Краснокожий Пророк - читать онлайн книгу. Автор: Орсон Скотт Кард cтр.№ 70

Перво-наперво Элвин проверил его сердце. Оно билось, но в венах осталось не так много крови; вся она перелилась в живот и грудь Меры. Этим следовало заняться в первую очередь — надо было исцелить кровяные сосуды, срастить их и вернуть кровь туда, где она когда-то бежала.

Время, на это потребовалось много времени. Ребра были переломаны, а внутренние органы порваны. Кости приходилось соединять на глаз, на место их было не установить — а некоторые из костей вышли наружу, так что он вообще не мог их исцелить. Надо было подождать, пока Мера очнется и поможет ему.

Поэтому Элвин проник внутрь мозга Меры, внутрь нервов, бегущих вниз по его позвоночнику, и исцелил их, вернул на место.

Проснувшись, Мера закричал — долгим, ужасным, страдальческим криком. Он был жив, и боль вернулась, она снова терзала его, только стала еще пронзительнее. «Извини, Мера. Я не могу исцелить тебя, не причиняя боли. Но я должен исцелить тебя, иначе погибнет множество невинных людей».

Элвин даже не заметил, что на улице ночь. Впереди его ждала большая работа.

В ту ночь в Граде Пророка только дети спали мирным сном. Взрослые же чувствовали приближение армии бледнолицых; обереги и заговоры, воздвигаемые солдатами, словно трубы и флаги, возвещали о том, что беда близится.

Не все из краснокожих нашли в себе мужество сдержать данную клятву, когда железно-огненная смерть подступила к городу. Некоторые собрали свои семьи и тихонько покинули Град Пророка, незаметно проскользнув меж отрядами бледнолицых солдат, которые даже не услышали проходящих мимо краснокожих. Они не смогли умереть, не встав на защиту своих семей, поэтому ушли, чтобы не мешать плану Пророка. Пророк не желал вступать в бой с бледнолицыми.

Тенскватава не удивился тому, что кое-кто оставил город; его гораздо больше удивило, что столько его собратьев осталось. Остались почти все. Многие верили ему, и они подтвердят свою веру кровью. Этим утром на него нахлынул страх. Боль единственного убийства на много лет наделила его черным шумом. Правда, тогда был убит его отец, поэтому боль была больше, но тех, кто жил в Граде, Пророк любил не меньше, чем отца.

И все же он должен забыть о черном шуме, должен собраться с силами, иначе их смерти будут бесполезны. Он шел на это, зная, что их жизни не будут отданы зазря. Сколько раз он искал в хрустальном замке ответ, пытаясь найти решение, тропку, которая приведет к чему-нибудь хорошему. Но наилучшим выходом оказалось разделить землю — краснокожие должны были уйти на запад от Миззипи, а бледнолицые — остаться на востоке. Однако тропки, ведущие к этому решению, оказались чересчур узкими. Слишком много легло на плечи бледнолицых мальчиков, слишком многим пришлось пожертвовать Тенскватаве, слишком многое зависело от Бледнолицего Убийцы Гаррисона. Ибо на путях, где Гаррисон выказывал какое-то милосердие, кровавая бойня на Типпи-Каноэ ни к чему не приводила, она была не в силах остановить гибель краснокожих и, следовательно, земли. На этих тропках краснокожих ждал упадок, их изгоняли в самые дальние уголки страны, а землю захватывали бледнолицые. Они силой ставили ее на колени, раздевали, издевались над ней, насиловали, травили искусственными зельями, снимая огромные урожаи, которые выглядели жалкой насмешкой по сравнению с гигантскими возможностями к плодородию, заключающимися внутри земли. Но все же был один день — завтрашний, и все должно было свершиться именно здесь — в Граде Пророка. Будущее свернет на незаметную, маленькую тропку, которая ведет к совсем иному исходу. Она ведет к живой земле, усеченной, но живой, на которой когда-нибудь встанет хрустальный город, сияющий солнечными бликами и дарящий видения правды своим обитателям.

