Пуля для певца - читать онлайн книгу. Автор: Борис Седов cтр.№ 56

— Кроме всего прочего, он похитил Лизу. В общем… Что скажешь, урод?

Все посмотрели на Самоедова, и он, ответив взглядом, полным страха и ненависти, пробурчал:

— А что тут говорить…

— Вот и я так думаю, — кивнул Роман, — говорить тут нечего. Тебя нужно просто грохнуть.

— Точно, — поддержал его Арбуз, — пристрелить и все тут.

— А может быть… — Боровик задумчиво потеребил подбородок, — может быть, передать его куда следует? И тогда с этой «Волей народа» тоже можно будет разобраться.

— Наивный ты, — Роман глубоко вздохнул, — ну такой наивный, что прямо хочется тебя идиотом назвать. Забыл, где живешь? А кроме того, если всплывет некоторая информация, то плохо будет всем.

— Правильно, — сказал Тягач. — А может, ему эту самую чуму привить? Чтобы почувствовал на собственной шкуре?

— Ну и где ты его, чумного, будешь держать? — усмехнулся Арбуз. — В спальне своей, что ли?

— Зачем в спальне? В сарае.

— Ага, — саркастически кивнул Арбуз, — а потом на твою фазенду, как на гнездо чумной заразы, навалятся все бактериологические службы города. Вот весело будет!

— Я знаю, что с ним нужно делать, — подал вдруг голос Зяма Гробман.

Все повернулись к нему, но Зяма, смутившись, сказал:

— Я потом скажу, не при девушке. А к сказанному уважаемым Романом… э-э-э…

— Просто Романом.

— Хорошо. Просто Романом. Я добавлю, что я таки вспомнил кое-что. Получается так, что этот Самоедов, как представитель «Воли народа», причастен к осквернению могил на еврейском кладбище. И теперь у меня к нему свой счет.

— Вот, шняга ты конская, — Тягач повернулся к Самоедову, — даже у Зямы к тебе претензии имеются. И претензии не маленькие. Так что…

— Тебе, Самоедов, смерть, — подытожил Арбуз. — А какая именно — выпало решать уважаемому Зиновию Исааковичу.

— И здесь жиды успели… — прошипел Самоедов.

— Ага, — кивнул Роман, — именно так. Это чтобы тебе приятнее было. А еще могу моего Шапиру позвать. Хочешь?

Самоедов дернул головой и отвернулся.

Посмотрев на него, Тягач слегка пристукнул по столу массивными ладонями и сказал:

— Значит, решено.

Он встал, подошел к окну и, открыв его, приказал:

— Уведите его.

— Хорошо, Яков Михайлович, — донеслось с улицы.

Открыв окно пошире, Тягач брезгливо потянул носом и сказал:

— Пущай проветрится после этого…

Он кивнул в сторону угрюмо понурившегося Самоедова и сел на свое место.

В гостиную вошли те же двое братков, отцепили Самоедова от кольца в полу и вывели его вон. Когда за ними закрылась дверь, Тягач оживился и провозгласил:

— А теперь, когда дела сделаны, можно и за свиданьице выпить. Лександрыч, — он посмотрел на Арбуза, — поухаживай за гостями. А я тут пока кое-что… По-своему, по-стариковски…

Он подошел к стоявшему в углу антикварному, красного дерева, граммофону с огромной зеленой трубой, накрутил его ручку, поколдовал над иглой, раздалось шипение, а затем по гостиной, выливаясь через широко открытое окно на улицу, поплыли звуки старинного романса:

«Я встретил вас, и все былое…»

В этот момент Тягач неожиданно стал похож на Папанова из «Бриллиантовой руки», и Лиза, фыркнув, спрятала улыбку в носовом платке, который торопливо поднесла к лицу. Тягач взглянул на нее и снисходительно усмехнулся:

— Погоди, красотка, доживешь до моего, тоже романсы слушать будешь. А то что это сейчас — дрын-брын, и ни хрена не поймешь!

* * *

Самоедов лежал, туго обмотанный широким скотчем, за кучей строительного мусора и с ужасом пытался понять, что с ним происходит. Одна его нога была привязана к толстому ржавому крюку, торчавшему из большого бетонного блока, а веревка, привязанная к другой ноге, уходила куда-то за пределы видимости.

Глядя в голубое небо, по которому медленно плыли мелкие облачка, Самоедов прислушивался к доносившимся до него звукам, говорившим о том, что он находится на территории какой-то стройки. Братки, которые привезли его сюда в уже упакованном виде, тщательно привязали к его ногам два куска альпинистского шнура, прикрепили один конец к бетонной чушке весом никак не меньше тонны, другой утащили куда-то за мусорный бак и исчезли. Уходя, один из них зловеще подмигнул Самоедову, и его сердце сжалось.

Он лежал уже почти час, и ничего не происходило. И вот, когда в его темноватой испуганной душе уже начала зарождаться надежда на то, что сейчас его обнаружит какой-нибудь работяга, который, естественно, спасет его, из-за мусорного кургана послышался хриплый голос:

— Да пошел он на хрен! Мне за рейсы платят, а не за простой. Если ему надо, то пусть обращается к начальнику колонны!

После этого заскрежетал стартер и завелся двигатель грузовика.

Несколько раз дав газу, водитель тронул грузовик с места, и Самоедов с ужасом заметил, что длинная веревка, привязанная к его левой ноге и лежавшая на земле несколькими свободными петлями, стала натягиваться. Он мгновенно все понял и, извиваясь всем телом, попытался закричать, но скотч, обматывавший его лицо, держался крепко.

Гриня Быков, водитель грузовика, увозящего со стройки мусор, прождал два с половиной часа, но его так и не загрузили. Поэтому он послал всех во все возможные места и решил вернуться на базу. А там раскатать со слесарями бутылочку, да не одну, водки, вызвать проституток, специализировавшихся на автомобильной отрасли, и оттянуться по полной.

Забравшись в кабину, он с грохотом захлопнул дверь, выплюнул на улицу окурок беломорины, завел двигатель и тронулся с места. Проехав несколько метров и оказавшись на прямом участке раздолбанной дороги, ведущей к выезду со стройплощадки, Гриня дал газу и, подпрыгивая на сиденье, пробормотал:

— А хрен вам всем в глотку! Щас пару пузырей, и годится…

Вдруг он услышал крики, причем кричали сразу несколько человек:

— Стой! Стой, бля! Да стой же, тебе говорят!

Подумав, что наехал на кого-нибудь, Гриня резко нажал на тормоз, и грузовик, подпрыгнув, остановился. Высунувшись в окно аж по пояс, Гриня хрипло поинтересовался:

— Ну чо вы орете, блин?!

— А ты выйди да посмотри, — ответил работяга в облезлой женской шляпке.

— Ну и выйду!

Выпрыгнув из кабины, Гриня зашел за грузовик и посмотрел.

Сначала он ничего не понял, а потом до него дошло, что к буксировочному крюку на длинной веревке привязана оторванная человеческая нога, из которой в месте отрыва густо сочилась кровь. Оторвана она была, судя по всему, по самый пах. А раз из нее сочилась кровь, то, значит, где-то недалеко должно было быть и остальное.