Тень Эндера - читать онлайн книгу. Автор: Орсон Скотт Кард cтр.№ 22

И с чего она взяла, что ему будет ее не хватать? Потому, что ей будет скучно без него, а сестра Карлотта не может себе представить, что его чувства могут отличаться от ее чувств…

Она нарисовала для себя выдуманный образ Боба. Как в игре "Давай представим себе…", в которую она дважды пыталась заставить его играть. Наверняка вспоминала свое собственное детство, те времена, когда она росла в доме, где всегда была в избытке еда. Бобу не надо было "представлять" себе что-то, чтобы тренировать свое воображение в те времена, когда он жил на улице. Тогда он разрабатывал планы, как добыть еду, как заставить принять себя в кодло, как выжить в мире, где ты никому не нужен. Ему приходилось воображать, где и какие козни Ахилл будет замышлять против него за то, что он когда-то посоветовал Недотепе убить этого хулигана. Ему приходилось воображать, какие опасности поджидают его за каждым углом: например, хулиганы, только и ждущие того, чтобы вырвать у него изо рта последний кусочек пищи. О, у него было богатое воображение! И ни малейшего желания играть в "Давай представим себе".

Это была ее игра. Она играла в нее все время. Давай притворимся, что Боб чудесный малыш. Давай притворимся, что Боб - это сын, которого в реальности монашка иметь не может. Давай притворимся, что, когда Боб будет уезжать, он заплачет, а раз не плачет, то, значит, боится своей новой школы, полета в космос или просто открытого проявления эмоций. Давай притворимся, что Боб любит меня.

И когда Боб понял это, он сделал свой выбор. Ему не вредит то, во что она верит. А ей так необходимо верить во что-то. Так почему же не дать ей это? В конце концов и Недотепа взяла меня в свое кодло не потому, что я был ей нужен, а потому, что в этом не было худа. Вот и то, о чем я думаю сейчас, - это поступок, который могла бы совершить Недотепа.

Поэтому Боб встал, обошел стол и, подойдя к сестре Карлотте, обхватил ее обеими руками. Она схватила его, посадила на колени и крепко прижала к себе. Ее слезы падали прямо на макушку Боба, и он очень надеялся, что из носа у нее не течет. Боб прижимался к ней, пока она удерживала его, а когда она разжала руки, он тоже отпустил ее. Это было именно то, что ей нужно от него, - единственная плата, которую она взяла у Боба за все это время. За все ужины, все обеды, все уроки, книги, знания, языки, за все его будущее он заплатил ей, приняв участие в игре "Давай притворимся, что…"

И вот этот момент остался позади. Он слез с колен сестры Карлотты. Она вытерла глаза. Потом встала, взяла за руку и отвела к уже ожидающим его солдатам в автомобиле.

Когда Боб вышел на улицу, одетые в форму люди направились к нему. То была не серая форма Интернациональной Полиции - этих пинателей детей, против которых они охотно пускали в ход свои палки. Нет, то были синие мундиры, вероятно, принадлежащие МКФ, выглядевшие такими чистыми и аккуратными, что люди подходили только за тем, чтобы ими полюбоваться, не испытывая страха. Это была форма Силы, которая защищала человека, Силы, с которой люди связывали свои надежды. Это была Служба, к которой Бобу надлежало присоединиться.

Но Боб был такой маленький, что, когда солдаты смотрели на него с высоты своего роста, он в конце концов испугался и изо всех сил вцепился в руку сестры Карлотты. Неужели и он станет таким же? Станет человеком в мундире, на которого все будут смотреть с восхищением? Но почему же ему так страшно сейчас?

Я боюсь, подумал Боб, потому, что не могу понять, как это я стану таким огромным.

Один из солдат наклонился к Бобу, чтобы посадить его в машину. Но Боб сердито глянул на него, как бы предупреждая, что подобные глупости недопустимы.

- Я сам, - сказал он.

