Бандит по особым поручениям - читать онлайн книгу. Автор: Борис Седов cтр.№ 31

– …А он меня огорошил… Нет, говорит, больше Витьки. Ни его, ни сына, ни жены. А в квартире сейчас другие люди живут. Я сначала подумал – адресом ошибся. Стал вспоминать… – американец закрыл глаза. – Дом оранжевый, гаражи деревянные, стояки у ограды кирпичной кладки, сам забор – штакетник, у гаражей на цепи собака маленькая привязана, рыжая…

– Жулька серой была.

– Правда? Да, точно, серая… Это получается, я только уехал, а Витьку в этом же году арестовали? Ничего не понимаю… Такой парень спокойный был.

Через десять минут он знал всю историю Виктора Малькова и его семьи из первых уст. Он сидел, слушал, покачивал головой, а когда Маша ушла на кухню за очередной порцией чая, дернул щекой и уставился в угол невидящим взглядом. Но когда женщина вошла, он уже был все тем же приятным в общении человеком.

Он узнал все, что ему было нужно, и теперь появилась возможность узнать чуть больше. Это в его предварительные планы не входило, однако показалось удачным стечением обстоятельств.

– А вы помните этого Артура?

– Конечно, – тихо ответила она. – Что-то, конечно, из памяти стерлось, но я помню его глаза. Знаете, в последний раз в них было столько тоски… Я спрашивала его, женится ли он на мне… – Маша невесело засмеялась. – А он молчал, сидел на лавке и смотрел на дверь подъезда. Где-то там, наверху, вязали его отца, и он очень мучился оттого, что ничем не может ему помочь…

– И если сейчас увидите, тоже вспомните? – поторопился спросить Андрей Петрович, отвлекая молодую женщину от неприятных воспоминаний.

– Сейчас? Глаза вспомню. Взгляд.

Мартынов осторожно поставил на стол чашку и в последний раз посмотрел ей в лицо. Он специально выделил на это достаточно времени, чтобы не смотреть потом. Андрей Петрович знал, что если засмотрится на полпути да недосмотрит, в душе останется заноза, которая потом будет мешать делать дело.

– Мне пора, Маша.

В коридоре она подошла к тумбочке и вырвала из лежащего на ней блокнота листок.

– Если через двадцать пять лет опять окажетесь в наших краях – позвоните. Только говорите громче, потому что к тому времени я уже буду плохо слышать.

– К тому времени, Маша, я уже буду не в состоянии попадать пальцем в диск.

– А сколько вам будет? – усомнилась она.

– Шестьдесят восемь.

– Некоторые в этом возрасте еще попадают.

Спустившись до середины лестницы, он, неожиданно для себя, обернулся. Все, что он мог рассмотреть на площадке второго этажа, освещенной тусклой лампочкой, горящей на первом, это белый бинт на руке, продолжавшей удерживать дверь полуоткрытой. Откуда-то оттуда, из темноты, на него смотрели нежные зеленые глаза, полные грусти…

«Да ладно ты, возомнил… – успокаивал себя Мартынов, с непонятной для самого себя досадой распахивая двери подъезда. – „Полные грусти“… Не обольщайся. Лучше подумай, куда деть этот чертов самострел»…

Обойдя двор, Мартынов не придумал ничего лучше, как отколупать около одной из ножек лавочки кусок асфальта, опустить оружие в яму и привалить обломок на место. Не оставлять же оружие просто так, на земле. Он быстро вывел машину со двора и, стараясь не смотреть на яркое окно, в котором черным силуэтом застыла Маша, выехал на дорогу.

– Господи боже, что за глаза…

Он гнал машину с сумасшедшей скоростью, рискуя вылететь за проезжую часть, и думал о том, когда у него последний раз был секс. Кажется, это случилось за день до отлета из Вегаса. С этой президентской сучкой Сондрой было чертовски хорошо. И не потому, что она это делала лучше других, просто экстремальный секс на секретарском столе за пять минут до прихода в офис Флеммера и Малькольма, – это, конечно, возбуждает особенным образом.

К чему бы это ему вспомнился Флеммер?

Предчувствие?

«Пожалуй, да», – подумал Андрей Петрович, когда, почувствовав вибрацию в кармане пиджака, вынул телефон и услышал английскую речь.

– Вы не сообщаете о своей работе уже почти сутки, – заметил вице-президент голосом реаниматора так, словно Мартынов полгода был в коме и только теперь очнулся.

– Появились некоторые трудности, – сказал Андрей Петрович, обдумывая, как в двух словах описать ситуацию, которая сложилась на данный момент. – Они увеличились вдвое.

– Надеюсь, вы не будете в связи с этим настаивать, чтобы я положил вам на счет двести тысяч вместо ста?

– Ни в коем случае, – успокоил его Мартынов, решив, что для напоминания о повышении гонорара будет более веский повод. – Когда я называю сумму, я учитываю все проблемы.

– Мартенсон, вы нашли его?

– Кажется, да.

– Не совсем тот ответ, который я надеялся от вас услышать.

– Мистер Флеммер, за четверо суток в России нельзя найти даже отель, свободный от вьетнамцев и клопов, а вы хотите, чтобы я разыскал человека без имени, отчества, фамилии и домашнего адреса. Человека, особые приметы которого двадцать пять лет назад были: рост – один метр, нет передних зубов, волосы светлые, русский, любит конфеты. Может, дадите мне еще пару часов?

Флеммер дал. Мартынов бросил трубку на сиденье и плюнул в окно.

Через час он был уже в Новосибирске.

Метлицкий был не из тех сыщиков, которым можно рассказать историю, как однажды в ресторане девять веселых азербайджанцев решили отпраздновать день рождения своего товарища, но потом вдруг перессорились и друг друга перестреляли, да так, что никого не осталось в живых.

И он был не из тех, кто мог поверить, что находившиеся в тот момент в ресторане Рома Гулько со своей бандой оказались потерпевшей стороной.

Тем не менее потерпевшую сторону через пять часов после задержания пришлось отпустить. Такова жестокая реальность. Ты точно знаешь, что Рома Гулько, Фома и Крот устроили в «Садко» чистку, но обязательно потом перед ними извинишься. А что еще делать, если все они, включая раненых, а также работники ресторана и случайные свидетели, в том числе этот Мартынов, в один голос трубят о том, что кавказцы сначала поругались, потом подрались, потом схватились на ножах, а потом – на пистолетах? Горячая кровь, буйный нрав, отмороженность…

Извиняться, впрочем, Метлицкий не стал. Не обращая никакого внимания на Фому и Крота, он плечо к плечу прошел с Гулько до самого выхода, спустился на улицу и только на крыльце пообещал:

– Рома, я эту тему разберу до конца.

– Разбери, Рома, разбери. А то скоро поужинать негде будет. Зайдешь компоту попить и окажешься в морге. Такое впечатление, что не в Сибири живем, а в Боснии.

– Слушай, ко мне тут на днях Захарка Большой приезжал… – Мент наклонил голову и посмотрел куда-то через плечо Гулько. Он сказал достаточно громко для того, чтобы это слышали Фома с Кротом и пара оперов перед входом в УБОП. – От «масти» отрекался. Расписку дал. О том, что от ваших общих дел отходит. Так что ты, Рома, тоже подумай. Человек, видимо, на светлый путь ступил, так не пора ли и тебе о своей судьбе подумать? Это я тебе не как мент, а как бывший однокашник говорю…