Будут неприятности - читать онлайн книгу. Автор: Галина Щербакова cтр.№ 17

КРЮКОВ СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

КРЮКОВА ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА

НАСТЯ, их дочь

ЭЛЬЗА, домработница

КУБИЧ, ответственный работник, сослуживец Крюкова

ВОЛОДЯ, сосед, друг детства Насти

ТОЛИК, шофер

ВЕРА, дочь Кубича

Довольно поздний вечер. Сцена представляет собой холл богатой современной квартиры в доме для избранных. Огромное зеркало в дорогой раме. Стереосистема. Бар. Низкие кресла. Входная дверь, оформленная в стиль рамы, кресел. Очень странно выглядят здесь большие фотографии Пашенной, Бирман и Чуриковой в роли Вассы Железновой. Это, наверное, оттого, что они черно-белые, тогда как все остальное здесь в насыщенном, ярком, можно сказать, аппетитном цвете. Холл хочется лизнуть языком, откусить от него кусочек. То ли так задумано, то ли просчет. Неясно. Из холла в недра квартиры ведут арочные проходы.

На кресле-каталке въезжает Крюков-отец. Он в защитном френче. Из-под пледа торчат блестящие сапоги. Он ловко, даже как-то спортивно ездит по холлу. Видимо, и мебель расставлена так, чтоб ему было удобно виражировать, что он и делает. В руке у него не то штык, не то стек, не то школьная указка. Он им манипулирует, если хочет достигнуть того расстояния, до которого не докатишься. Возможно, на конце штыка-стека есть крючочек. Может, бомбошечка. Во всяком случае, он способен и мягко включить магнитофон, и подтащить к себе книгу с полки. Короче, это хорошо экипированный паралитик. Прокатившись туда-сюда, прислушавшись к жизни квартиры, Крюков-отец включает телевизор. Какое-то время слушает.

КРЮКОВ-ОТЕЦ (с ненавистью выключает). Сволота недобитая… Слов они не понимают… Поймут тринитротолуол… Я им сделаю фейерверк. Этой зажиревшей твари… Они у меня умоются кровью… Все вы у меня под колпаком были, есть и будете!

Достает из-под пледа маленький магнитофон, меняет в нем кассету, включает и всовывает на полку за какие-то безделушки. Подъезжает к входной двери и резко открывает ее. Под дверью стоит Володя. Это странный юноша. С непропорционально большой головой, с приподнятым плечом, некрасивый, нескладный.

ВОЛОДЯ (виновато). Я ведь не звонил…

КРЮКОВ-ОТЕЦ (гордо). Я чувствую, когда за дверью прячутся…

ВОЛОДЯ. Я не прячусь… Я только подошел…

КРЮКОВ-ОТЕЦ. У меня чутье – во!

ВОЛОДЯ. Я понял… Насти нет? Нет… Я пойду…

КРЮКОВ-ОТЕЦ. Иди, иди… Придешь, посмотри на себя в зеркало…

ВОЛОДЯ. Не знаю, как с вами себя вести… (Уходит.)

Старик заглядывает в проем двери, где тихо ходят лифты. Жадно, страстно слушает тишину подъезда. Где-то звенит звонок. Прогремел мусоропровод. Включили музыку.

КРЮКОВ-ОТЕЦ (почти выехал из квартиры, кричит в темноту). Бляди!

Из глубины квартиры входит Крюков-сын. Ему «вокруг» пятидесяти. Он упитан до необходимости носить подтяжки. Сейчас он сверху голый (кроме подтяжек), брюки на нем дорогие. Идеально сшитые.

КРЮКОВ (строго). Батя! Не шуми!

КРЮКОВ-ОТЕЦ (разворачивается на колесиках). Все погубили! Все! Первыми под слом и пойдете! А как же? Закон природы.

КРЮКОВ. Кто-то приходил?

КРЮКОВ-ОТЕЦ. Калека…

КРЮКОВ. Это называется в своем глазу бревно…

КРЮКОВ-ОТЕЦ (криком). Не равняй нас! Я старый… Раненый… А он от роду…

КРЮКОВ. Значит, не виноват.