Тенскватава надеялся, что, пережив завтрашнюю боль, они попадут в яркое будущее; их страдания, их кровь, черный шум убийства приведут к исходу, который изменит мир.

Не успели первые, едва различимые солнечные лучики коснуться темного неба, а Тенскватава уже почувствовал приближающийся рассвет. Он различил его в пробуждающейся на востоке жизни, ибо видел дальше, чем любой краснокожий. Также он ощутил движение среди бледнолицых, которые готовились поднести запалы к пушкам. Четыре огонька, защищенных и вместе с тем выставленных на всеобщее обозрение заклинаниями и колдовством. Четыре пушки, нацеленные на город, чтобы пройтись по нему смертельным градом металла.

Тенскватава двинулся по узким улочкам, тихонько, монотонно напевая. Его услышали и разбудили детей. Бледнолицые рассчитывают напасть на краснокожих, пока те будут еще спать, и перерезать их в вигвамах и хижинах. Но краснокожие не стали дожидаться прихода войск, они сами направились на широкий луг рядом с городом. Места, чтобы всем рассесться, не хватило. Поэтому они стояли — отцы прижимали к себе матерей и детей, ожидая, когда бледнолицые прольют их кровь.

— Земля не впитает вашу кровь, — пообещал им Тенскватава. — Она стечет в реку, и я использую силу ваших жизней и смертей, чтобы сохранить жизнь земле и оставить белого человека на землях, которые он уже захватил и убил.

Тенскватава стоял на берегу Типпи-Каноэ и смотрел, как луг наполняется его людьми, многие из которых умрут, потому что поверили его словам.

— Встаньте сегодня рядом со мной, мистер Миллер, — произнес генерал Гаррисон. — Сегодня мы мстим за кровь ваших детей. Я хочу, чтобы вы приняли на себя почетную обязанность первым сделать выстрел в этой войне.

Бездельник Финк посмотрел на мельника, в глазах которого горел неудержимый гнев. Тот прочистил дуло мушкета и забил туда пулю. Бездельник узнал жажду убийства, поселившуюся в этом человеке. Порой на мужчину находит некое безумие, и тогда он становится смертельно опасным, совершая поступки, которые не под силу нормальному человеку. Бездельник лишь еще раз порадовался, что мельник понятия не имеет, когда и как умер один из его сыновей. Конечно, губернатор Билл не сказал своему подчиненному, кем был тот юноша, которому Бездельник переломал кости, но Финк — не маленький мальчик, он все понимает. Гаррисон ведет опасную игру. Он был готов на все, лишь бы возвыситься и захапать больше земли и людей под свою власть. И Бездельник Финк догадывался, что Гаррисон держит его под рукой, только пока нуждается в нем.

Видите ли, самое забавное заключалось в том, что Бездельник Финк не считал себя убийцей. Жизнь для него была состязанием, и смерть становилась наградой тем, кто приходил вторым. Это ведь не убийство, это честная драка. Так он убил Рвача — Рвачу не следовало терять бдительность. Рвач мог заметить, что среди работников на берегу Бездельника нет, Рвач мог вести себя осмотрительнее, не доверять никому, и тогда бы, вполне возможно, печальный исход постиг не его, а Бездельника Финка. Но Рвач проиграл состязание с Финком и вместе с тем лишился жизни.

Однако тот парнишка вчера — он в игре не участвовал. Он ни с кем не состязался. Он просто хотел вернуться домой. Бездельник Финк никогда не боролся с человеком, который отказывался драться, и ни разу он не убивал мужчину, который не намеревался убить его. Вчера он впервые убил человека по чьему-то приказу, и ему это не понравилось, совсем не понравилось. Очевидно, губернатор Билл подумал, что Рвача Бездельник убил потому, что ему приказали. Но это было не так. Так что сегодня, увидев разъяренного отца юноши, Бездельник Финк сказал ему — молча, чтобы никто не услышал: «Я на твоей стороне. Я согласен, что убийца твоего сына должен умереть».