Крейсера - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Пикуль cтр.№ 28

— Ну хорошо! Пусть эскадра погибнет в честном морском бою, пусть. Но крейсера‑то, крейсера… Даже если «Новик» с «Баяном» и «Аскольдом» проскочат во Владивосток — и то пользы от них будет там больше, нежели в этой лоханке.

Рядовые воины флота и армии, вовлеченные в общую бойню, еще верили, что Куропаткин их выручит, не догадываясь, что они уже преданы на умирание. Куропаткин, вооруженный «трезвым взглядом на вещи», сдавал одну позицию за другой.

— Главное на войне — вовремя отступить, — утверждал он. — И не бойтесь неудач: они только укрепляют нашу армию…

Дальний, щегольской город‑парк, стоивший русской казне немалых денег, еще на что‑то надеялся; в садах распускались диковинные цветы, вывезенные с мыса Доброй Надежды, на лужайках дремотно нежились бенгальские и уссурийские тигры. Куропаткин сдал Дальний без боя — вместе с исправными доками и работающей электростанцией. Японцы, овладев Дальним, сразу получили великолепную базу для миноносцев. Порт‑Артур заполнили беженцы, успевшие захватить с собой жалкие узелки со скарбом. Лишь немногим хватило денег, чтобы нанять рикшу, остальные плелись пешком. Одна пожилая чиновница с КВЖД, потеряв мужа и детей, спасла лишь попугая. Озлобленная птица клювом раздирала хозяйке лицо и руки, а беженка, уже полупомешанная, ласково прижимала к груди жестокую птицу — последнее, что у нее осталось от былой жизни…

Куропаткин из безопасного далека, поглощенный интригами, уводившими его под сень дворцов Царского Села, неопределенно обещал Порт‑Артуру выручку, но… верить ли этому болтуну? Витгефт уже не верил. 22 и 23 мая он устроил два совещания подряд. На первом совещании были генералы, на втором — флагманы. Генералы отказывались вернуть пушки с берега, они требовали и далее разоружать корабли, чтобы усиливать береговую оборону. Моряки же говорили, что армии давать оружие флота нельзя, ибо Куропаткин и его генералы сдают позиции без боя — вместе с корабельной артиллерией. Командиры броненосцев, верные заветам покойного адмирала Макарова, требовали от Витгефта, чтобы он выводил флот в море:

— Нас воспитывали для сражений на море, чтобы умирать не в гаванях на постыдном приколе, а погибать в честном бою. Глупо рассматривать Порт‑Артур в отрыве от государственных интересов. Будем же смотреть шире — Россия переживет потерю Порт‑Артура, но русский народ никогда не простит своему флоту, если мы потеряем и Владивосток…

Витгефт сказал, что придерживается такого же мнения, и умереть в бою готов, но в этом вопросе многое зависит от решений наместника в Мукдене, и не только наместника:

— Хорошо, если бы нас благословил сам государь…

…Выход эскадры они наметили на 10 июня.

Флаг Иессена еще гордо реял над «Россией».

— Снять! — приказал ему Скрыдлов. — Вот за то, что разломали «Богатыря», ваш адмиральский флаг будет отныне поднят над искалеченным вами крейсером… Позор! От командования отрядом вас отстраняю, крейсера поведет Безобразов…

Мичман Панафидин обратился к Безобразову:

— Я имел несчастие быть на мостике в момент посадки «Богатыря» на камни, буду ли я персонально наказан за аварию?

— Персонально наказан ваш адмирал, — отвечал Безобразов. — Что же касается аварии с крейсером, то ошибки в магнитной, девиации компасов случаются… не только у мичманов!

Панафидин сказал, что «Богатырь», если его сдернут с камней, обречен торчать в доке, а ему хочется воевать:

— Я уже подавал рапорт Рейценштейну о списании меня на «Рюрик», но в штабе мой рапорт «задробили». Осмеливаюсь вторично просить вас о переводе меня на крейсер «Рюрик», тем более что место младшего штурмана там вакантно.

— Вакантно после… после кого?

— После самоубийства мичмана Щепотьева…

Безобразов отослал его к командующему флотом.

— О чем тут говорить? — сказал Скрыдлов. — Ваше желание служить на «Рюрике» вполне естественно… Исполать вам! Выходу в море предшествовал обмен телеграммами:

НАМЕСТНИК — СКРЫДЛОВУ: Усилия неприятеля направляются с суши и моря на Порт‑Артур. Для отвлечения удара и оказания помощи Артуру… крайне важно, если бы крейсера могли проявить активность в Японском море, имея при этом в виду, что броненосцы в Порт‑Артуре уже заканчивают ремонт…

СКРЫДЛОВ — НАМЕСТНИКУ: Начал готовить экспедицию крейсеров в Желтое и Японское моря… готовы начать действовать. Необходимо заранее знать момент наивысшего напряжения (в обстановке)…

НАМЕСТНИК — СКРЫДЛОВУ: Время высшего напряжения трудно определить… полагаю, что начало действия крейсеров теперь будет иметь значение и принесет пользу в отвлечении неприятельских сил от Порт‑Артура…

Скрыдлов наставлял своего коллегу Безобразова:

— Конечно, каждый кусок кардифа дорог. Но я советую продлить операцию крейсеров до критического истощения бункеров. Необязательно топить все суда с контрабандой, идущие в порты Японии, если они сами и если груз в их трюмах представляются ценными. Шире пользуйтесь международным «призовым правом»…

На крейсерах спешно заканчивалась чистка котлов, переборка механизмов, ослабленных в качке и напряжении корпусов. Скрыдлов извелся сам, он извел и подчиненных, требуя:

— Ждать нельзя! Порт‑Артуру плохо, надо спешить… Не спите, не ешьте, но приготовьте крейсера к выходу…

— А куда идем? — волновались в экипажах.

В эти дни Панафидин явился на крейсер «Рюрик» ради продолжения службы, и каперанг Трусов встретил его ласково:

— Это хорошо, что вы не побоялись явиться вместе со своей виолончелью. Я очень не люблю, когда офицер самое ценное в своей жизни оставляет на берегу. Невольно думается, что он не доверяет кораблю, на котором служит. Обратитесь к Хлодовскому, чтобы включил вас в боевое расписание бортовых казематов. Надеюсь, вы станете нашим добрым товарищем…

Располагаясь в новой каюте, мичман нашел место для виолончели, он украсил свое жилье фотографиями композитора Дж. Верди и своего учителя Вержбиловича с дарственной надписью. Было уже, наверное, за полночь, когда Панафидин пробудился от неясной тревоги. Что‑то мешало ему продлевать свой сон. Протянув руку к выключателю, он «врубил» ночное освещение каюты… В дверях, едва помещаясь в их проеме, возвышалась гигантская фигура комендора Николая Шаламова.

Его появление сначала испугало мичмана:

— Ты что? Зачем? Что тебе тут надо?..

Матрос медленно опустился на колени:

— Ваше благородие, вовек не забуду. Ударил я вас тогда, шибко пьян был… верно. А вы на большом смотру узнали меня, но под суд не потянули. За это по гроб жизни благодарен буду. Уже и маменьке написал, чтобы за вас бога молила.

— Встань. Это нехорошо. И время позднее.

Зажмурившись, матрос жмякнул себя кулаком в грудь:

— Не встану, покеда не скажете, что простили. Нам вместях служить: в одном бортовом каземате! Мы же грамотные. Верой и правдой… за вас жисть отдам — не пожалею. Как пред истинным. А ежели што, так вот она — рожа моя… лупите!