джинсов. Он прибыл к ней в начале пятого вечера и сообщил, что писатель будет с минуты на минуту. Они пили чай и разговаривали о чистоте воздуха в бору перед рекой, когда раздался звонок в дверь…

После ухода посетителей Мартынов ощутил смутную тревогу, свидетельствующую о том, что происходит что-то неладное. Просто так пришли двое мужиков, получили отказ, ушли, а между тем на лицах их читалось убеждение, что от своих планов эти люди отступать не привыкли. Понимание того, что он увидит их снова, заставило Мартынова подняться на третий этаж своего дома, вынуть из сейфа помповое ружье без приклада, законопослушно зарегистрированное на имя Громова Андрея Алексеевича, зарядить его и отнести в рубку, спрятав под панелью управления. Двадцатиметровый белый катер, больше похожий на пароход, покачивался на волнах, как крокодил-альбинос, и дремал. Андрей набрал номер Холода.