Фантазии женщины средних лет - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Тосс cтр.№ 98

И тут я поняла, что она вся в черном. Даже лента в волосах. Я почувствовала, что сейчас упаду. Мне надо было дойти до кресла, и я побрела.

– Извините, что я вам не предложила сесть. Это все ото сна. Я, знаете, сплю, потом просыпаюсь, плачу и снова засыпаю. Я вообще не особенно соображаю. Как вас зовут?

– Джеки, – сказала я.

– Да, по-моему, Дино мне о вас рассказывал. Вы археолог, кажется. – Я кивнула. – Принести вам что-нибудь выпить? – я кивнула. – Что? – Я пожала плечами.

Я не заметила ни как она ушла, ни как вернулась, в руке у меня оказался стакан, я сделала глоток, но ничего не почувствовала.

– Как это случилось? – спросила я.

Я видела, что она заплакала, без подготовки, сразу, сначала глаза наполнились, удерживая еще слезы в себе, а потом мгновенно прорвались. Я видела, как капли скатывались и заваливались ей в рот, она утирала их, но они скатывались снова, губы шевелились. Она что-то говорит, подумала я. Почему я не слышу? Я должна слышать.

– Что? – спросила я. – Что вы сказали? – Я услышала, как она всхлипнула.

– Его сбила машина. Он возвращался из театра, поздно, и его сбила машина.

Я плохо ее видела, я провела рукой по лицу, они были мокрые, и лицо, и рука.

– Кто? – спросила я.

– Его не нашли.

Мы так и сидели друг против друга, и обе плакали, похоже, одинаково беззвучно и одинаково не вытирая слезы.

– Я знаю, – сказала я.

– Что? – спросила она. Я покачала головой.

– Когда похороны?

– Похороны были вчера, – ответила она.

Я подняла глаза. Все растекалось, я только смогла заметить, что она трясется. Ее челюсть так ходила, что казалось, еще немного и оторвется. Она не была сейчас красивой, больше не была.

– Почему?

– Они, в театре, хотели устроить прощание, но я была против. Он был так обезображен, если бы вы видели. – Она схватилась руками за лицо. – Меня даже вызвали на опознание. Там что-то, они сами не знали, они думали, – она постоянно сбивалась, – они решили, что это, это преднамеренно, там в полиции, спрашивали, но у него не было врагов, только друзья, она несколько раз, взад и вперед, несколько раз, – она всхлипывала с каждой попыткой, – по нему переехала, они не знали почему, в полиции, я с трудом его узнала… – она уже рыдала, я слышала рыдания, или это был мой голос, я не знала, – по кольцу, вся одежда, в крови, не тело, а… – она больше не могла говорить, а я слушать. Мне стало плохо.

– Мне плохо. – Я, наверное, сказала это, и она мне дала что-то твердое, и я проглотила.

– Я постоянно принимаю. Успокаивающие. – Она попыталась улыбнуться, почти виновато. – От них только спать хочется. – Я затихла.

Мы так и продолжали сидеть друг против друга, обе без сил, без слов, уже без слез Она периодически всхлипывала и замолкала, и только минуты через две всхлипывала снова. Я встала.

– Я пойду, – сказала я. Она кивнула.

– Вы хотите пойти на могилу? – спросила она. Хорошая девочка, подумала я. Дино не ошибся, хорошая девочка, как раз для него.

– Да, – сказала я. Она назвала адрес.

– Я не запомню. – Мне показалось, что звуки не складываются в слова. Это потому что опух язык, догадалась я. Хотя как он мог так быстро опухнуть?

– Я вам напишу. – Она наклонилась над столом, а потом подала сложенный листок. – Хотите, я вызову такси? – Я кивнула. Я слышала, как она звонила. Она сама с трудом могла говорить.

Я спустилась, такси уже ждало у подъезда. Как оно так быстро? – подумала я и села. Я-поехала в гостиницу, я хотела спать, я умирала, так я хотела заснуть, чтобы умереть во сне.

Я проснулась ночью, открыла глаза и поняла, что опять не умерла. Потом вспомнила, это Дино умер, вернее-его задавили, вернее – убили. И я знала, кто убил его, и еще я знала, кто желал этого убийства, кто заказал его. Мой ум был странно ясен, может, потому, что за окном чернела ночь, я сама удивилась такой непривычной ясности.

Во всем виновата я Я лежала, смотрела в ночное окно и шевелила губами. Абсолютно во всем. В том, что нсила с этим ублюдком Рене, в том, что похоть моя, гнусная животная похоть подавила здравый смысл, и я связалась с убийцей. Я виновата в том, что, узнав о свадьбе Дино, распустилась и впала в истерику. Я всегда считала, что со мной не может случиться ничего подобного, а тут как под гипнозом, как под наркотиком. Как я могла так ошибиться? Во всем ошибиться. Как ребенок. Как будто ничего не знаю о жизни, как будто никогда не жила. Я испугалась, что потеряю Дино, когда не было никакой опасности, и в результате потеряла его навсегда. Теперь уже навсегда.

Опять, как вчера, подступили слезы, слабость, головокружение. Я вся сжалась под одеялом, сгруппировалась, как когда-то в школе перед кувырками на уроках гимнастики, и отогнала мысли назад, вглубь. Конечно, Дино вернулся бы ко мне, нет сомнения, это так просто, так очевидно. А теперь не вернется, теперь уже нет. Никогда! Я снова напряглась и снова сдержалась.

Это я убила его. Я ведь могла сказать «нет», простое, короткое «нет», и он не посмел бы, не смог ослушаться, и ничего бы не случилось. Но я промолчала. Почему? Что-то скользкое, извилистое подкралось ко мне изнутри, как дыхание подкралось. Но это было не дыхание.

Я на самом деле хотела, чтобы он умер, шептала я и сама в этой ночной темноте слышала свой полуживой шепот. Жутко. И от шепота и от мысли. Это ведь правда, зачем отрицать самой себе. Я ведь много раз думала, что лучше бы он умер, я думала: «Пусть его вообще не будет, если он не мой». Я желала его смерти.

«Но это разные вещи: хотеть смерти и убить, – возразила я. – Это еще не преступление – хотеть смерти».

«Но я и убила, – я снова услышала шепот, – просто взяла и убила.

И только тут навсегда проникло в меня и окончательно растеклось необратимостью: «Его нет, никогда не будет, и это я убила его!»

Я шептала так часа два, а может быть, и больше, пока не рассвело. В уме опять что-то нарушилось, ясность поблекла и больше не возвращалась полностью, лишь изредка проблесками, но не более.

Я снова стою у окна, оно притягивает меня призрачностью отделения от мира, которую даже на ощупь можно определить лишь прохладой стекла. В стекле существует мистика, фатальность исхода, к тому же дождь. Я люблю дождь, его шорох, его влагу, замеревшую под ним природу, особенно сейчас, когда темно, и дождь различается только на слух. Я опять у окна. Зачем? Я ничего даже не пытаюсь разглядеть.

Это странно, как человек, обличая себя ошибкой, тут же совершает еще одну, самим признанием ошибки? Как я могла обвинять себя, как могла не понять то, что так легко поняла сегодня? Я ни в чем не виновата! Как я могла опять ошибиться тогда, в гостинице? Но ошиблась.

Я так и бормотала одно и то же, скрючившись на кровати, будто меня самой стало меньше от смерти Дино. Потом я снова подумала про Рене. Как я могла его любить, этого зверя, животное? Но ведь любила. А теперь ненавижу!