Попытки любви в быту и на природе - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Тосс cтр.№ 38

— Мудила, — слабо повторил бывший докастровский кубинец, разглядывая внимательно Инфанта. — Ну почему ты такой? Откуда? Зачем? Почему ты все время рядом? Почему не с другими? Смотри, сколько места на земле?.. За что мне такое?..

Он еще перебирал разные слова, все из которых я здесь приводить не намерен в связи с их нелитературной ориентацией. А Инфант сидел, опустив глаза, и послушно печально вздыхал, признавая ими, вздохами, свою вину.

— Бедненький, — потом, когда тирада немного выдохлась, вклинилась Жека. — Недолго судьба тебя сутенерством баловала. Жалко, конечно, что такая соблазнительная карьера так быстро закончилась. Но сам посуди: куда тебе теперь? И штанцы уже совсем не белые, да и с фингалом на пол-лица, какая же девушка теперь в тебя поверит?

Илюха осмыслил фразу, потрогал себя пальцами за фингал и снова разразился тирадой. Но теперь куда как более эмоциональной, где слово «мудила» хоть и не повторялось чаще других, но зато оказалось самым печатным.

В общем, я его возмущение разделял, я бы, может, на его месте еще и не так об Инфанте отозвался. Хотя, с другой стороны, каждому на своем месте надо находиться.

— А ты куда смотрел, Франц? Я проконтролирую, проконтролирую, — передразнил он меня. — Оттого вы, немцы, все войны в результате и проиграли, что удары по шее контролируете плохо. Да и какой из тебя немец? — махнул он на меня рукой. — Какой из тебя Франц? Одна насмешка! Кто тебя только нарек таким неподходящим именем?

Я только пожал плечами — действительно, ни до немца, ни до Франца я никогда не дотягивал. Даже и не пытался.

В общем, чем дольше он приходил в себя, чем дольше осматривал свои испоганенные белые брюки, а потом разглядывал в Женькино косметическое зеркальце свое новое лицо, тем больше он распалялся и тем громче и скандальнее себя вел. А времени на скандал не оставалось — вечерело, и дуло прохладой, а значит, пора было возвращаться к репетиции.

— Жека, — попросил я ее, — разберись с пострадавшим, успокой бедолагу.

И Жека кивнула в ответ.

Дело в том, что она обладала одним удивительным талантом — успокаивать и уговаривать людей. У нее к ним подход имелся, к каждому свой. И доводы она всегда нужные находила, и понимание подходящее проявляла, и вообще талант — он оттого и талант, что его до конца объяснить нельзя. Работает — и все тут.

Например, Илюха тоже мог иногда кого-нибудь уговорить. Во всяком случае, раньше, до сегодняшней роковой репетиции. Но даже тогда — все-таки не каждого мог. Да он и не пытался каждого, и даже — не каждую, а только очень выборочно. А Жека со всеми легко умела.

Вот и здесь она села, невзирая на свое светлое, легкое платье, прямо на землю, прямо рядом с Илюхой, помолчала, покивала, посочувствовала и согласилась.

— Ну конечно, мудила, — искренне согласилась Жека про Инфанта. — Кто ж не знает? Всем известно. Да на него достаточно одним глазом взглянуть, чтобы все сразу понять, — незаметно успокоила она Илюху на тему его второго, заплывающего глаза. Которым он вглядываться в Инфанта уже совершенно был не в состоянии. — Ваш Инфант именно из тех из редких, кого и встречают и провожают всегда одинаково. И совсем не по одежке.

Они замолчали оба, сидя рядом на траве, опустили головы, размышляя.

— Но ты же сам его отобрал, — как бы для себя самой продолжила Жека. — Кто тебя заставлял? Зачем он тебе нужен был тогда? Для чего? Чем привлек? Вокруг тебя столько разных светлых лиц всегда было. А ты — его! Почему? Но раз отобрал — теперь терпи. Что ж теперь делать! Товарищество, оно как супружество — постоянной работы требует.

В ее сидячей, расслабленной позе, словах, интонациях сквозило не только глубокое понимание и сочувствие, но еще логика и успокаивающий здравый смыл.

И аргумент подействовал. Илюха встал, потер потревоженное лицо, еще раз взглянул на Инфанта, но на сей раз сдержался и больше на него не сквернословил. А потом подошел ко мне.

— Знаешь что, — сказал он мне доверительно, — права Жека: не получилось из меня ни кубинца, ни сутенера. Куда мне с таким лицом в сутенеры, — и он снова взялся руками за лицо.

— Да не переживай, — успокоил я его. — Подумаешь, хрен с ней, с Кубой, к чему она нам? Тебе вообще ни в какой образ больше входить не требуется. С таким разноцветным лицом из тебя теперь образцовый насильник выходит. Свой, родной, отечественный, таких ни на какой Кубе не найдешь. Да и маскирует тебя твой фингал полностью, вообще никакого грима не надо. Так что оно даже к лучшему получилось, в смысле представления. Только вот одежду поменять придется, кубинская одежда теперь тебе не очень подходит. Да и панталоны, гляди, расползлись в самом узком месте.

— А… — произнес Илюха задумчиво, — а я-то думаю, чего в задницу свежестью задувает?

Ну что? — призвал я к вниманию всю труппу. — Похоже, мы все в основном отрепетировали. Не без потерь, конечно, но осилили. Дальше все просто: Инфант утаскивает спасенную девушку в сторону от заваленной телами поляны. Где спасенная, конечно, уже больше ему не отказывает. Ни в чем. Хотя бы в виде благодарности.

— Так это тоже надо бы отрепетировать, — подал голос Инфант, исподтишка поглядывая на Жеку.

Но я его пожелание заблокировал.

— Ничего, эту сцену на сплошной импровизации проведешь. Как джазовые музыканты.

И Инфант, не найдя возражений против джазовых музыкантов, молча согласился.

Изнасилование назначили на завтра, день субботний, почти праздничный, да и времени свободного невпроворот. Оставалось решить последние два вопроса:

— Как уходить с места преступления?

— И как получать оперативные сводки с места событий, после того как мы с Илюхой это место покинем? Потому что доверять Инфанту даже в таком простом вопросе, как принятие искренней женской сексуальной благодарности, мы полностью не могли.

Я ему так и сказал, мол, не можем мы пустить такое дело на самотек, мало ли как ситуация может развернуться. Может, тебе снова поддержка потребуется. И Инфант с пониманием согласился, потому что в глубине своей неуверенной нервной системы он сомневался, что все произойдет именно так, как мы запланировали предварительно. И правильно, кстати, делал.

С личным транспортом у нас проблем особенных не было, мы его, как я уже упоминал, просто эксплуатировать не любили, но если нужда заставляла, то могли и выгнать из гаража. За руль решили посадить Жеку, потому что женщина, оставленная в машине «на атасе», намного надежнее любого оставленного там же мужчины.

К тому же Жека от природы была натурой в себе полностью уверенной и не тушевалась перед дорожными трудностями. Что в запруженном московском уличном движении вызывало у водителей-мужчин изумление и многие другие искренние чувства. И они, строя вслух незамысловатые фразы, сдавались и пропускали Жеку вперед, хотя бы потому, что иначе столкновения было не избежать. А мужчины, как выяснилось, перед лицом неизбежной опасности жалеют свои машины куда больше, чем жалела их Жека. В общем, как хорошо известно: «Хороший гонщик обходит на поворотах».