Он покосился в ее сторону. Марина Алексеевна
крепко вцепилась в края лавочки, бледная, с потемневшими подглазьями,
неподвижно смотрела на красный гроб, показавшийся в дверях. И Дмитрий вдруг,
словно его в сердце толкнули, понял, о чем она сейчас думает и что чувствует. О
Лёле думает! О Лёле, про которую уже другую неделю нет никакого известия.
Представляет ее сейчас… где, какой? А разве не об этом думает он сам? И разве
не должен был спохватиться, одуматься, придавить свою паршивую гордость на
другой же день… нет, в ту же минуту, как на пейджер ему пришло это отчаянное,
словно крик о помощи: «Забудь мой телефон!»
Что же он натворил? И как сможет жить, если
вдруг…
– Дмитрий, пожалуйста, уйдите, – глухо
выговорила Марина Алексеевна, упираясь взглядом в траву под ногами. – Я не
могу сейчас с вами разговаривать. Уйдите, ну! – замотала головой, срываясь
вдруг на крик, но тотчас поникла: – Извините…
– Ничего, – сказал он глухо, вставая и
беспомощно глядя сверху на ее склоненную голову с небрежным узлом пышных волос.
Такая же спелая пшеница, как у Лёли, но переплетенная седыми прядями. Небось за
последнюю неделю их прибавилось… – Ничего, не надо извиняться. Все правильно.
И пошел со двора. Оглянулся из-за калитки.
Марина Алексеевна медленно огибала дом, держась за стенку. Отправилась
успокаивать мужа. А ее кто успокоит?
Дмитрий захотел вернуться, но не решился.
Смелости не хватило.
Любочка Дьякова. Июль, 1999
Любочка Дьякова работала в усадьбе.
Деревенские завидовали ей: барин не нанимал прислугу в деревне. Разве что в
парк приходили наемные: стричь газоны, ухаживать за цветами, подрезать деревья
и подбирать в траве собачьи говяшки. Самих собак днем никто не видел, и можно
было бы напридумывать всякой бесовщины – к примеру, что в усадьбе по ночам
гуляет нечистая сила, оставляя после себя вонючие катышки… Но Асан сказал
Любочке, а та передала другим, чтоб не боялись: никакой нечистой силы и в
помине нет, а есть неусыпные ночные сторожа, еще и почище овчарок, какой-то
неизвестной породы, Любочке это слово и не выговорить, да и ни к чему.
Сначала, когда барин, или, как они здесь
говорят, Хозяин, только обосновался в усадьбе, находились любопытные – хаживали
за барской жизнью подглядывать, хотя бы и через забор. Но не тут-то было. К
забору ближе чем на три метра не подойдешь – током шибает. Не сильно, однако
задумаешься, стоит ли дальше идти. В деревне гадали, чья была придумка эта
светящаяся ограда: этого ли барина или того, прежнего, который купил старую
усадьбу несколько лет назад и отделал ее, как игрушечку. Хотя и при коммунистах
«Лесное» содержалось в полном порядке: там была какая-то база отдыха для
обкомовских, а иной раз и московское начальство наезжало. Как-то так
получилось, что и деревня (она тоже звалась Лесная) не бедствовала. Мало где
найдешь асфальт на деревенской улице, а в Лесной – пожалуйста. И крыши, к
примеру, перекрывали по первому требованию, и доски отпускали, и навоз с
центральной усадьбы возили. Теперь-то ничего этого нет, конечно. Колхоза «Наш
путь к коммунизму», правления… Даже асфальт на улицах давным-давно потрескался
и травой порос. Ну и ладно, зато коровам хорошо, а то идут, бывало, коровы по
асфальту, цок-цок копытами, будто бабы беременные на высоких каблуках!
