Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд Смерти. Полночь - читать онлайн книгу. Автор: Вера Камша cтр.№ 57

Графиня Савиньяк ждала, сжимая вожжи и вспоминая ставший могилой церковный тайник. Рядом вздыхала лошадь Джаниса; «Тень», как и положено тени, безмолвствовал. Его «подданные» перемерли, будто мухи, а он уцелел. Почему?

Темнота негромко стукнула, затем заскрипела. Стражники и не подумали вылезать из караулки, а собака если и была, то у самого дома. Возникший из ночи Пьетро взял лошадь под уздцы и повел по узкому, но крепкому мостику к воротам. В прошлый раз здесь было болото и гнилье, но Сэц-Пуэн не бездельничал.

— Этот мост не поднять, — разлепил губы Джанис, — и стена мне не нравится… Любой увалень переберется.

— Не беда, — с непонятной уверенностью откликнулась Арлетта. — Сюда они не пойдут.

Спутники промолчали, зато издали раздался полусонный лай. Собака в Лаик все же имелась, но, главное, здесь имелись кровати. И тишина, потому что скрип ворот и миролюбивое гавканье есть тишина, покой и блаженство.

3

Марселя никто не будил, он сам решил подняться с петухами и поднялся. Просыпаться до света было отвратительно, но иные новости бодрят не хуже Герарда, к тому же по ошибке приволокшего кипяток. От жалости к себе, встающему, Валме выругался, соединив в проникновенной тираде адуанскую грубость, бакранскую естественность и гайифскую куртуазность. Итоговый муже-козло-павлин был великолепен и невостребован, ибо виконт почивал в гордом одиночестве. Умненькую Нелизу он выставил сам, а выплакавшийся Валтазар расточился, сжав руки столь молитвенно, что Марсель ощутил себя кем-то вроде Создателя.

Чувство было не из приятных, к тому же призрак толком ничего рассказать не смог. Валме только что в узел не завязывался, изобретая вопросы, но покойный мздоимец был туп и ограничен в передвижении своими горшками, горшкам же угрожали какие-то еретики, вломившиеся аж в Ноху.

Марсель переспрашивал и так, и эдак, но Валтазар был тверд — вазы вернулись в резиденцию кардинала, а там бесчинствуют ужасные злодеи, которым никто не противостоит. Это пахло либо ссорой Левия с властями, читай с Эпинэ, либо общей заварухой. В первое Марсель не верил, второе ему очень не нравилось, а значит, согласно родовому девизу, подлежало искоренению. Виконт в последний раз потянулся и принялся стремительно одеваться. Спустя несколько минут из спальни вышел — нет, не наследник Валмонов, но офицер для особых поручений при сиганувшем в дыру регенте Талига, и офицер сей волей оного регента отменял решение Проэмперадора Юга.

Папенька настаивал и настоял на путешествии к Лионелю, дабы, вступив с ним в сговор, дать шенкелей старику Рудольфу. Марсель уступил, хоть и с неохотой, — душа рвалась в Сагранну к раскручивавшейся без присмотра интриге, но явился Валтазар, и юг с севером были равно посланы к кошкам. Рокэ не зря понаставил вдоль Кольца кордонов и застав, и кордоны эти требовалось немедленно оповестить, потому что дело в Олларии было худо и в смысле человеческом, обычном, и в смысле дряни, от которой шарахаются даже выходцы. Правда, покойный ворюга никакой скверны не заметил, а Зою за глаза обозвал еретичкой и прелюбодейкой, но выходцы выглядели убедительней, Алву они, во всяком случае, убедили.

— Это было нечестно, — пробормотал виконт, — удалиться в дыру; это ложь, что прелестно вставать поутру…

Внизу у стойки сонный трактирщик перетирал стаканы, за окошком нежненько розовело. Нелиза не показывалась, и Марселю стало слегка жаль — славная девочка чем-то напоминала принцессу Елену, другое дело, что та при виде Валтазара не завизжала бы, а сдержанно разбудила супруга, потому что делить ложе с посторонним кавалером для урготской ласточки немыслимо. Рокэ хотел, чтобы он занялся Еленой, а Франческа хотела белокурого военного, вкупе два этих обстоятельства не оставляли выхода. Уезжая от батюшки, Валме написал принцессе огромное письмо, которое через четыре дня должно оказаться в Урготелле. Сам Марсель в это время собирался миновать Корбьер, но когда он в последний раз оказывался там, где собирался?

