Беатриче и Вергилий - читать онлайн книгу. Автор: Янн Мартел cтр.№ 22

Вергилий: А нам туда нужно? Беатриче: Может, там хорошая новость. Вергилий: А может, плохая. Беатриче: Поди знай. Вергилий: Тут хорошо и спокойно. Беатриче: Может, сюда подкрадывается опасность.

Вергилий: Так что, пойдем? Беатриче: Давай.

Не двигаются.

Вергилий: Я знаю три анекдота.

Беатриче: Сейчас не время.

Вергилий: Смешные, правда.

Беатриче: Я больше не могу. Ни смеяться, ни даже чему-то усмехнуться.

Вергилий: Значит, эти бандиты и впрямь нас всего лишили.

К столику подошел официант. Таксидермист смолк и спрятал листки под стол.

— Ваш кофе, — сказал официант, сгрузив с подноса чашки и тарелку с кексом.

Генри сообразил, что забыл попросить вторую вилку; своей вилкой разломив кекс, он положил ее на тарелку со стороны таксидермиста. Ничего, сам воспользуется ложечкой.

— Угощайтесь, — сказал Генри.

Старик помотал головой и вновь выложил листки на стол.

— «Эти бандиты»… — напомнил Генри.

Мастер кивнул и продолжил:

Вергилий: Значит, эти бандиты и впрямь нас всего лишили.

Пауза.

Беатриче: Ладно, давай свои анекдоты. Вергилий: Жаль, нет кофе. Беатриче: Жаль, нет кекса.

Усаживаются под деревом.

«Надо же, какое издевательское совпадение! — поразился Генри. — Нам подали кофе и кекс, по которым тоскуют Вергилий и Беатриче. А перед тем ослица сказала, что закатившееся солнце оставило их без веры, мы же купаемся в его лучах. Удивительно, какой беззащитной и живой выглядит эта пара, раскрывшаяся гораздо больше автора».

Вергилий: Анекдот первый (сложив руки ковшиком, жарко шепчет в ухо Беатриче; разборчивы лишь отдельные слова) …а булочник… говорит дочка… на другой день… целый месяц… он в раздрызге… и тогда она говорит… (Шепчет финальную реплику.)

Беатриче(уныло): Смешно.

Вергилий: Анекдот второй (снова шепчет ей в ухо).. подходит к другому узнику… буква У… говорит он, показывая на его грудь… (Соль анекдота.)

Беатриче: Я не поняла.

Вергилий: По-венгерски… (Шепчет на ухо.)

Беатриче(уныло): Ясно.

Вергилий: Анекдот третий. (Шепчет в ухо.)

Беатриче: Этот я уже слышала.

— Поначалу они беседуют и строят планы — просто чтобы занять время, — сказал таксидермист.

— Смешно, когда анекдот шепчут на ухо.

— Потом они произносят монологи. Пока что Беатриче умудряется всю ночь спать и даже видеть сны. А вот Вергилий спит плохо: во сне постоянно слышит медленно нарастающий сверлящий шум, от которого судорожно просыпается и, по его выражению, «таращит зенки». Он шутит, мол, ему вечно снятся термиты. Беспокойство.

— Что его тревожит?

— Мир, которому ревуны не нужны. Генри кивнул.

— Когда Беатриче спит, Вергилий разговаривает с собой. В первую ночь под деревом он рассуждает о книге «Жак-Фаталист и его хозяин».

— Знаю, Дени Дидро.

Когда-то давно Генри читал французского классика восемнадцатого века.

— Я там ничего не понял, — сознался таксидермист.

Генри припомнил роман: Жак и его хозяин путешествуют верхом, беседуя о всякой всячине. Разные события то и дело их перебивают. Судя по заголовку, Жак верит в судьбу, а его хозяин — нет, но, возможно, Генри что-то запамятовал. Нельзя сказать, что он сам до конца «понял» книгу. Впечатлили галльская легкость и неустаревшее остроумие, чем-то напомнившее Беккета.

— Зачем же вы упоминаете роман, который вам непонятен? — спросил Генри.

— Это не важно. Там есть интересный фрагмент: Жак и хозяин говорят о боли, которая сопутствует разным увечьям. Жак яростно доказывает, что нет ничего хуже непереносимой боли в разбитом колене, и приводит примеры: падение с лошади, ушиб об острый камень, пулевое ранение. Когда Вергилий читал книгу, его это убедило. Но сейчас в монологе он размышляет о разных физических муках, сопоставляя их. Да, от боли, описанной Жаком, глаза лезут на лоб, но она сильна лишь в первое мгновенье, а затем постепенно стихает. Разве она сравнится с непреходящей изматывающей болью в поврежденной спине? Ведь колено — маленькая, ограниченная связями телесная часть, которую относительно легко не тревожить. «Лежать задрав ноги» — наслаждение неподвижностью отмечено даже избитой фразой. Но спина подобна железнодорожной оси, что связывает разные пункты и всегда под нагрузкой. А как быть с муками голода и жаждой? Или вот совсем иная мука — вроде все цело, а нет душевных сил шевельнуться. Тут Вергилий плачет, но смолкает, чтобы не разбудить Беатриче. Это один из его монологов.

— Понятно.

— Утром, пока Беатриче еще спит, он произносит второй монолог. Вергилий вспоминает, с чего начались их несчастья. То есть с той минуты, когда он понял, что с ними происходит. Вергилий разыгрывает сцену: в своем любимом кафе он читает утреннюю газету, и взгляд его падает на один заголовок. В статье говорится о правительственном указе, который вводит новые статусы граждан — вернее, к категории граждан добавляет категорию неграждан. Вергилий беспредельно изумлен, когда понимает, что именно он, обезьяна, безобидно читающая газету, — мишень данного указа.

Генри мысленно отметил: правительственный указ исключает Вергилия из числа граждан. Он не хотел прерывать собеседника, который весьма оживился. Кое-кто из посетителей на них поглядывал. Но помехой стал официант, возникший у столика. Таксидермист уткнулся взглядом в свои руки, зажатые меж колен.

— Помощь не требуется? — спросил официант у Генри, но затем поправился: — Вам что-нибудь нужно?

— Нет, спасибо, все хорошо. Еще кофе? Таксидермист безмолвно качнул головой. Похоже, он хотел притвориться невидимкой.

— Счет, пожалуйста.

— Сию секунду.

Официант вознамерился что-то сказать старику, но затем передумал и ушел прочь.

Таксидермисту не терпелось закончить описание сцены в кафе, и он торопливо продолжил:

— Изгнание из рая! Грехопадение! В мгновение ока газета преображается в огромный указующий перст. Вергилия окатывает страхом — начальники за другими столиками тоже читают газеты и сейчас его заметят. Вон тот уже смотрит, и юн тот… Вот так, в единый миг, сокрушается Вергилий, переменилась жизнь многих и многих, в числе которых оказались они с Беатриче. Казалось, мир разлетелся вдребезги, точно оконное стекло, и все вокруг вроде бы осталось прежним, но вместе с тем обрело иную, зловещую резкость. Затем…

Подошел официант со счетом. «Ишь ты, как резво, — подумал Генри. — Хочет от нас избавиться?» Он расплатился и встал. Поскольку мастер все еще не дорассказал свою историю, не оставалось ничего другого, как пойти к нему. Магазин был неподалеку, но словно в ином мире, где царили безлюдье и тишина. К огорчению Генри, предвкушавшего встречу с окапи, эркер был задрапирован черной тканью. Теперь поворот за угол не таил в себе никакого сюрприза — только блеклая фреска на кирпичной стене. Покосившись на расстроенное лицо спутника, таксидермист сказал: