Наша маленькая жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Мария Метлицкая cтр.№ 24

– Да будет вам, Софья Михайловна, обычная история, сдаст школьные экзамены, отоспится и придет в себя.

– А институт? – вскидывалась Софья Михайловна. – Где же взять силы на вступительные?

Но силы на вступительные изыскивать не пришлось – к августу Флора обнаружила, что ее тишайшая дочь на пятом месяце беременности. Обнаружила только тогда, когда у Наденьки вполне четко обрисовался животик. Флора была вне себя – от кого-кого, но от Наденьки этого точно никто не ожидал. Флора прибежала вечером к Софье Михайловне – умоляла устроить искусственные роды. Потрясенная всем случившимся, Софья Михайловна конечно же отказалась.

– Господи, Флора, как ты можешь? – ужасалась она.

Флора кричала, рыдала в голос:

– Господи, гадина, сволочь, от таких тихушниц только такой подлости и жди. Я этого папашу найду, не сомневайтесь. Сядет у меня по статье – это уж я ему устрою.

Наденька молчала, как партизан.

– Кто-то из одноклассников? – допытывалась Флора.

Наденька опять молчала, уставившись в одну точку – перед собой. В общем, как Флора ни билась, какие истерики ни устраивала, как ни трясла дочь – все безрезультатно. Наконец она обессилела и угомонилась, правда, сразу как-то сникла, поблекла и постарела. А в сентябре ее любовник вдруг сделал ей предложение, и Флора встряхнулась, ожила, снова заблестели глаза и – упорхнула «в замуж». У мужа ее была комната в Медведках – Флора собралась в два дня и улетела с двумя чемоданами, настольной лампой и стиральной машинкой «Эврика». Софья Михайловна Флору осуждала – бросить дочь почти на сносях! Какой эгоизм! Но вскоре, добрая душа, нашла и ей оправдание – в конце концов, Флоре было под пятьдесят – бабий век к концу, вскочила в последний вагон, всю жизнь этого ждала, к этому стремилась. Чего уж ее осуждать! Словом, укатила счастливая «молодая», а бедная Наденька осталась одна. Об институте и думать забыли – какой уж тут институт! Флора изредка появлялась у дочери, привозила продукты.

– Ну? – с презрением и брезгливостью интересовалась она. – Как жить-то думаешь? Дай адрес папаши придурочного, я уж из него алименты вытяну.

Наденька отводила глаза – и ни слова.

– Дура недоделанная, наказание господне, – возмущалась Флора и громко хлопала дверью.

Рожать Наденьку Софья Михайловна определила в свой старый роддом. В конце декабря она родила крупного и здорового мальчика. Флора с мужем забирали ее из роддома. Дома Наденьку ждали кроватка и коляска, купленные расщедрившимся Флориным мужем. Приданое – распашонки, пеленки, чепчики, кружевные конверты – купила Софья Михайловна. Она же осмотрела мальчика и осталась довольна – не педиатр, конечно, но, слава богу, в младенцах кое-что понимала.

Неожиданно для всех Наденька оказалась вполне жизнеспособной мамашей. А куда деваться? Нет, конечно же были и слезы, и даже истерики, и растерянность, и отчаяние. И ночные звонки Софье Михайловне – то у мальчика поднялась температура, то он срыгивал, то кричал от желудочных колик, то вдруг начинался понос – словом, обычные истории, без которых не растет ни один ребенок. Софья Михайловна старалась забегать к Наденьке ежедневно – девочку она считала своей названой дочерью, а малыша, естественно, внуком. Уже годам к пяти мальчик, которому, кстати, дали нежное имя Илюша, стал определенно красавцем – крупный, хорошо сложенный, сероглазый и большеглазый, с густыми, волнистыми темно-русыми волосами. На свою мать он не был похож вовсе. Флора продолжала приезжать раз в неделю – на внука смотрела слегка критично, но со временем к нему даже прикипела – тискала, таскала на руках, чмокала в пухлые щеки, привозила игрушки. И правда, к этому замечательному, разумному и смышленому ребенку трудно было остаться равнодушным.