— Шадди, — велел виконт потрясенному хозяину, — и дюжину ведер холодной воды. По одному на каждого из сопровождающих меня бездельников. Мы едем сразу после завтрака, а завтракаем мы немедленно.

— Сейчас, сударь! — Трактирщик отбросил полотенце. — Ас собой? В дорожку покушать? У меня есть…

— Упакуй, — с ходу одобрил Валме, успевший вечером оценить и кухню, и винный погреб, — только быстро. Ждать не буду.

Окрыленный хозяин вылетел за дверь, можно было вернуться к себе и в ожидании процессии с подносами отписать отцу, но виконт предпочел плюхнуться на скамью. Он был отнюдь не уверен в собственной убедительности и, хуже того, в собственной правоте. За окном не шумел серый ливень, за спиной не сопел Герард, и все равно происходящее так и норовило напомнить осенние скачки за кошачьим хвостом. То есть за удравшим Алвой…

Батюшка принял известие о надорской дыре с раздражением и велел помалкивать; с этим Марсель не спорил, но за обсуждением будущего павлиньего рагу и промахов последнего уцелевшего регента они как-то выпустили из виду недавние странности. Камни уже остановились, морисков и дриксов еще только предстояло выставить, это казалось самым важным, но в Нохе не водилось ни гусей, ни павлинов…

— Шадди, — возвестил хозяин и обрадовал: — Сыр уже жарится. И цыплята…

Марсель развязал кошелек. Папенька полагал себя скупым и потому всегда переплачивал хорошим мастерам и куаферам. Дескать, посеешь пять суанов, соберешь десять таллов. Рокэ, Леворукий его побери, то есть возверни, просто швырялся деньгами и сапфирами. Марсель поступал то так, то эдак; сегодня он уподобился Ворону.

— О, — простонал потрясенный трактирщик, — сударь…

— Купишь киске, что прислуживала за ужином, бусы. Ей пойдет желтое.

Виконт пил шадди и перебирал Валтазаровы стенания. Перебрал, ничего нового не выкопал и взялся за подоспевший сыр. Это помогло — дожевывая второй кусок. Марсель сложил наконец два и два, то есть пятнадцатый день Летних Волн, в который Алва утихомирил каменных ползунов, и ночь с седьмого на восьмое Летних Молний. Вышло… Вышло, что если еретики начали засветло, то день этот был шестнадцатый, считая с гибели Алвы, а если затемно — шестнадцатый от крысиного исхода!

— Гальбрэ, — за неимением Котика объявил Валме раскормленному полосатому коту, — вылитый Гальбрэ и птице-рыбо-Зоя в придачу.

400 год К. С. 8-й день Летних Молний

1

Разбудивший Робера малый оказался цирюльником. Выдираясь из мягких, но цепких лапок сплюшцев, Эпинэ припомнил, что прислать цирюльника грозился Левий, прогоняя уже мало на что годного Проэмперадора спать.

После этой проклятой драки у ворот народ так перепугался, что ещё пару часов колонна в кромешной темноте ползла прочь от горящей Олларии, а потом у всех как-то сразу кончились и силы, и желание идти. Измотанные люди, многие из которых, да что многие — большинство, не имели ни малейшего походного опыта, падали где стояли. Эпинэ пытался трепыхаться, хотя слезящиеся глаза закрывались, а голоса звучали глухо и невнятно, будто сквозь одеяло или толщу воды. Тогда-то вынырнувший из лиловых глубин не хуже спрута Левий и отвел Робера к безымянной речонке, как отводят в конюшню загнанную клячу, и та бредет, опустив голову и роняя в пыль хлопья розовой от крови пены.