КРЮКОВ-ОТЕЦ. Гниль рожаете! Гниль! (Ловко подрулив, ударяет сына.)

КРЮКОВ (зло). Ты спятил, батя?

КРЮКОВ-ОТЕЦ. Еще мало. Вам всем! За все! (Уезжает.)

КРЮКОВ (потирая место, по которому попал отец). Старый маразматик…

Из глубины квартиры идет Эльза. Она тоже потирает руку.

ЭЛЬЗА. Как будто его черт водит.

КРЮКОВ. Опять в ЦК будет писать. Он перед этим всегда матерится и дерется.

ЭЛЬЗА. Мне плевать, куда он будет писать, а вот то, что он дерется…

КРЮКОВ. Перестань. За это тебе приплачивают. А мне вот нет. (Смеется.) Силы в нем еще невпроворот. Его бы на здоровые ноги…

ЭЛЬЗА. В танк бы его. И на полную скорость! И в заданном направлении!

КРЮКОВ (с уважением). Старая гвардия… Что – да, то – да…

ЭЛЬЗА. В этом году он написал двести сорок семь писем… Это только туда! (Показывает на потолок.)

КРЮКОВ. А количество ответов совпадает?

ЭЛЬЗА. Что они – идиоты? Но он и не ждет ответов. Он не бюрократ, ваш батя… Ему главное протрубить. Я ухожу… (Уходит.)

Крюков посмотрел на часы. Покачался на носках. Подошел к двери. Открыл. Там стоит Володя.

ВОЛОДЯ. Я не звонил. Я только подошел. Вы тоже почувствовали?

КРЮКОВ. Я в это не верю… Входи…

ВОЛОДЯ (страстно). Верьте! Человек больше, чем свое тело…

КРЮКОВ. Это хуже. Хорошо бы меньше…

ВОЛОДЯ. В чем-то вы правы… Место тела в жизни человека преувеличено… Все так его закаляют… Если вдуматься…

КРЮКОВ (ему стало уже безумно скучно). Насти нет…

ВОЛОДЯ (идет к двери). Я пойду… Извините…

КРЮКОВ. Потом поговорим… Про то, се… Больше-меньше… С отцом говорил на эту тему?

ВОЛОДЯ. С папой? Он не любит эти темы…

КРЮКОВ. Именно!

ВОЛОДЯ (смеется). Но вы все всегда чувствуете, когда я за дверью. Это факт. (Уходит.)

Крюков прислонился головой к двери. Насвистывает песню из фильма «Последний дюйм». Потом вдруг резко открывает дверь. Там Володя.

ВОЛОДЯ (печально). Вот видите!

КРЮКОВ. Какого черта? Извини… Но не делай так, ладно?

ВОЛОДЯ. Я не нарочно…

КРЮКОВ (закрыв дверь). Чертов калека…

(Свистит песню громко, с вызовом.) Входит Эльза. Она в белом блестящем плаще и таком же берете, с огромной сумкой на «молнии».

ЭЛЬЗА. Ухожу…

КРЮКОВ. Ну и иди…

ЭЛЬЗА. Свистишь?

КРЮКОВ. И хорошо!

ЭЛЬЗА. Ну-ну… (Идет к двери.)

КРЮКОВ. Какое мне дело до вас до всех, а вам до меня… (Повторяет.) Какое мне дело до вас до всех, а вам до меня… Я был стилягой с вывертом… Они все крутили тазобедром, а я им вжаривал это… Уважали… Имел у них медаль за отличие… От всех… Надо было идти по этой линии… Был бы Кобзоном… Бабы стелились бы из любви, а не по должности и за деньги… «Тяжелым басом гремит фугас»… Хорошо… Фугас… Слово вкусное. «Ударил фонтан огня. Боб Кеннеди пустился в пляс. Какое мне дело до всех до вас, а вам до меня…» Бог ты мой. Когда это было! Молодые, здоровые, сильные… Будущее – светло и прекрасно!