Пушкин и его современники - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Тынянов cтр.№ 54

* Переписка, т. II 1835, стр. 239.

** В. Шкловский. Новый Леф, 1927, № 5 ("Записная книжка Лефа"), стр. 6.

Бесполезны догадки о том, что делал бы Пушкин, если бы в 1837 г. не был убит. Литературная эволюция, проделанная им, была катастрофической по силе и быстроте. Литературная его форма перерастала свою функцию, и новая функция изменяла форму. К концу литературной деятельности Пушкин вводил в круг литературы ряды внелитературные (наука и журналистика), ибо для него были узки функции замкнутого литературного ряда. Он перерастал их.

1

Рядом с Пушкиным, не отходя от него ни на шаг, живет и развивается его двойник, его тень - "Пушкин в веках".

Литературную динамику Пушкина каждое поколение по-своему проецирует на свою собственную плоскость, "оценивает" и "переоценивает" ее. Пушкин при этом схематизируется, замыкается ореолом оценки, он становится внушительной, но сглаженной "величиной", при этом "величиной", современной оценщикам.

Эти неподвижные, проекционные схемы затрудняют работу исследователей. Под знаком "Пушкина в веках" рассматриваются литературные отношения Пушкина. Особенно это опасно, когда в нашем распоряжении имеются отрывочные и случайные факты и документы. Пушкин отозвался о Бенедиктове, что у того есть прекрасное сравнение неба с опрокинутой чашей, а в другой раз, что у него прекрасные рифмы. Из этого делают заключение, что Пушкин ничего другого за поэзией Бенедиктова не признавал. Так ли это было или не так, неизвестно, но важно то, что в этом заключении всецело сказывается наш современник, который произвольно реконструирует литературные отношения прошедшей эпохи, исходя из литературной оценки (вернее, переоценки) Бенедиктова, произведенной уже после Пушкина. Здесь (беру это только как характерный пример) сказывается стремление подвести под позднейшую схему сложный факт литературной эпохи. И к Пушкину, и к Бенедиктову в данном случае относятся не как к литературным деятелям, а как к позднейшим "величинам". Точно так же, если позднейшая оценка благоприятна по отношению к обеим "величинам", то отсюда легко делаются заключения о благоприятном характере литературных отношений, в особенности если отсутствуют достаточно полные и прямые свидетельства о них.

Так, в существенном, дело обстояло до сих пор с выяснением литературных отношений Пушкина и Тютчева. Решающей здесь оказалась книга, и до сих пор остающаяся основной в изучении Тютчева - "Биография Федора Ивановича Тютчева" Ив. Аксакова. [1] Именно от Ив. Аксакова идет положение: "Тютчев принадлежал бесспорно к так называемой пушкинской плеяде поэтов" (стр. 77). И далее: "Не потому только, что он был им всем почти сверстник по летам, но особенно потому, что на его стихах лежит тот же исторический признак, которым отличается и определяется поэзия этой эпохи"... "Стихи Тютчева представляют тот же характер внутренней искренности и необходимости, в котором мы видим исторический признак прежней поэтической эпохи" (стр. 82). Здесь, конечно, в определении поэтической эпохи взят критерий, ни для кого не обязательный.

Уже давно понятие единой литературной эпохи уступило место понятию эпохи сложной и разветвленной, в которой идет тайная и явная борьба между различными литературными направлениями. Но до сих пор в историко-литературных трудах господствует во взгляде на историческую эпоху авторитет того или иного имени; между тем литературная ценность того или иного явления не должна затуманивать характерных явлений эпохи, им не исчерпывающихся. Во главу угла при изучении эпохи, современной Пушкину, был поставлен Пушкин. С точки зрения Пушкина, под его знаком изучались самые разнородные явления, среди которых он сам был только одним из многих. В результате - естественное искажение перспективы. Явления, имевшие значение вне Пушкина (и, может быть, именно потому), оценивались в их отношении к Пушкину. Собственно, так и возникло представление о "пушкинской плеяде". В "пушкинскую плеяду" были зачислены писатели, близкие ему в каком-либо отношении. "Плеяда" при ближайшем анализе оказывается либо поэтической метафорой современника той эпохи (ср. Баратынский: "Звезда разрозненной плеяды"), либо исторической аберрацией нашего современника.

В то же время представление о принадлежности Тютчева к "пушкинской плеяде" имело еще один результат. По своей поэтической деятельности Тютчев был моложе, позднее Пушкина, и возникает под углом зрения "плеяды" представление о преемственности, о мирной, последовательной эволюции от Пушкина к младшим явлениям, в том числе и к Тютчеву. В результате история литературных отношений Пушкина и Тютчева окрашивается розовым цветом, привнесенным в них представлениями потомка. Литературные отношения двух поэтов (выразившиеся, главным образом, в том, что стихи Тютчева печатались в "Современнике" Пушкина) развертывались, начиная с Аксакова (и даже раньше - с Плетнева), в трогательную картину: старший поэт не только принимал нового, замечательного (при этом, как гласит легенда, внезапно явившегося) поэта, но и "благословлял его приход" - "передавал ему лиру".

А между тем здесь, в этой трогательной схеме, проявляется удивительная слепота на факты, другие же факты, нейтрального характера, расцениваются односторонне. Проанализировать литературные отношения Пушкина и Тютчева задача этой статьи.

2

В поле литературного зрения Пушкина Тютчев попадает в 1826- 1827 гг. В 1826 г. выходит альманах "Урания" Погодина,[2] где оба они были вкладчиками; * в 1827 г. - альманах Раича и Ознобишина "Северная лира", в котором Тютчев помещает пять стихотворений за своей полной подписью и одно за подписью Т.; кроме того, одно процитировано в статье Делибюрадера "Отрывок из сочинения об искусствах". Среди множества альманахов, выходивших в эти годы, "Северная лира" была заметным литературным явлением. В ней впервые с достаточной ясностью и определенностью заявило о себе новое поэтическое направление.

* Ср. письмо Пушкина к Вяземскому, начало декабря 1825 г. Переписка, т. I, стр. 310-311. Тютчев поместил в "Урании" три стихотворения: "К Нисе", "Песнь скандинавских воинов" и "Проблеск". Оригинальным из них является только "Проблеск". Два остальных обычно помещаются в изданиях Тютчева в отделе переводных, но без указания источников. "Песнь скандинавских воинов" представляет собой распространенный перевод Гердеровского "Morgengesang im Kriege" (Herder. Stimme der Vцlker. Buch IV. Nordische Lieder).

Лирика проходит в 30-х годах путь сложнейших образований, дилетантского брожения, затемняющих острую, антагонистическую борьбу направлений 20-х годов. Выход в вопросе о новых лирических жанрах, остром в 20-х годах, не найден, и этот вопрос в его теоретической ясности и практической остроте ко второй половине 20-х годов спадает, а к началу 30-х годов выясняется, что поэзии предстоит выработка нового поэтического языка.

"Подражатели" Пушкина уже в 20-х годах вызывают нападки всех лагерей. Здесь обозначается путь прямого эпигонства, приведший в 30-х годах к той плотной эпигонской среде, которая окружила Пушкина в "Литературной газете" 1830 г. (бар. Розен, Щастный и др.) - среде, которая в 30-е годы выводит ходовые элементы пушкинского стиха почти за пределы литературы, прикрепляя их к альбомным жанрам, к "маленькой", полудилетантской жанровой форме "стихотворений на случай".