Когда Илюше исполнилось два года, Наденька устроилась на работу в ясли-сад – вместе с сыном, разумеется. Деньги небольшие, работа, конечно, не из легких, но зато сыты, ребенок на глазах и в режиме – прогулки, дневной сон. Потом из ясельной группы они перебрались в младшую, дальше в среднюю, а затем и в старшую. Иногда в воскресенье Софья Михайловна брала Илюшу к себе – пусть Наденька отдохнет, дух переведет, а от ребенка одна сплошная радость и положительные эмоции. Софья Михайловна ходила с мальчиком в зоопарк, в Уголок Дурова, в цирк или в театр. Александр Николаевич был совсем не против, понимая, что жена его таким образом компенсирует неудавшееся материнство. Да и парень настолько славный, спокойный и разумный – никакого раздражения.

Иногда Софья Михайловна замечала, что муж смотрит на мальчика внимательно, украдкой вздыхая, и в который раз защемило сердце. Она почувствовала свою вину – ах, если бы я смогла родить, ах, если бы! Хотя что страдать? Отношения в семье были по-прежнему самые дружеские и родственные, замешенные на уважении и абсолютном взаимопонимании, таком, что почти без слов. С полувзгляда.

В школе Илюша успевал прекрасно – особенно легко ему давались точные науки. Наденька продолжала работать в саду. После школы Илюша приходил к ней на работу – она его кормила обедом. Заведующая, милая тетка, на это закрывала глаза – от детей не убудет, тарелка супа и лишняя котлета найдутся всегда, зато воспитательницы спокойны – их собственные дети на глазах, поедят, погуляют, уроки сделают.

Вечером Наденька вместе с сыном шла домой. Ребенок под присмотром – по дворам не шляется. Когда Илюша был в шестом классе, Флора овдовела. Смерть мужа перенесла очень тяжело – и, увы, стала попивать. Сначала слегка, а через год уже крепко. Опустилась она быстро, совсем утратив интерес к жизни вообще. Наденька ездила к ней, пыталась прибраться в уже запущенной комнате, неловко варила обед – хозяйка она была неважная. Внук Илюша родную бабку стал чураться – злая, дерганая, неприбранная. Флора доставляла много хлопот: то заливала соседей снизу, то чуть не устроила пожар – заснула с сигаретой. Пила она теперь не одна – появились дружки из местных алкашей. Софья Михайловна пробовала ее лечить – месяц пролежала Флора в ЛТП, но когда вышла, все закрутилось по новой. В общем, когда через пару лет она умерла от инфаркта, уже никто и не скорбел – не было сил. Все, увы, с облегчением вздохнули. Наденька свою жизнь так и не устроила: женихов взять негде, красоты с годами не прибавлялось – задерганная жизнью, слабая немолодая женщина. Легко ли несколько лет ходить за тяжело больной матерью, работать в две смены, одной поднимать сына.

А потом еще беда – заболел Александр Николаевич. Диагноз из неутешительных. К тому же последняя стадия. Софья Михайловна тянула его, как могла. Когда отступились врачи, она, сама врач, бросилась к травницам и знахаркам, умом понимая, что надежд совсем нет, но все же а вдруг, вдруг?! Нашла какого-то корейца с Урала, нищего и без жилья. Тот ставил иголки, варил травы. Она пустила его к себе на постой, отдавала почти всю зарплату. Он продлил жизнь мужу еще на семь месяцев.

Как-то ночью, когда она подошла к Александру Николаевичу поправить одеяло, он попросил ее слабым голосом:

– Соня, не надо больше, не мучайся и не мучай меня. Я устал. Отпусти меня с миром.

Она просидела на кровати, не выпуская его руки до утра. А утром отказала корейцу. Решила, что последние дни они должны быть в квартире одни. Через двадцать дней Александр Николаевич скончался. Теперь у нее было только два человека на всем белом свете – Наденька и Илюша. Горе свое она несла достойно – ни слез, ни стенаний. Сказала Господу спасибо за долгие отпущенные годы абсолютного счастья, доверия и любви. Да, перед смертью Александр Николаевич попросил вызвать Наденьку и Илюшу, чтобы попрощаться. Те зашли в комнату к больному, испуганные и притихшие. Софья Михайловна стояла у окна на кухне. Наденька вышла заплаканная, они с Софьей Михайловной обнялись.