Витамины любви, или Любовь не для слабонервных - читать онлайн книгу. Автор: Анна Макстед cтр.№ 87

— Ты его так боялся?

— Да.

— Но он ведь никогда не… не бил ее… или тебя?

— Нет. Но ты ведь его знаешь. Он постоянно был злой. Он этого открыто не проявлял, но всегда был на грани, это чувствовалось. Он кипел внутри, и я всегда боялся, что он меня ударит, если я скажу что-то не так. Страшнее всего ведь не сам удар, а страх… постоянное ожидание удара. Но весь его гнев был обращен на нее. Она собирала коллекцию маленьких фарфоровых фигурок, он как-то вошел к ней в комнату и одним махом смел все их на пол, не помню, что она сделала в тот раз. Я заорал: «Перестань обижать маму!», и для него это было шоком. Он думал, что ребенок ничего не понимает. И с тех пор он стал изливать свой гнев на меня тоже. Особенно после той истории. А мне мистер Коутс нравился. Я хорошо успевал на его уроках. Он и с мамой познакомился из-за меня. Я не понимал, что между ними происходило, но что-то почувствовал, и этого было достаточно — я сказал о нем Роджеру. Если у нас и были какие-то развлечения в семье, то только потому, что так положено. Бабушка Нелли его не выносила, она-то знала, что он относится к ее дочери отвратительно, когда они наедине. Но что могла сделать старуха.

— Если он был таким ужасным все время, то…

— В том-то и дело, что не все время. Бывало, мы на целый день отправлялись в зоопарк, и если у него было прекрасное настроение — у нас всех тоже, но это просто была просто передышка. Казалось, что мы отдыхаем, расслабились, но это была лишь иллюзия. Никогда нельзя было терять бдительности, если он находился поблизости. Я все детство был напряжен. Не знаю, понимал ли он, что его боялась вся семья. По его поведению этого нель зя было сказать, но знать-то он должен был. С тобой он был другим. Вы с ним дружили.

— А как же. Ведь я была соучастницей его преступления.

— Откуда тебе было знать. К тебе он относился по-другому, он тебя, наверное, искренне любил. Я никогда не был твоим конкурентом. Хотя любовь к тебе не помешала ему пользоваться тобой как оружием против нее.

— Знаю. — Я помолчала. Потом спросила: — Но ведь когда-то они были счастливы вместе?

Оливер грустно усмехнулся:

— Наверняка, но это было до нашего с тобой рождения.

— Бедняжка Оливер, ты, наверное, чувствовал полную беспомощность.

— Не знаю. Когда мог, я старался быть ласковым с мамой. Но еще сильнее старался проводить как можно меньше времени дома. Но… да, чувствовал себя именно беспомощным.

— А сейчас?

— И сейчас, — проговорил он едва слышно.

— Послушай, Олли, сейчас все изменилось. Габи — не мама, а ты, хоть и вырос в его доме, тоже — не он. Ты уже не тот беспомощный ребенок. Ты большой, сильный, ты способен помочь Габриелле. Ты вполне можешь стать отличным мужем и по-настоящему хорошим отцом. Просто тебе не надо больше убегать от этого всего. Тебе больше нечего бояться.

Когда я пришла домой, то на своем автоответчике обнаружила сообщение от Джека. Он поведал мне своим низким голосом, что Джек прилетает завтра, но все же это не совсем точно, так что он еще перезвонит. «Эй! — подумала я, — а как насчет того, чтобы узнать, как мои дела?» Конечно, даже Супермену понадобилась Луис Лейн, чтобы было к кому прижаться холодным вечером. Я позвонила в отель, в котором он остановился, но его там не оказалось. Тогда я послала ему сообщение по электронной почте: «Привет, Джек, это даже хорошо, что ты в Лос-Анджелесе. Потому что я днями и ночами разгребаю проблемы моей семейки, так что ни минуты свободной. У тебя все в порядке? Надеюсь, тамошние загорелые дамы с большими титьками вызывают у тебя только отвращение. Увидимся, когда вернешься. Если найдешь время».

И поморщилась, выключая ноутбук. Я не большой мастер флиртовать по электронной почте. Шутки у меня не получались, всегда звучали серьезно. Но все-таки я сделала попытку. Пожав плечами, я отправилась в постель, надеясь хорошенько выспаться. После разговора с Оливером я была совсем без сил. Есть такие люди, которых хлебом не корми — дай поговорить о чужих чувствах. Они кивают с серьезным видом, хмурятся в знак сочувствия, обнимают тебя, когда слышат что-то радостное. Для таких именины сердца — послушать о чьих-то страданиях. Они готовы высасывать подобные истории из случайных знакомых. Я совсем не такая, даже на работе мне всегда было стыдно слушать о чужих делах. Я чувствовала себя вампиром, подозревая, что слушатель не столько испытывает ужас и сочувствие, сколько получает удовольствие от таких повествований. Конечно, если рассказчик хороший и история интересная.

Олли окунулся в прошлое, и это ему не доставило ни малейшего удовольствия. Казалось, его самого потряс его рассказ. Он как будто вновь все переосмыслил, пережил. Олли никогда не любил говорить о себе. Из него всегда приходится каждое слово выжимать, будто воду из махрового полотенца. Хоть не плакал, и за то спасибо, а то я вообще бы не знала, что делать с братом. Во время рассказа он смотрел перед собой отрешенным взглядом, на меня взглянул всего раз или два. Больно было его слушать, тем более смотреть на него. Он не собирался мне ничего рассказывать. Но я заставила его извлечь из памяти историю, которую он похоронил и старался забыть. Мне было неловко, что я стала свидетелем его стыда за свой страх, — это как посетить место публичной казни. Но зато теперь, надеюсь, он сможет приблизиться к пониманию причин своего поведения, и, может быть, это изменит его в лучшую сторону. Хотя по своему опыту знаю: люди десятки лет могут прекрасно понимать, что им нужно в себе изменить, но предпочитать портить жизнь себе и окружающим. Конечно, время все расставляет на свои места, но часто — слишком поздно.

За последние дни я скопила кое- какую информацию. Теперь я больше знала о своей семье, чем раньше. Но хорошо ли это? Все утро я занималась уборкой. Занятие скучнейшее, но все же разминка, и голова свободна, можно подумать о чем угодно. От Роджера не было ни слуху ни духу. Вы можете подумать, что это потому, что ему было стыдно. Но теперь я, увы, знаю его лучше: он наверняка просто ждет от меня извинений. Бедная мама, она по-прежнему живет с ним в одном доме.

Я отбросила тряпку и набрала номер ее мобильника. Я узнала из рассказа Олли, что после того, как она меня родила, она стала «странной», так что я о ней беспокоилась. Услышав ее голос, я вдруг сообразила, что сама вспомнила ее номер, нигде его не разыскивая.

— Как себя чувствуешь?

— Спасибо, Ханна, у меня все в порядке. Как ты? — У нее был совсем другой голос: энергичный и бодрый.

— Отлично. Он дома? Если он что-нибудь тебе сделает, чем-нибудь тебя расстроит, я…

— Ханна, не волнуйся за меня. Я знаю, как обращаться с твоим папой. После той среды он вообще редко бывает дома.

— Интересно. Где же он?

— На работе, наверное. Куда ему еще идти?

Обычно она не была такой уверенной в себе, такой беззаботной. Вдруг я вспомнила:

— Да… а как спектакль?