Валет Бубен - читать онлайн книгу. Автор: Борис Седов cтр.№ 3

– Тогда слушай меня, и я расскажу тебе о том, что я увидела с Божьей помощью, и от чего нам нужно спасаться, чтобы не погибнуть всем и зазря.

Евстрат пристально посмотрел на нее, но ничего не сказал, и на его лице отразилась готовность внимательно слушать.

– Прошедшей ночью обратилась я к помощникам моим малым, чтобы они пособили мне увидеть, что с Аленой и Алешей деется, да где они, да как их найти, – начала она.

Помощниками малыми Максимила называла свои амулеты, снадобья и прочие атрибуты гадания и ведовства.

– И опять не смогла я ничего увидеть, только тени смутные плыли, да голоса неясные бормотали на чужом языке. Но потом, уже под утро, вступило в избу сияние и голос чистый и сильный сказал мне, что ждет нас всех гонение и погибель. И что придут эти беды не через врага чужого, не через злодея неизвестного, а через Алешу нашего, через внучка моего возлюбленного. И будет с ним при этом Костя. Тот самый Костя, которого в миру грешном Знахарем зовут и который Настеньку нашу из общины увел. И будут они с Алешей невольными проводниками нашей погибели.

Она глубоко вздохнула, и Евстрат открыл было рот, но Максимила сделала повелительный жест, и он не посмел прервать ее, хотя вопросы и возражения так и вертелись у него на языке.

– Поведал мне все это голос тот ангельский, а потом сказал, что если сможем мы найти их до того, как они свое невольное злодейство совершат, то и мы спасемся сами, и их спасем от Геенны пожирающей. И что нужно делать это скорее, иначе не пройдет и года, как на этом самом месте, где мы с тобой, Евстратушка, чаевничать собрались, одни головешки останутся. А косточки наши зверье по кустам да по буеракам растащит. Вот так, братец. Умолк голос тот нездешний и сияние в избе угасло. Только свечечки мои наговорные коптят, будто и не было ничего.

Максимила умолкла. Евстрат встал и начал неторопливо подбрасывать шишки в самовар.

– И больше ничего не сказал голос тот? – спросил он через некоторое время.

– Больше ничего, как есть – ничего, – ответила Максимила и снова горестно вздохнула.

– Да-а… – протянул Евстрат, – тут нужно думать и крепко думать…

Он неожиданно вспомнил о том, что не одобряет ведовство, и, повернувшись к Максимиле, заговорил сварливо:

-А я тебе сколько раз говорил, что твои гадания до добра не доведут? Говорил? И вот теперь видишь, что получается. Видишь, к чему грех твой привел?

– Очнись, сорока трескучая, – оборвала его Максимила, – сам не понимаешь, что говоришь. Я только рассказала тебе то, что услышала. А уж кто эту беду накликал, то одному только Господу известно. И голос тот про это ничего мне не сказал.

Самовар, наконец, закипел, и оба были рады, что можно отвлечься на время от невеселого разговора и заняться разливанием чая и прочей обыденной суетой, которая позволит собраться с мыслями, а там… А там – видно будет. На душе у Евстрата было тоскливо и мрачно, и, увидев это, Максимила погладила его по загорелой морщинистой руке и сказала:

-Надейся и верь, братец Евстрат. Бог не оставит нас без помощи своей. И братьям и сестрам нашим не говори пока ничего. Только введешь их в сомнение и в суету, а это сейчас ни к чему. А мы с тобой и вправду должны крепко подумать о том, как души невинные уберечь.

Она умолкла на миг, а затем, взглянув на Евстрата, сказала:

– А ты чаек-то разливай, не ленись. Кто кого угощает – ты меня или я тебя, портной мастеровитый? У меня занавесь в светелке обветшала, может, починишь, Евстратушка?

И она залилась молодым смехом.

Евстрат стрельнул на Максимилу глазами и вдруг ловко дернул ее за длинную темную косу, выбегавшую из-под белого староверского платка.

Максимила ойкнула, а Евстрат уже сидел напротив нее и чинно держал в руке стакан в оловянном подстаканнике, наполненный душистым чаем с лесными травами.

Свеча, стоявшая в подсвечнике, затрещала и замигала.

Евстрат вздрогнул, отвлекшись от воспоминаний о разговоре с Максимилой и, поплевав на пальцы, снял нагар с фитиля. Пламя свечи сразу же выправилось, и его ярко-желтый лепесток ровно вытянулся вверх.

Задумчиво оглядев пещеру, Евстрат остановил взгляд на полках со старинными книгами, и в его голове поплыли, сменяя друг друга, невеселые мысли.

Злые люди увлекли Алешу на дьявольской железной птице, и Евстрат остался без преемника. Пять лет назад, когда Алеше стукнуло тринадцать, Евстрат взял его с собой в тайгу и, приведя к Чертову Камню, предложил отыскать тайный вход в пещеру. Минут через двадцать Алеша нашел его, и Евстрат остался доволен. Наблюдательность и проницательность были обязательными качествами для будущего пастыря, и Евстрат, который после долгих раздумий выбрал на эту роль именно Алешу, был удовлетворен.

Но Алешу ждала не только роль будущего духовного наставника поселенцев-староверов. Гораздо большее значение Евстрат придавал тому, что именно Алеша после него станет хранителем главной тайны общины, о которой не знал никто, кроме сменявших друг друга пастырей. Более трехсот лет в этой пещере хранились книги, которые с полным правом можно было назвать сокровищами, и уже шестьдесят восемь лет, сменив оставившего этот бренный мир старца Нону, Евстрат был хранителем тайны.

Евстрат провел Алешу в пещеру и объявил ему, что теперь он наравне с самим Евстратом является посвященным в главную тайну общины и в надлежащее время должен будет передать ее следующему пастырю. Алеша смиренно принял посвящение, и с тех пор они с Евстратом часто посещали пещеру, где Евстрат читал Алеше слова мудрости, хранившиеся в старинных книгах и записанные давно умершими людьми.

А теперь Алеши не было, и Евстрат не знал, что ему делать. Он долго присматривался к оставшимся в общине немногим молодым людям, но не находил среди них такого крепкого духом и чистого помыслами юноши, как Алеша. Положение было безвыходным.

Евстрат вздохнул и, встав, подошел к полкам с книгами.

Проведя рукой по шершавым переплетам, он остановился на одном из них, снял книгу с полки, положил ее на стол и, усевшись на табурет, стал разглядывать давно знакомый ему том, имевший для знающего человека особую ценность.

Обложка книги, сработанная из покрытых изощренной резьбой тонких пластин дорогого темного дерева, источала слабый аромат, корешок и кромки обложки были сделаны из тисненой кожи, пришитой к дереву серебряными скобками, изукрашенными затейливой чеканкой, а на лицевой стороне деревянной обложки в серебряных гнездах сидели семь драгоценных камней.

По углам обложки были расположены четыре крупных рубина, чуть ниже, тоже в углах – два изумруда, а над перламутровой инкрустацией заглавия, врезанного в обложку, красовался чуть покосившийся огромный бриллиант.