Солдат еле заметно кивнул и выпрямился. Боб с трудом умудрился поставить ногу на высокую подножку автомобиля.

Потом подтянулся, хотя сиденье, за которое он ухватился, было высоким и скользким и ему долго не удавалось удержаться. Тем не менее он влез и расположился на середине заднего сиденья, откуда поверх двух передних спинок можно было видеть, куда едет машина.

Один из солдат сел на водительское место. Боб ожидал, что другой сядет рядом с ним сзади, и уже предчувствовал, какой возникнет у них спор по поводу того, должен Боб занимать центральное место или нет. Но солдат предпочел сесть рядом с водителем, так что Боб остался один.

Он взглянул в боковое окно и увидел сестру Карлотту. Она все еще вытирала глаза носовым платком. Карлотта еле заметно махнула ему рукой. Боб в ответ помахал ей. Карлотта всхлипнула. Машина скользнула вдоль магнитного рельса дороги.

Вскоре они уже оказались за пределами города, бесшумно скользя на скорости сто шестьдесят километров в час. Впереди их ждал аэропорт Амстердама - один из трех европейских портов, запускавших шаттлы, которые уходили за пределы земного тяготения. С Роттердамом Боб прощался навсегда. Больше того, на какое-то время он прощался и с Землей вообще.

* * *

Боб никогда не летал на аэропланах, а потому не мог оценить, как сильно отличаются от них шаттлы, хотя остальные мальчишки только об этом и разговаривали после посадки. "Я думал, они куда больше", "Кажется, они взлетают прямо без разбега?", "Так то старые шаттлы, дурачина!", "И тут нет навесных столиков для подносов с едой!", "Это потому, глупая твоя башка, что в невесомости есть не положено".

Для Боба небо было небом, и оно интересовало его исключительно с точки зрения пойдет снег или дождь, будет ли гром или станет жечь яростное солнце. Поэтому полет в космос поразил его ничуть не больше, чем полет под облака.

А вот что его действительно заинтересовало, так это другие дети. Большинство из них были мальчишки, все как один старше его. И уж конечно, куда крупнее. Некоторые из них смотрели на него с непонятным выражением на лицах, а раз он даже услышал за спиной шепот:

- Это мальчик или кукла?

В насмешках по поводу его роста и возраста ничего нового для Боба не было. Больше того, его удивило, что подобных намеков было так мало, да и их произносили почему-то шепотом.

Занимали Боба сами дети. Все были такие толстые, такие мягкие. Их тела походили на подушки, щечки казались надувными, у них были густые волосы и хорошо подогнанные костюмчики. Боб тоже за последние месяцы поднакопил кое-какой жирок, которого у него не было с тех пор, как он покинул "место, где было чисто", но себя он не видел, а этих детишек мог рассматривать со всех сторон, мог сравнивать с другими уличными ребятами. Сержант мог бы разорвать любого из них пополам. Ахилл…

Нет, об Ахилле вспоминать не нужно. Боб попробовал представить их в очереди к дверям благотворительной столовки. Или ищущими бумажки от конфет, чтобы вылизывать их. Вот это да! За всю свою жизнь эти ребята не пропустили ни одной трапезы. Бобу захотелось так пнуть им в пузо, чтоб их вырвало той пищей, которую они только что сожрали. Пусть бы ощутили боль в желудке, пусть бы узнали, что такое свирепый голод. И пусть этот голод грызет их и на следующий день, и утром, и вечером, и тогда, когда они ходят, и тогда, когда спят; пусть они почувствуют нарастающую слабость, воспаление в горле, обморочную дрожь за глазными яблоками, головную боль, тошноту, опухающие суставы, голодный понос; пусть узнают, каково сознавать, что все больше слабеют мускулы и ты еле-еле держишься на ногах. Таким детям никогда не приходилось смотреть в лицо смерти, а потом жить с пониманием, что никогда этого не забудешь. Они очень самоуверенны. Потому что не знают, что такое опасность.