Пером и шпагой - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Пикуль cтр.№ 79

Фридрих отныне боя с русскими не принимал. Он маневрировал. Его армия кружила вокруг Берлина, словно палый осенний лист.

— Пока русские не уберутся за рубежи, — говорил он генералам, — наше дело простое: спасать свою шкуру! Как только они уберутся из моих владений, наступит время Дауну подумать о своей шкуре! Что тут удивительного? Так было всегда: стоит богу вздремнуть, как черти сразу начинают шутить и кувыркаться. Если Салтыков бог, то мы станем чертями и резво спляшем на животе у Дауна!

* * *

Елизавета велела выбить в память о Кунерсдорфе особую медаль с надписью: «Победителю над пруссаками», и медалью этой наградили всех участников сражения. Салтыкова при дворе всегда считали недалеким, робким человеком. Но торжество Европы — после Кунерсдорфа — было таково, что нельзя было не отметить главнокомандующего, и Петр Семенович получил патент на чин генерал-фельдмаршала…

С чувством перецеловав печати патента, Салтыков долго потом сидел в раздумьях, унылых и знобящих. Когда же начальник канцелярии Веселицкий спросил о причинах неуместной сейчас печали, фельдмаршал ему ответил:

— Вознаградили так, что выше не взлететь. Но я уже стар и по опыту жизни ведаю: опосля доброго — худого поджидай!

Веселицкий тут загыгыкал, перья перебирая, подлизнулся.

— Да ведь фельдмаршала нелегко залягать, — сказал в усладу.

— Дурак ты! — мудро отвечал ему Салтыков. — Ты сирота казанская, как-нибудь между копытами пронырнешь. А меня беспременно с двух сторон залягают. Не свои, так венские людишки…

«Надлежит удивляться, — писал немецкий историк Ретцов, — тому великодушию, с каким российский полководец поступил с совершенно разбитою и в бегство обратившеюся армией… Ежели бы Фридриху удалось столь решительно поразить россиян, то никакие уважения не удержали бы его: он повелел бы коннице своей ниспровергнуть русских в Одер или искрошить в куски саблями…»

Победители стояли еще вблизи поля битвы; они хоронили павших, чинили повозки и пушки, пили и гуляли. Очень много было пленных — так много, что их отдали австрийцам, дабы самим с ними не возиться. А 243 прусских артиллериста, как уроженцы Восточной Пруссии, сочли себя уже подданными России и — прямо из плена — встали у русских орудий. Было очень жарко в августе, тысячи погребенных трупов стали разлагаться, и со столь ужасной быстротой, что армии надо было уходить прочь… Салтыков одним махом перебросил войска на левый берег Одер а.

Первый угар победы прошел — пора было браться за дело.

Австрийцы же, ссылаясь на решения своего гофкригсрата, снова заманивали Салтыкова в Силезию и в Саксонию; взять Дрезден у Фридриха — вот цель их кампании.

— А наша задача ина будет, — говорил Салтыков. — Не ради Дрездена война идет. Надобно в Берлине сесть плотно и оттуда, из самого нутра Фридрихова, продиктовать королю те условия капитуляции, каковые мы пожелаем. Австрияки же более о своих огородах пекутся, где у них репка растет. Но пущай Конференция мне башку с плеч снимает, а в Силезию репки рвать не пойду!

Своими силами Салтыков не мог свершить успешное занятие Берлина: армия России потеряла много крови, припасы ее были расстреляны при Кунерсдорфе, провиант кончился, казна опустела.

— Если сейчас Даун не придет, — рассуждал фельдмаршал, — тогда, спрашивается, на што мы столько людей здесь угробили? У нас была цель ясная — Берлин! А в рекруты мы венцам не нанимались, дабы, Фридриха пужая легонько, на околицах Европы артикулы разные выкидывать…

Наконец к Салтыкову опять прибыл Лаудон.

— А мне советчики не нужны, — заявил ему фельдмаршал.

— Даун не замедлит прийти сюда, — утешил его Лаудон.

Стали ждать подхода армии Дауна. Одна неделя прошла, вторая, третья… Уже лист в трубку свернулся, поля оголились. И вот через семь недель прибыл Даун, но один (без армии!), чтобы попировать в шатрах русской ставки. Армию же свою Даун оставил на задворках Европы, оберегая ее от Фридриха, как пушинку.

За обедом Салтыков убеждал венского главнокомандующего: резон войны есть коалиционная победа над Пруссией, а не земельные приобретения для венской императрицы… Подвыпив, старик так и брякнул прямо в лицо высокомерному Дауну:

— Не спешите вы курфюршества-то делить!.. Мои солдаты два сражения выиграли. А теперь мы ждем от вас: выиграйте хоть одно. Несправедливо, чтобы одна Россия кровью своей умывалась…

Когда Даун отъезжал из лагеря, он сказал о Салтыкове:

— Какой грубый дипломат! Салтыкову это тут же передали.

— Дипломат я грубый, верно, — согласился он. — Но зато патриот тонкий…

Австрийская императрица Мария Терезия переслала Салтыкову дружественное письмо.

— Отвечать надо, — забеспокоился Веселицкий. — Что писать-то ее величеству станем?

Салтыков с полной серьезностью посоветовал:

— Напиши ей так: мол, дурень Салтыков из письма твоего салат сделал и тем салатом своих голодных солдат кормил…

Кончилось тем, что письмо Марии Терезии где-то завалялось; фельдмаршал так и не ответил австрийской императрице.

И все время, пока армия Салтыкова двигалась от крепости к крепости, от города к городу, все время — неустанно! — Фридрих шел за нею, как волк за ослабевшей добычей. Русские оглянутся, готовые к бою, — и короля как не бывало. Но не вздумай зазеваться, — тогда волк накинется и вонзит в добычу свои острые зубы…

Фридрих сейчас просто не замечал австрийской армии, хотя она была намного мощней русской. Дауна король всегда презирал, а Салтыков заставил короля уважать и себя и свою армию. В конце сентября войска Фридриха вошли в Саганское княжество, и здесь король стал ликовать.

— Виктория! — объявил он. — Главные силы моих противников расчленены мною через Саган, а хитрый Салтыков попадает под удар сбоку… В моей власти нанести ему этот удар!

Русская армия уже сильно голодала. Обозы, поспешавшие из Познани, разбивались отрядами прусских гусар. Лаудон решил покинуть армию Салтыкова

— отойти к войскам Дауна.

— Уходите, — отвечал Салтыков, — у меня лишнего хлеба нет.

Фридрих в это время разработал отличный план разгрома русской армии на ее переправе через Одер («сюрприз» — так назвал он эту операцию). Но опытный полководец остался в дураках: армия Салтыкова уже была на другом берегу, и жарко догорали мосты, еще вчера наведенные русскими саперами. Возле крепости Глогау противники разбили свои лагеря — друг против друга.

— Пусть сунется, — сказал Салтыков, явно озлобленный. — Напоследки, прежде чем дверью хлопнуть, я короля выть заставлю!

Дерзость московитов выводила Фридриха из себя, но он боялся сунуться на русских. А между тем Даун не прислал русским обещанного провианта. Вместо обозов прислал советника.

— Итак, — спросил Салтыков у этого советника, — что вы посоветуете есть мне сегодня? И что дать на обед солдатам?