Лесная стоит далеко в стороне от проезжей
дороги, и, когда Россия из передовых стала отсталой, жизнь в деревне совсем
замерла. Потом-то немножко оживились, когда приехал тот мужик с отвислой
задницей и бритой головой – как теперь таких называют, «новый русский», –
и все узнали, что он приватизировал обкомовскую усадьбу. Хапнул, значит. Под
себя подгреб. Народ, забыв про огороды, скотину и несделанные домашние дела,
днями простаивал у забора усадьбы, глядя, как худые смуглые работяги в красных
касках, ни бельмеса не понимающие по-русски, трудились не покладая рук,
ремонтируя и переделывая что-то в усадьбе. Смотреть, как споро они вкалывали,
было почище любого кино. Нет, наши так не умеют! Вот погляди на любой дом,
который наши ремонтировали, сразу скажешь: побелено, покрашено… А здесь –
вылизано, одно слово! И окна были сразу помыты, не брошены стоять в белых
разводах известки, как у нас водится. И строительный мусор те работяги
подобрали весь до щепочки, до камушка – пальцами траву прочесывали. Усадьба
сразу стала похожа на дорогую игрушечку. Такие дома только в заграничных
фильмах показывают. А уж внутри… Такого даже в «Санта-Барбаре» не увидишь,
Любочка и представить не могла, как оно там, пока сама не поглядела. Может, у
одной только дочки президента такой дом и есть, да и то навряд ли.
Но вот усадьбу отремонтировали, и вскоре
прошел слушок, будто толстозадый владелец с бритым затылком внезапно отдал богу
душу. В то время слова «мафия», «разборка», «киллер», «замочили за долги» уже
прочно вошли в обиход, поэтому никто особо не удивился. Еще и позлорадствовали,
как это в обычае на Руси: нам плохо – так пусть всем еще хуже будет! И когда
появился в усадьбе «Лесное» новый хозяин со своими людьми, тоже думали, что век
ему отмерен недолгий. Но, к счастью, все вышло иначе. К счастью для деревни, а
для Любочки – и того счастливее!
Иногда, идя по коридорам барского дома и ловя
свое отражение в зеркальных дверях, Любочка воображала себя хозяйкой всего
этого великолепия. Хотя хозяйки таких дворцов не таскаются с утра до ночи с
пылесосом, метелками для пыли, тряпками и всякими там моющими средствами.
Хозяйки таких усадеб наводят блеск не на окна и мебель, а исключительно на свои
физиономии, делают массаж и смотрят по видику эротические фильмы. Лично Любочка
только этим и занималась бы с утра до вечера. Но фильмы смотрела бы не одна, а
вдвоем с Асаном…
При воспоминании о горячем джигите у Любочки
сильнее забилось сердце, она резвее заелозила пылесосом по желтому паласу.
Вечером Асан обещал заглянуть в гости. Значит, ночью они опять… Точно, придется
батеньке снова на рыбалку тащиться либо на сеновале ночевать. Поначалу он дочку
бранил на чем свет стоит, даже бивать пытался, но Асан с ним поговорил
крутенько – батя и заткнулся. Смирился. Дочь, известное дело, чужое сокровище.
А в нынешние времена, когда у всей страны голова с задницей местами поменялась,
вообще надо забыть о былых предрассудках. Охота русской девке с черномазым
кавказцем в койке кувыркаться – ну и на доброе здоровьичко, у нас нынче
демократия. Охота в телевизоре глядеть, как трое мужиков одну бабенку пользуют,
а в это время две бабы вместо того, чтобы функцию свою исполнять, друг дружке
непотребные места лижут, – и это пожалуйста! Догоним и перегоним Америку
по всем показателям!
Словом, Любочка с некоторых пор отцово мнение
и в грош не ставила. Имела право! Потому что теперь она кормила семью. Как
щедро ни платит Хозяин за работу на пасеке, все же это тьфу по сравнению с
Любочкиной зарплатой, получаемой в твердой валюте. Она теперь в своем доме –
хозяин! А над ней хозяин – Асан….