Стальные пещеры - читать онлайн книгу. Автор: Айзек Азимов cтр.№ 23

– Я доктор Хэн Фастольф. Прошу вас, сэр, следуйте за мной.

Внутри одного из куполов Бейли почувствовал себя уверенней. Он разглядывал все вокруг, удивляясь невероятным размерам комнат и той беспечности, с которой распределялось пространство. К его облегчению, воздух в куполе кондиционировался.

Фастольф сел, скрестив свои длинные ноги, и сказал:

– Я полагаю, вы предпочитаете кондиционированный воздух естественному.

Он держался довольно дружелюбно. Его лоб покрывали мелкие морщинки. Под глазами и подбородком кожа одрябла и слегка отвисла. Волосы его начинали редеть, но никаких признаков седины еще не было заметно. Большие уши оттопыривались, придавая ему забавный и добродушный вид, отчего Бейли окончательно успокоился.

Рано утром перед поездкой Бейли еще раз просмотрел фотографии Космотауна, сделанные Эндерби. Р. Дэниел только что договорился о встрече в Космотауне, и Бейли еще привыкал к мысли о том, что ему суждено увидеть космонитов живьем. Ему несколько раз доводилось говорить с ними по многомильной несущей волне, но это было совсем не то.

В общем-то, на тех фотографиях космониты были такими же, как герои популярных книгофильмов: высокими, рыжеволосыми, серьезными, с красивыми, но холодными лицами, как Дэниел Оливо, к примеру.

Р. Дэниел называл для Бейли космонитов по именам, и, когда Бейли вдруг указал на одну из фотографий и удивленно спросил: «Это случайно не вы?», робот ответил: «Нет, Элайдж, это мой конструктор, доктор Сартон». При этом на его лице не дрогнул ни один мускул.

– Создатель сотворил вас по своему образу и подобию? – съязвил Бейли, но ответа на свой вопрос не услышал, да, по правде говоря, и не ожидал услышать. Насколько он знал, Библия на Внешних Мирах была редкостью.

И вот теперь Бейли смотрел на Хэна Фастольфа. Доктор обладал явно нетипичной для космонита внешностью, и это не могло не радовать землянина.

– Угощайтесь, пожалуйста.

Фастольф указал на стол, отделявший его и Р. Дэниела от землянина.

Стол был пуст, если не считать чаши с разноцветными сферическими предметами, которая стояла в центре. Бейли с трудом скрыл недоумение. Он принял ее за украшение стола.

– Это плоды естественной жизнедеятельности растений с Авроры. Советую вам попробовать вот этот. Он называется яблоком и считается приятным на вкус, – сказал Р. Дэниел.

Фастольф улыбнулся:

– Р. Дэниел, конечно, не может знать этого по собственному опыту, но он совершенно прав.

Бейли поднес яблоко ко рту. Оно было красно-зеленым, прохладным на ощупь и распространяло слабый, но приятный запах. Усилием воли он заставил себя откусить кусочек, и от неожиданно терпкой сочной мякоти плода у него заныли зубы. Он осторожно начал жевать.

Конечно, время от времени в рацион жителей Города включали натуральные продукты. Лично он часто ел натуральное мясо и хлеб. Но такая пища обязательно подвергалась предварительной обработке. Ее варили иди измельчали, купажировали или комбинировали с другими продуктами. Что касается фруктов, то их давали только в виде пюре или консервов. То, что он держал сейчас в руке, должно быть, попало сюда прямо с грязной почвы планеты.

«Надеюсь, они его, по крайней мере, помыли», – подумал Бейли. Он снова удивился странным представлениям космонитов о чистоте.

– Позвольте мне рассказать о себе подробнее, – начал Фастольф. – Я руковожу расследованием убийства доктора Сартона здесь, в Космотауне, как комиссар Эндерби у вас в Городе. Если могу вам в чем-то помочь, всегда к вашим услугам. Так же как и вы, жители Города, мы заинтересованы в мирном разрешении этого конфликта и предотвращении подобных инцидентов в будущем.

– Благодарю вас, доктор Фастольф. Я высоко ценю ваше отношение, – сказал Бейли и подумал: «Ну, хватит обмениваться любезностями».

Он решительно надкусил сердцевину яблока, и у него во рту оказались твердые маленькие предметы овальной формы. Он поспешно выплюнул их на пол. Один из них попал бы в ногу Фастольфа, если бы тот быстро не отдернул ее. Бейли покраснел и начал было наклоняться.

– Ничего, ничего, – доброжелательно сказал Фастольф. – Пусть лежат.

Бейли выпрямился и осторожно положил яблоко на стол. Ему не давала покоя мысль, что, как только он уйдет, потерянные маленькие предметы будут найдены и подобраны всасывающим устройством: чашу с фруктами сожгут или выбросят куда-нибудь подальше от Космотауна, а саму комнату обработают вирусцидом.

Он попытался скрыть свое смущение за резкостью:

– Прошу разрешения при помощи объемной видеосвязи подключить к нашему разговору комиссара Эндерби.

Брови Фастольфа взлетели вверх.

– Конечно, если вам это необходимо. Дэниел, соедините нас, пожалуйста.

Бейли застыл в напряженном ожидании, следя за тем, как стоявший в углу комнаты большой блестящий параллелепипед постепенно растворялся, уступая место изображению комиссара Эндерби и части его рабочего стола. При появлении знакомой фигуры комиссара Бейли вздохнул с облегчением; ему захотелось оказаться рядом с ним в безопасности его кабинета или где-нибудь еще, лишь бы только в родном Городе. Пусть даже в самых непривлекательных районах Джерси – среди дрожжевых фабрик.

Теперь, когда у него был свидетель, можно было перейти непосредственно к делу.

– Мне кажется, – решительно начал Бейли, – я проник в тайну, окружающую смерть доктора Сартона.

Краешком глаза Бейли увидел, как Эндерби вскочил со стула, хватая на лету свои соскользнувшие с носа очки. Поскольку голова его при этом оказалась за пределами трехмерного приемника, он, покрасневший и лишенный дара речи, вынужден был сесть снова.

Доктор Фастольф был поражен не меньше, однако он лишь склонил голову набок. Лишь Р. Дэниел оставался невозмутимым.

– Вы хотите сказать, – проговорил Фастольф, – что знаете, кто убийца?

– Нет, – ответил Бейли. – Я хочу сказать, что никакого убийства не было.

– Что? – вскричал Эндерби.

– Одну минуту, комиссар Эндерби, – остановил его Фастольф. Не сводя глаз с Бейли, он удивленно произнес: – Вы хотите сказать, что доктор Сартон жив?!

– Да, сэр, и я думаю, что знаю, где он.

– Где же?

– Вон там, – ответил Бейли и твердо указал на Дэниела Оливо.

Бейли ощущал каждый удар своего сердца. Казалось, время остановилось. На лице Р. Дэниела, как всегда, не отражалось никаких эмоций. Хэн Фастольф был потрясен, но умело скрывал свои чувства.

Однако больше всего Бейли волновала реакция комиссара Джулиуса Эндерби. Трехмерный приемник, из которого на него уставилось лицо Эндерби, не давал четкого изображения. Мешало его постоянное, едва уловимое мелькание и не совсем идеальная разрешающая способность. Из-за этого несовершенства, а также из-за очков комиссара по глазам Эндерби ничего невозможно было прочитать.