Седьмой сын - читать онлайн книгу. Автор: Орсон Скотт Кард cтр.№ 10

Пэгги с удовольствием ответила бы ей, если б смогла найти слова, чтобы описать увиденное. А поскольку слова никак не шли, она просто уткнулась взглядом в дощатый пол. Судя по участившемуся дыханию мамы, Пэгги заработала тем самым хорошую трепку. Мама подождала немного, и вдруг ее рука мягко пробежалась по волосам дочки, коснувшись ласково щеки:

– Ах, дитя, дитя, ну и денек у тебя сегодня выдался. Если б ты мне не сказала тащить, мальчик наверняка бы задохнулся. Ты даже сама открыла ему ротик, да?

Пэгги согласно кивнула.

– Насыщенный денек для такой малышки, как ты. – Мама повернулась к другим девочкам, которые, несмотря на промокшие насквозь платья, продолжали жаться в уголке. – И на вашу долю сегодня выпало немало переживаний. Ну-ка, вылезайте оттуда, дайте матери поспать. Идите в большую комнату и обсушитесь у очага. Я пока приготовлю ужин.

Но на кухне уже вовсю хозяйничал деда, деловито переставлял банки и даже слышать не хотел о том, чтобы мама подменила его. Так что она вернулась в залу, шикнула на мужчин, выгоняя их, и принялась укачивать мальчика, сунув ему в рот палец, который малыш тут же принялся сосать.

Малышка Пэгги обозрела обстановку, поняла, что ее присутствие здесь не понадобится, а потому тихонько шмыгнула вверх по лестнице, на второй этаж, откуда перебралась на темный, затхлый чердак. Пауков она не боялась, а мышей разогнали кошки, поэтому она бесстрашно пролезла в люк. Забравшись в свое потайное местечко, она достала резную шкатулку, ту самую, что подарил ей деда: по его словам, эту шкатулку прадедушка привез из Ульстера после поездки по колониям. Сейчас в ней хранились всякие важные штуковины – камешки, обрывки лески, пуговицы. Но то были детские забавы, теперь же Пэгги ждала очень важная, ответственная работа, которую она будет выполнять до конца своей жизни. Выкинув из шкатулки всякий хлам, малышка изо всех сил дунула, выгоняя скопившуюся пыль. После этого осторожно положила внутрь свернутую сорочку и аккуратно закрыла крышку.

В будущем ей не раз и не два придется заглянуть внутрь шкатулки. Следуя неслышному зову, Пэгги будет бросать друзей и подруг, приходить сюда, просыпаться посреди ночи, жертвуя сладкими сновидениями. А все потому, что у малыша, которого укачивает сейчас мама, вообще нет будущего – везде и всюду его подстерегает темная вода. Только Пэгги может помочь ему, как уже помогла один раз, когда он был еще в утробе. Для этого-то она и забрала сорочку ребенка.

На какой-то миг она вдруг рассердилась: с чего это ей менять всю жизнь ради какого-то младенца? Это намного хуже, чем приезд кузнеца, чем папин прут, который столь немилосердно хлестал ее, чем мамины глаза, когда она злится. С этого момента все будет иначе – несправедливо! Ребенок какой-то, которого она не звала, не приглашала сюда – почему она должна заботиться о нем?

Пэгги протянула руку и открыла шкатулку, собираясь было вытащить сорочку и зашвырнуть ее в самый дальний и темный угол чердака. Но даже в темноте она разглядела место, которое никогда не сравнится с ночной тьмой, – оно было куда чернее и располагалось неподалеку от огонька ее сердца, там, куда проникла пустота глубокой черной реки, вознамерившейся сделать из маленькой девочки убийцу.

«Только не я, – обратилась Пэгги к воде. – Я тебе не принадлежу».

«Принадлежишь, – прошуршала вода. – Я бегу по твоим жилам, без меня ты высохнешь и умрешь».

«Я все равно не позволю тебе хозяйничать надо мной», – возразила Пэгги.

Хлопнув крышкой шкатулки, она съехала вниз по лестнице. Папа неоднократно предупреждал, что когда-нибудь малышка Пэгги насажает себе полную попу заноз. И на этот раз он оказался прав. Что-то очень острое впилось в ногу Пэгги, да так глубоко, что девочка еле доковыляла до кухни, где пребывал деда. Конечно, он сразу бросил жарку-парку, чтобы вытащить болючие занозы.

– Мое зрение уже не столь востро, Мэгги, – спустя некоторое время пожаловался он.

– У тебя глаз орла. Папа так говорит.

– Это он сейчас так говорит, – хмыкнул деда.

– А что будет на ужин?

– О, ты будешь в восторге, Мэгги.

Малышка Пэгги сморщила носик:

– Вроде, курица готовится.

– Именно.

– Терпеть не могу куриный бульон.

– Сегодня будет не просто бульон. Будет еще жареная курочка, вся целиком, не считая шейки и крылышек.

– Ненавижу жареную курицу.

– Вот скажи, твой деда хоть раз соврал тебе?

– Нет.

– Тогда поверь мне. Раз я говорю, что этому куриному обеду ты обрадуешься, значит, так оно и будет. Неужели ты даже представить себе не можешь, какую курицу ты с удовольствием бы слопала?

Малышка Пэгги принялась размышлять. Она размышляла, размышляла – и вдруг улыбнулась:

– Злюка Мэри?

Деда подмигнул:

– Я всегда твердил, что эта курица Богом предназначена для подливки.

Малышка Пэгги так крепко обняла его, что он поперхнулся. А потом они оба расхохотались во все горло.

Позднее вечером, уже после того как Пэгги легла спать, тело Вигора наконец привезли в дом, и папа с Миротворцем принялись мастерить гроб для погибшего юноши. На Элвине Миллере лица не было – когда Элеанора показала ему малыша, он в его сторону и не посмотрел. Вернуться к жизни его заставили ее слова:

– Та девочка, светлячок, говорит, что этот ребенок – седьмой сын седьмого сына.

Элвин изумленно огляделся по сторонам, как бы ища человека, который подтвердил бы это.

– Ты можешь верить ей, – кивнула мама.

Слезы навернулись на глаза Элвина.

– Парень выдержал, – проговорил он. – Там, в воде, он держался, держался изо всех сил.

– Он знал, как ты ждешь рождения этого мальчика, – подтвердила Элеанора.

Только после этого Элвин протянул руки к малышу, обнял, прижал и заглянул в его глаза.

– Ему еще не дали имени?

– Конечно, нет, – ответила Элеанора. – Мама всегда сама давала имена сыновьям, но ты твердил, что седьмой сын будет зваться…

– Так же, как я. Элвином. Седьмой сын седьмого сына, носящий имя отца. Элвин-младший. – Он посмотрел вокруг, затем повернулся лицом по направлению к реке, скрывающейся где-то в темном лесу. – Слышишь это, ты, Хатрак? Его зовут Элвин, и тебе не удалось извести его со свету.

Вскоре в комнату внесли гроб, куда уложили тело Вигора. По краям, чествуя огонь жизни, покинувший юношу, расставили зажженные свечи. Элвин поднял над гробом младшего сына.

– Посмотри на своего брата, – прошептал он новорожденному.

– Пап, он же только что родился, не видит еще ничего, – удивился Дэвид.

– Ты не прав, Дэвид, – покачал головой Элвин. – Он не понимает увиденного, но глаза его видят. Когда он станет постарше и услышит историю своего рождения, я расскажу ему, что он видел Вигора, брата, который пожертвовал жизнью ради его спасения.